День мертвеца - Харрис Шарлин - Страница 37

Я оглянулась по сторонам: вокруг никого. Через дорогу, к западу, находился лес, к северу - маленькая группа домов, около двадцати, с лужайками в пол-акра, с открытыми верандами, газовыми грилями возле раздвижных стеклянных дверей. Автомобилей я не заметила: все старались поддерживать этот кусочек загородной недвижимости в должном порядке. К югу от крутой горы раскинулось кладбище. Мирное место.

Участок Тигов я нашла быстро. В центре на возвышении стоял большой памятник, с северной и южной стороны которого было выбито «ТИГ».

Я медленно пошла от могилы к могиле. В большинстве своем Тиги жили недолго. Дед Делла дожил до пятидесяти двух, умер от обширного инфаркта. Тут же лежали двое его детей, умершие в младенчестве. Бабушка Делла была покрепче: дожила до семидесяти двух и умерла от пневмонии. Я мысленно поздоровалась с Деллом. Его гибель от ружейного выстрела сильно снизила средний уровень продолжительности жизни семейства. Взглянув на памятник отца Делла, я подсчитала, что мужчине было всего сорок семь, когда Сибил обнаружила его мертвым в кабинете.

Именно Дик Тиг являлся целью моей поездки. На его могилу я встала с предвкушением, похожим на ощущения гурмана, приступившего к десерту. Мысленно проникла в каменистую почву, вступила в контакт с лежащим в глубине телом. Мне хотелось изучить Дика, как он того заслуживал, однако я ощутила барьер: земля и гроб притупляли мои ощущения. Я присела возле памятника и положила руки на землю, но, как только я это сделала, из леса донесся треск, что-то резко стукнуло меня по лицу, и я вскрикнула от боли.

Приложив руку в перчатке к лицу, я увидела, что на ней кровь. Цвет крови отличался от цвета алой перчатки. Я смотрела на нее с недоумением. Снова услышала треск и вдруг поняла, что в меня кто-то стреляет.

Я распласталась на могиле. Слава богу, я не в Дельте: там, на плоской земле, нельзя было бы спрятаться даже от мухи. Я отползла в сторону и укрылась с восточной стороны большого памятника посреди участка. Памятник не мог полностью защитить меня, но все же лучше такое прикрытие, чем никакого.

Слава богу, я положила в карман мобильник, и сейчас, сорвав перчатку, набрала 911. Мне ответили, и я узнала голос чиновницы, с которой разговаривала в полицейском отделении.

- Я на кладбище на участке триста четырнадцать. Кто-то стреляет в меня из леса, - сказала я. - Выстрелили дважды.

- Вы не ранены?

- В меня попал отлетевший кусок гранита. Но я боюсь двинуться.

Я начала плакать от безудержного ужаса, мне было трудно совладать с голосом.

- Хорошо, я сейчас же кого-нибудь пришлю, - сказала она. - Можете, если хотите, оставаться на телефоне.

Она на минуту отвернулась; слышно было, как она посылает ко мне патрульную машину.

- Возможно, какой-то охотник ошибся, - предположила она.

- Только если олени здесь ярко-голубого цвета.

- Вы слышали еще выстрелы?

- Нет. Я спряталась за памятник Тигу.

- Автомобиль уже подъезжает?

- Да. Я слышу сирену.

Не первый раз во время пребывания в Сарне я обрадовалась полицейской сирене. Я вытерла лицо чистой перчаткой.

Позади моей машины, скрипнув тормозами, остановился автомобиль, и из него вышел Бледсо, помощник шерифа, арестовавший Толливера. Он неторопливо приблизился к тому месту, где я скорчилась.

- Говорите, в вас кто-то стрелял? - спросил он.

Я подумала, что за два цента он и сам пристрелил бы кого угодно.

Медленно поднявшись, я почувствовала, что ноги меня не держат, и привалилась к гранитному памятнику.

Он посмотрел на мое лицо и заговорил чуть более деловым тоном:

- Откуда, вы говорите, раздались выстрелы?

Я указала на лес через дорогу. Там деревья ближе всего подступали к кладбищу.

- Вот, взгляните на памятник Дику Тигу.

Выстрел отколол кусок гранита, и на памятнике остался белый шрам.

Внезапно Бледсо, прищурившись, посмотрел на деревья и взялся за кобуру.

- Откуда кровь? - спросил он. - Куда вас ранило?

- Меня задел кусок камня, - ответила я. Мне не понравился собственный дрожащий голос. - Пуля чуть в меня не угодила.

Я увидела ее на земле, подняла и подала полицейскому.

- Конечно, вы и сами могли бы это сделать, - без малейшей убежденности сказал он.

- Мне плевать, что вы думаете, - ответила я. - Плевать, что вы напишете в рапорте. Главное, что вы здесь, и теперь он не посмеет в меня стрелять.

- Вы называете стрелявшего «он» по какой-то причине?

- Без всякой причины.

Теперь я дышала почти нормально. Поняв, что в следующее мгновение никто не попытается меня убить, я вернулась к прежнему мнению относительно этого полицейского.

- А что вы вообще здесь делаете?

В нем тоже проснулась былая враждебность.

- Просто заглянула.

На его лице появилось отвращение.

- Вы та еще особа, вы это знаете?

- То же самое могу сказать о вас. Послушайте, я сейчас уеду, пока вы еще здесь, потому что мне не хотелось бы умереть в вашем городе. Спасибо, что приехали. По крайней мере… - Я замолчала, но потом закончила фразу: - По крайней мере, полиция здесь не полностью продажна.

Я догадывалась, что мое высказывание очень нетактично, тем более что полицейский не стоял, показывая на меня с криками: «Можете продолжать в нее стрелять!»

Бледсо отрывисто кивнул. Когда я закрывала дверь машины, спросил:

- Вы стояли на могиле Дика Тига?

Я кивнула.

- Хотели узнать, отчего он умер?

Я снова кивнула.

- Ну и в чем причина? По вашему мнению?

- Сердечный приступ, как и у его отца.

Я посмотрела на полицейского, постаравшись придать лицу как можно больше искренности.

- Выходит, врач был прав?

- Да.

Он самодовольно кивнул. Я завела мотор и включила обогреватель. Выехав на дорогу, посмотрела в зеркало заднего вида. Помощник шерифа Бледсо следовал за мной по пятам. Я подумала, что нужно завернуть в мотель, прежде чем я отправлюсь к Толливеру, если я не хочу, чтобы у брата тоже случился сердечный приступ. На моей щеке засохла кровь, несколько капель попали на куртку.

К этому времени я уже ненавидела мотель, но (поскольку на сей раз никто не выскочил на меня из комнаты) вынуждена была признать, что здесь безопаснее, чем на улицах. Сарн начинал превращаться для меня в большую опасную зону.

Я заперла дверь на засов и на цепочку, вымыла лицо, подкрасилась, покрыла губы яркой помадой. Я не хотела выглядеть как привидение, когда пойду к Толливеру. Пришлось, однако, наложить на порез пластырь. Запачканную куртку и перчатку я сунула в ванну с холодной водой, после чего надела черную кожаную куртку.

По пути в тюрьму я поймала себя на том, что каждые несколько секунд осматриваюсь по сторонам. «Не будь смешной, - говорила я себе. - Никто не убьет тебя в оживленном городе среди белого дня». Но, с другой стороны, я недавно считала Скотта безобидным подростком, чье наказание вполне можно доверить тренеру его футбольной команды. Ха!

Мне и раньше доводилось посещать тюрьмы. Когда меня обыскали и заставили отдать надзирателю сумку, я ничуть не удивилась, хотя, само собой, в этом не было ничего приятного. Пока я ползала по кладбищу, снова дали знать о себе ушибы, полученные накануне. Я просто превратилась в развалину и ненавидела себя за это.

Толливер вошел в комнату в оранжевой тюремной робе. Когда надзиратель его привел, я невольно прикрыла рот рукой. Вместе с ним в комнате появились два других арестанта (Скотта не было) и разошлись к своим посетителям, сидевшим за маленькими столами. Тюремные правила Сарна гласили: держать руки на столе, чтобы они все время были на виду. Ничего не передавать арестантам, если это заранее не оговорено с администрацией. Говорить тихо, не подниматься резко со стула, пока арестанты не покинут помещение.

Толливер взял меня за руки. Некоторое время мы смотрели друг на друга.

- Ты ранена, - наконец сказал он.

- Да.

Лицо его затвердело.

- Твое лицо. Кто-то тебя ударил?