Записки военного альпиниста. От ленинградских шпилей до вершин Кавказа 1941–1945 - Бобров Михаил Михайлович - Страница 4

Оригинальная форма и живописная трактовка «светлой иглы» характерна и для невских берегов. Пример этому – различные композиции в расстановке шпилей и куполов.

Все высотные сооружения старого Петербурга размещались вблизи набережных и на примыкающих к ним прибрежных площадях, но на значительном удалении от берегов. Их шпили и купола были видны издали не только со стороны моря, но и с прилегающей пригородной местности, выполняя роль пространственных архитектурных доминант. Так, например, шпиль Петропавловского собора (122,5 метра) определил направление старой Царскосельской «першпективы». В сторону этого шпиля был направлен и целый веер улиц и переулков Городского острова (Петроградская сторона), где крайними являлись Большая Дворянская (ул. Куйбышева) и Александровский проспект (проспект Добролюбова). Интересно отметить, что шпиль Петропавловского собора находится в створе Пулковского меридиана.

Второй центр Ленинграда – шпиль Адмиралтейства (72 м). На него ориентированы Невский, Измайловский проспекты, Гороховая, Миллионная и Галерная улицы. Позднее на главные шпили города направлялись прямые трассы трех первых железных дорог: Николаевской (Московской) и Царскосельской (Витебской) – на шпиль Петропавловского собора, а Варшавской – на Адмиралтейскую иглу. Не их ли имел в виду Н.В. Гоголь, когда в статье «Об архитектуре нынешнего времени» писал: «Башни огромные, колоссальные необходимы в городе… Кроме того, что они составляют ему вид и украшения, они нужны для сообщения городу резких примет, чтобы служить маяком, указывавшим бы путь всякому, не допуская сбиться с пути».

В настоящее время в нашем городе осталось около сорока доминант. Разрушены прекрасные творения русской культовой архитектуры: Сергиевский собор, Вознесенская, Знаменская, Покровская, Благовещенская, Матвеевская, Мирониевская, Воскресенская, Успенская, Борисоглебская, Введенская и многие другие церкви. Некоторые из них были построены на народные деньги, собранные в честь победы русского оружия над шведами, французами, турками.

Как известно, враг никогда не ступал на улицы нашего города, но следы войны остаются надолго. Многие ленинградцы помнят дни, когда перестал сверкать могучий шлем Исаакиевского собора, померкли шпили Адмиралтейства, Инженерного замка, погасло сияние шпилей Петропавловского и Никольского соборов, Крестовоздвиженской и других церквей. Это была война.

25 июля 1941 года была создана специальная служба технической маскировки города, штабом которой стало Архитектурно-планировочное управление Исполкома Ленгорсовета под руководством главного архитектора города Н.В. Баранова. По решению штаба маскировочными сетками был укрыт Смольный, в котором, кроме руководящих партийных органов, располагался Военный совет фронта – сердце и мозг обороны города. Осенью это была сетка с нашитыми на нее искусственными желтыми листьями. Зимой она менялась на белую – под цвет снега. Благодаря камуфляжу Смольный сливался с окружающим его парком, был совершенно неразличим с воздуха. Камуфляж применялся и в других местах города.

Под маскировочные сети были спрятаны военные корабли, стоявшие на Неве, батареи зенитных орудий и некоторые трамвайные пути. Огромные футляры из мешков с песком укрыли многие памятники: Медный всадник,

В.И. Ленину у Финляндского вокзала, С.М. Кирову у здания Кировского райсовета и др. Сняли с постаментов скульптуры коней с Аничкова моста и памятник Петру I у Инженерного замка… Неукрытыми оставались только монументы великим русским полководцам: Суворову, Кутузову и Барклаю-де-Толли, которые вдохновляли на подвиг защитников города-воина.

Немцы продолжали ежедневно систематически прицельно обстреливать город. Люди прятались в укрытиях. Входы в учреждения и магазины обкладывали мешками с песком. Чтобы сократить число человеческих потерь, меняли начало рабочих смен, переносили трамвайные остановки, переводили госпитали и школы в другие помещения. На стенах домов появились надписи: «При артобстреле эта сторона улицы наиболее опасна». Было очень много жертв. Конечно, вражеская разведка сообщала о перемещении наших объектов. Но как немецкие артиллеристы могли так прицельно бить по новым целям?

Наши разведчики проникли на вражеские артиллерийские позиции в район железнодорожной станции Дудергоф (ныне ст. Можайское), на Воронью и Кирхгофскую горы и на Гостилицкие высоты за Петергофом и, захватив двух «языков», доставили их в город. У немецких артиллеристов в планшетах нашли круглые пеналы, в которых лежали свернутые в рулоны фотографии панорамы города, сделанные мощными фотообъективами. Упомянутые высоты, откуда били немцы, находились на юге и юго-западе. Слева на фотографии были видны высокие портальные краны в морском порту. Красные стрелки указывали, сколько километров до кранов, а синие – сколько метров до объектов (Балтийского завода, Адмиралтейской верфи или стоящих у заводских стен кораблей). Видим купол Исаакиевского собора, и вновь красная стрелка, указывающая километраж, и синие – метраж до различных объектов. И так до всех бликующих доминант: Адмиралтейства, Петропавловки, Инженерного замка, вплоть до Александро-Невской лавры, с указанием количества километров и метража. Особенно четко были отмечены все бликующие доминанты: шпили, купола, кресты, луковки, маковки. Это были своего рода артиллерийские привязки, ориентиры, благодаря которым фашисты вели точный прицельный огонь по объектам. Весь город на фотографии был разбит на квадраты, а все подлежащие обстрелу объекты – помечены номерами: Эрмитаж – № 9, Дворец пионеров – № 192, и так все театры, музеи, школы, заводы, госпитали. Эту фотографию я видел несколько раз и хорошо ее помню. С Вороньей горы и сейчас невооруженным глазом хорошо просматриваются яркие, ослепительно блестящие на солнце золотые шпили и купола.

Стало ясно, что все бликующие точки города необходимо спрятать от врага, замаскировать. Но как это сделать? Здесь наличие резких примет города, упомянутых Н.В. Гоголем, приобретает обратное, негативное значение.

Командование Ленинградского фронта и Исполком Ленгорсовета поручили разрешить эту сложную задачу Управлению культуры. Начальник управления Б.И. Загурский собрал экстренное совещание в Государственной инспекции охраны памятников, которая помещалась тогда на Фонтанке, в здании Большого драматического театра.