Год нашей войны - Свэйнстон Стеф - Страница 12

– Помнишь Лоуспасс? – спросил я.

Данлин пошевелил руками и понял, что боль ушла.

– Я не верил, что есть жизнь после смерти, – пробормотал он.

– Ее нет, – покачал головой я. – Загробную жизнь придумали люди, чтобы успокоить испуганных детей. Это – Перевоплощение. – Я махнул рукой в сторону рынка. – Сквантум-Плаза в городе Эпсилон.

Данлин уставился на меня с таким выражением, что я сразу сообразил: он абсолютно ничего не понял из моих объяснений. Я не был уверен, как он отреагирует, поэтому положил руку на рукоять клинка.

– Это – просто наркотик, дурь. Обезболивающее. Если примешь слишком много, попадаешь сюда. Но, боюсь, для смертных это билет в один конец.

– Так… Думаю, что основное я уразумел. Шира! Я никогда больше не увижу Рейчиз?

Я кивнул. В жизни смертных всегда наступает момент, когда они умирают, а те, кто остается, испытывают горькое чувство утраты, даже если из их жизни уходит всего один человек. Данлин потерял все, и я почувствовал всю глубину его безутешного горя, оно даже приглушило шум рынка.

– Ты привыкнешь, – пообещал я. – Некоторые вещи одинаковы и здесь и там. Хорошая компания. Еда. Женщины. Насекомые. Подозреваю, что у тебя возникнут вопросы.

– Твое последнее заявление – это преуменьшение века.

– Не переживай. Я познакомлю тебя с тем, кто сможет дать на них ответы. – Я указал на несколько живых золотистых зданий, расположенных на северной стороне площади, и мы с Данлином направились к ним сквозь толпу, между многочисленных лавок. Несмотря на духоту и яр-кии свет, тени удлинялись, как перед закатом, что казалось немного странным, ведь я прибыл сюда в полдень. Я никак не мог научиться определять время по здешним двум солнцам, а мои часы растворились во время перехода.

~ Ты выглядишь по-другому, – буркнул Данлин.

– Ну да. Если бы ты был наполовину риданнцем, то разве не захотел бы изменить свою внешность?

– Ты хочешь сказать, что мы можем выглядеть так, как захотим?

– Нет, только я, поскольку на самом деле я не здесь, а все еще в Лоуспассе. И вскоре мне придется туда вернуться. А ты… не можешь этого сделать.

– Мне незачем возвращаться.

– О да, мой король.

Данлин отвел меня в сторону, в тень лавки, торгующей бумажными фонариками. Боже, как он был силен!

– Мне показалось или ты упомянул, что здесь тоже есть Насекомые? – потребовал он ответа.

– Насекомые есть везде.

– Кто еще здесь есть? – заскрипел зубами Данлин. – Как ты приходишь сюда? Почему мы об этом не знаем?

Я пожал плечами.

– Четырехземелье заперло себя в темной комнате, – проговорил я с такой глубокой меланхолией, что она могла показаться наигранной.

– А я заключен здесь, ублюдок! Черствый бессмертный ублюдок! – Он схватил меня и начал трясти.

– Отпусти! У меня мало времени.

Стало ясно, что Данлин даже здесь сильнее меня. Физически сильнее, к тому же он сразу сроднился с Перевоплощением. Я рассчитывал, что смогу получить некоторое преимущество за счет опыта, пока не увидел бешеный огонек в его глазах. Я ни в ком, особенно в мертвых, не видел столько жизненной энергии, как в Данлине. Я начал его немного побаиваться.

На этот раз Фелисития работал в баре Кезии. После появления в Перевоплощении короля Авии я раздумывал, стоит ли оставлять его с Фелиситией, однако у моего приятеля имелось одно неоспоримое достоинство – он прибыл из того же мира. Я решил, что пока у Данлина нет собственной жизни, имело бы смысл влиться в чью-то еще. К тому же мне было не устоять перед соблазном их познакомить. Я провел Данлина через торговый центр за квартал зубцов, и мы подошли к низенькому зданию с соломенной крышей – бару «Воловьи яйца». Данлин оживился, увидев заведение, которое напоминало обычный трактир Четырехземелья. Мы вошли, и я усадил его на одну из деревянных скамеек, стоявших вокруг исцарапанного стола.

Я обнаружил Фелиситию за барной стойкой.

– Янт! – воскликнул он, а затем подбежал и обнял меня. Все присутствующие в баре с интересом следили за этой сценой. – Выпей, все за счет заведения! Чего бы ты хотел?

– Отстань! – От неприятных воспоминаний мое сердце забилось как безумное. – Если ты снова так сделаешь, я порву тебя от крыла до крыла!

– Хотя бы один поцелуй, в память о старых временах.

– Да не было никаких «старых времен»!

– О, не просто какие-то времена, а те великолепные часы, которые мы провели вместе, мой озорной мальчишка!

Он попытался хлопнуть меня по заднице, но я был слишком быстр для него.

Данлин сидел, скрестив на груди мощные руки, и смотрел на все это с выражением мрачного отчаяния на лице. Я еще не успел прийти в себя, а Фелисития уже поставил перед нами по пинте пива. Он большую часть жизни провел в Перевоплощении. Выглядел он, как всегда, более чем колоритно – на нем были надеты колготки с блестками, волосы уложены в замысловатую прическу. Двигался он мягко и плавно.

– Хочешь пиццу? – спросил Фелисития.

– Нет.

В Перевоплощении я старался есть как можно меньше, особенно с тех пор, как зубцы взяли под контроль закусочные.

– Автоматный соус и сыр монстерелла? Ангстоусы? – Я отрицательно покачал головой, и он драматически вздохнул. – Ты стал таким худым.

– Если бы ты видел, как я теперь выгляжу в Четырехземелье!

– Если бы я только смог, мой похотливый юноша! А это кто? – воскликнул он, словно только что заметив Данлина.

– Данлин Рейчизуотер. Король Авии.

Фелисития подмигнул, потом понял, что я не шучу.

– Этого не может быть. Сейчас правит династия Танагеров, – театрально прошептал он.

– В твое время так и было, но не сейчас.

– О Янт, мой забывчивый друг, неужели тебе трудно держать меня в курсе последних событий? – Фелисития присел перед Данлином в аккуратном реверансе, но тот прикрыл глаза рукой. – Как же сюда попал Рейчизуотер?

– Тем же путем, что и мы. Мой король, это – Фелисития Авер-Фальконе из Хасилита. М-м… из того, что было Хасилитом двести лет назад.

Данлин ничего не ответил, однако наверняка заметил взгляд, брошенный Фелиситией на его бицепсы.

– Янт, ты хочешь посадить мне на шею авианца, который будет мешать мне хорошо проводить время? Я мертв и намереваюсь продолжать веселье.

– Я надеялся, что ты станешь кем-то вроде гида, – признался я.

– Все, что попросишь, мой щедрый мальчик.

Фелисития красовался в белой мини-юбке и блестящих сапогах на высоком каблуке, которые добавляли десяток сантиметров к его крохотному росту. Женская блузка из шелковистого материала плотно облегала его мускулистую грудь.

– Со мной ты можешь пойти куда угодно, – обратился он к Данлину.

– Авер-Фальконе – это авианская фамилия, – заметил Данлин.

– _Я как раз оттуда, – ответил Фелисития.

Он слегка расправил небольшие коричневые крылья, сильно натянув блузку между ними. Перья были украшены серебром и красной киноварью.

Данлин удивился.

– Я хотел бы вернуться домой.

– Ничем не могу помочь, – прямо сказал Фелисития и окинул Данлина оценивающим взглядом. – Мы с Янтом знакомы очень давно, – проинформировал он Рейчизуотера. – Двести лет! И все эти двести лет я держал для него свечку. И ни разу не обжег пальцы.

– Вряд ли сейчас это важно, – пробурчал я.

– О, он такой стеснительный. Но что же это я! Мы должны выпить! Мы должны отметить! Кезия, пива его королевскому величеству. Виски для риданнца. А себе налей томатного сока.

– Я не против, – ответил ящер.

– Счастливого падения, ваше величество.

– Янт, мне стоило бы содрать с тебя кожу заживо.

Король обнаружил, что уже охвачен необъяснимым духом товарищества, а в это время на улице сгущалась тьма, и окна, похожие на мишени, начало заносить снегом.

Я был примерно на середине своего рассказа Данлину о Перевоплощении, когда покореженная от жары дверь задрожала и открылась. В баре повисла напряженная тишина, и мой голос в ней прозвучал неожиданно громко. В заведение ввалился зубец. Он подошел к барной стойке. Под его тяжестью тоскливо скрипели половицы. Кезия передал зубцу литровую емкость красного сока, и тот осушил ее одним махом, потом потребовал добавки и взгромоздился на край стола, за которым сидели мы, раздавив пепельницу и подняв противоположный край здоровенной столешницы высоко в воздух. В руки и ноги зубца были вшиты прозрачные пластины, сделанные из странного материала, похожего на гибкое стекло. Его конечности покрывала паутина шрамов, под которыми при каждом движении перекатывалась розовая масса мышц. Синие пятна татуировок, каждая размером с пенни, создавали на его лице замысловатые узоры. Волосы зубца имели серебристо-белый цвет, но некоторые пряди были выкрашены в разные оттенки ультрамаринового и пурпурного, и при этом они стояли торчком, словно тонкие длинные спицы. На одну из них страшилище насадило не меньше двадцати серебряных колец.