Без названия (отрывок) - Светлый Павел "PaveL SvetlY" - Страница 1

По-настоящему нищие люди – это не те, у которых нет дома, средств к существованию, хорошей одежды. Таких людей можно назвать просто бомжами. Но отсутствие бытовых благ ещё не является полным нищенством. Но вот если вы сбились с пути, потеряли смысл жизни и вам не за что больше бороться – вот тогда только вас действительно можно пожалеть.

Ночь была холодной, хотя, впрочем, не холоднее, чем обычно. Его разорванное, выеденное молью пальто, в котором он проходил уже три года, казалось очень маленьким и нисколько не защищало от пронизывающего до костей ветра. После очередного порыва его снова пробил озноб. Он ещё плотнее завернулся в тряпки и свернулся калачиком на куче мусора, опёршись спиной о мусорный бак. Было уже поздно, и на улице никого не было. Завыла случайно забредшая на улицу собака, и ему стало внезапно страшно, по спине пробежал холодок, и волосы на голове зашевелились. «И надо было этой собаке сюда забрести?» – пришла ему в голову мысль. Как бы он ни любил животных, но зимней ночью дикие собаки пугали его до смерти. Жизнь на улице зимой самая сложная.

Лай повторился снова. Он поёрзал на куче мусора – сон никак не приходил. Он взглянул на небо – ни звёздочки, всё заволокла чёрно-синяя пелена грозовых облаков. Выступил ночной туман, капельки влаги повисли в воздухе, оседая на ресницах, чёрных волосах, впалых щеках. Похолодало ещё сильнее, и он решил немного пройтись. Когда он встал, его чуть не сбил с ног сильный порыв ледяного ветра. Он в сотый раз за вечер вспомнил те прекрасные осенние дни, когда его пёс, Джек, был ещё рядом с ним. Джек бежал по дороге, весело подпрыгивая и наступая на сухие листья, которые радостно трещали и разлетались в стороны, когда он утыкался в них носом или начинал валяться в куче этих листьев, весело поскуливая. Джек всегда был рядом, когда он был нужен…

Жалобный вой, долгий и прошибающий до костей, раздался ещё ближе, и вывел его из забытья. Лёгкая дрожь пронзила всё тело, начиная от ступней, проходя по позвоночнику и шевеля волосы на голове. Что-то знакомое было в этом вое. Он опять погрузился в свои мысли, из которых его вырвала чья-то тень, промелькнувшая где-то слева, в подворотне. Он насторожился. Хоть у него и не было ничего ценного, кроме своей жизни, да и ту можно было отдать за ночь в человеческих условиях, но страх повстречать какого-нибудь ночного маньяка увёл его с широкой дороги, по которой он шёл, в другой переулок поуже. Проходя мимо жилого дома, он увидел свет в одном окне на шестом этаже. Он попробовал представить себе человека, сидящего в мягком удобном кресле перед телевизором, с сигарой в зубах, пускающего дым колечками, смотря ночное шоу…

Где-то справа промелькнула тень и на дорогу метрах в шестидесяти перед ним выскочила собака, пепельно-чёрная с большим белым пятном на спине, напоминающим паука. Что-то неведомое исходило от этой собаки, словно струился чёрный свет, окружая её. Он стоял и смотрел на собаку, которая в свою очередь смотрела на него. И тут он узнал её:

– Джек!!! – его вопль разрезал повисшую в воздухе мёртвую тишину ночи.

Он побежал вперёд, не разбирая дороги, не заметил бордюр, упал, ударился головой о мусорный бак, стоявший у стены, вскочил и поднял голову на дорогу.

Собаки нигде не было видно. Он побежал туда, где до этого стоял Джек, но там никого не оказалось. Он побежал вперёд и, добежав до пересечения переулков, остановился. «Куда он подевался? Неужели мне показалось? Нет, не может быть…» – поток мыслей безжалостно оборвал вой. Повернувшись в его направлении, он увидел собаку в переулке слева. Он рванулся к ней – собака развернулась в противоположную сторону и начала убегать. Он нёсся за Джеком по улицам, сворачивая в переулки, перебегая через дороги, перепрыгивая через заборы и топча чужие грядки. Он знал, что Джек ведёт его куда-то, зовёт его за собой, хочет что-то показать, что-то очень важное.

Внезапно пёс резко остановился, развернулся, печально посмотрел на него и скрылся из виду. Добежав до места, где стоял Джек, он остановился и огляделся.

Местность была незнакомой, – это был район, в который он никогда не забредал.

Резко подул ветер, холодный и пронзительный – настоящее дыхание холодной зимы.

Он почувствовал себя ужасно одиноким, ненужным и забытым. Его постепенно наполняла пустота, томная и неизбежная, как жизнь. Пустота переполнила его, полилась наружу… исчез страх, грусть, горе, радость… исчезло всё, заполнившись глубокой пустотой Марианской впадины, уходя в великое НИЧТО. Когда что-то скользнуло за его спиной, он обернулся и посмотрел этому в глаза, а где-то вдалеке жутко и протяжно завыла собака.