Восставший из ада - Баркер Клайв - Страница 20

– Вы звали? – спросила она. Керсти взглянула на сенобита, затем на сестру. Их разделяло не более ярда.

– Она меня не видит, – заметил он. – И не слышит. Я принадлежу только вам, Керсти. А вы – мне.

– Нет, – сказала она.

– Вы уверены? – спросила медсестра. – Мне показалось, я слышала…

Керсти покачала головой. Все это – безумие, полное безумие!

– Вам следует быть в постели, – укорила ее сестра. – Это опасно для жизни и здоровья.

Сенобит хихикнул.

– Я зайду еще, минут через пять, – сказала сестра. – Извольте лечь спать.

И она ушла.

– Нам тоже пора, – заметило существо. – А она пусть себе продолжает латать дыры на людях. Вообще больница – удручающее место, вы не находите?

– Вы не посмеете! – продолжала сопротивляться она. Однако существо двинулось к ней. Связка колокольчиков, свисающих с тощей шеи, издавала легкий звон. От вони, исходившей от чудища, ее едва не вырвало.

– Пощадите! – воскликнула она.

– Давайте без слез, прошу вас. Только пустая трата. Они вам скоро ох как пригодится!

– Шкатулка – крикнула она в полном отчаянии. – Вы не хотите знать, откуда у меня эта шкатулка?

– Не очень.

– Фрэнк Коттон, – сказала она. – Вам это имя ничего не говорит? Фрэнк Коттон.

Сенобит улыбнулся.

– Ах, да. Мы знаем Фрэнка.

– Он тоже разгадал секрет этой шкатулки, я права?

– Он хотел наслаждений. И мы их ему предоставили. А потом он просто удрал.

– Хотите, я отведу вас к нему?

– Так он жив?

– Очень даже жив. Живее не бывает.

– Так вот что вы мне предлагаете… Чтобы я забрал его обратно к нам вместо вас?

– Да, да. Почему бы нет. Да!

Сенобит отошел от нее. Комната испустила легкий вздох.

– Что ж, соблазнительное предложение, – сказало существо. Затем, после паузы, добавило: – А вы меня не обманываете? Может, это ложь с целью выиграть время?

– Боже, я же знаю, где он! – воскликнула она. – Он сделал со мной это. – И она протянула сенобиту изуродованные шрамами руки.

– Но смотрите… Если вы лжете, если вы просто хотите таким образом выкрутиться…

– Да нет, нет!

– Тогда доставьте нам его живым… – Ей захотелось зарыдать от облегчения.

– Пусть признается во всех своих провинностях. И возможно, тогда мы не станем раздирать на куски вашу душу…

11

Рори стоял в прихожей и смотрел на Джулию, его Джулию, женщину, которой он однажды поклялся идти по жизни рука об руку, пока смерть не разлучит их. В то время казалось, что сдержать эту клятву совсем просто. Насколько он помнил, он все время идеализировал ее, возводил на пьедестал, грезил о ней ночами, а дни проводил за сочинением любовных стихотворений; совершенно диких и неумелых, посвященных ей. Но все изменилось, и он, наблюдая за этими изменениями, пришел к выводу, что худшие мучения доставляют именно малозначимые, почти неуловимые мелочи. Все чаще наступали моменты, когда он предпочел бы смерть под копытами диких лошадей бесконечным терзаниям из-за подозрений, совершенно отравивших его существование в последнее время.

Теперь, когда он глядел на нее, стоявшую у лестницы, ему невообразимо сложно было представить, как счастливо и хорошо все некогда скрывалось. Все было похоронено под грудой сомнений и грязи.

Лишь одно немного утешало его сейчас – то, что она выглядит такой встревоженной. Возможно, это означает, что сейчас, сию минуту она признается ему во всех своих прегрешениях, и он, конечно же, простит ее, и, конечно же, эта сцена будет сопровождаться морем слез, бурным раскаянием с ее и пониманием с его стороны.

– Ты что-то кислая сегодня, – осторожно заметил он. Она собралась было что-то сказать, но не решилась, потом, набравшись духу, произнесла:

– Мне очень трудно, Рори…

– Что трудно?

Она, похоже, вообще передумала говорить.

– Что именно трудно? – настаивал он.

– Мне так много надо тебе объяснить…

Рука ее, заметил он, так крепко вцепилась в перила, что побелели костяшки пальцев.

– Я слушаю, – сказал он. Он все равно будет любить ее, в чем бы она ни призналась. Если, конечно, она будет искренней до конца… – Говори.

– Я думаю, может… может, будет лучше, если я скажу тебе кое что… – и с этими словами она начала подниматься по лестнице. Он последовал за ней.

Ветер, подметавший улицу, теплым назвать было никак нельзя, судя по тому, как прохожие поднимали воротники и отворачивали от него лица. Но Керсти не чувствовала холода. Возможно, дело было в невидимом спутнике, защищавшем ее от холода, окутывая ее жаром, на котором издавна поджаривали грешников? Или это, или же причина крылась в том, что она была слишком напугана и возбуждена, чтоб вообще чувствовать что-либо.

Впрочем, первое не совсем точно. Она не боялась. Ее обуревали куда более сложные чувства. Она отворила дверь – ту самую дверь, которую некогда открыл брат Рори – и теперь находилась в обществе демонов. А в конце пути она сможет отомстить. Она найдет то, что мучило и разрывало ее душу на части, и заставит его испытать то же ощущение полного отчаяния и беспомощности, которое совсем недавно испытывала сама. Она будет наблюдать за тем, как он корчится в муках. Мало того – она будет наслаждаться этим зрелищем. Боль и страдания превратили ее в садистку.

Выйдя на Лодовико-стрит, она обернулась – посмотреть, где же сенобит. Но его не было видно. Несмотря на это, она решительно двинулась к дому. Определенного плана у нее не было; слишком уж много различных вариантов, чтобы как-то рассчитать. Взять хотя бы один нюанс: будет ли там Джулия, и если да, то каким образом вовлечена она во все это? Маловероятно, что она лишь невинный наблюдатель. Но возможно и другое: что, если ее поступками руководил страх? Что, если она просто испугалась Фрэнка? Что ж, через несколько минут она получит ответы на все эти вопросы. Она позвонила в дверь и приготовилась ждать.

Дверь открыла Джулия. В руках у нее был кусочек белого кружева.

– Керсти, – сказала она с виду нисколько не удивленная появлением девушки. – Уже поздно…

Первыми словами Керсти были:

– Где Рори? – не совсем то, что она собиралась сказать, но это вырвалось непроизвольно.

– Дома, – спокойно ответила Джулия, словно утешая капризного ребенка. – А что случилось?

– Я бы хотела его видеть, – ответила Керсти.

– Рори?

– Да.

И она переступила порог, не дожидаясь приглашения. Джулия не возражала, лишь затворила за ней дверь. Только теперь Керсти ощутила холод. Она стояла в прихожей и вся дрожала.

– Ты выглядишь просто ужасно, – заметила Джулия.

– Я была здесь днем, – выпалила Керсти. – Я видела, что произошло, Джулия. Видела!

– А что, собственно, произошло? – последовал вопрос.

Джулия и бровью не повела.

– Сама знаешь.

– Честное слово, нет. Мне надо поговорить с Рори.

– Ну, конечно, почему нет? – ответила Джулия. – Только смотри, будь с ним поосторожнее. Он что-то неважно себя чувствует.

Она провела Керсти в столовую. Рори сидел за столом, в руке бокал с выпивкой, на столе бутылка. Рядом на стуле лежало перекинутое через спинку свадебное платье Джулии. Только тут она догадалась, что за кружево держала Джулия в руке – свадебную фату.

Рори выглядел куда хуже, чем она ожидала. На лице и у корней волос запеклась кровь. Он приветствовал ее теплой, но несколько усталой улыбкой.

– Что случилось? – спросила она его.

– Сейчас уже все в порядке, Керсти, все нормально, – ответил он шепотом. – Джулия мне все рассказала… И теперь все о'кей.

– Нет, – мотнула она головой, подозревая, что рассказали ему далеко не все.

– Ты ведь приходила сюда сегодня?

– Да.

– Очень неудачное было выбрано время…

– Но ты… ты же сам просил меня… – она покосилась на Джулию, стоявшую у дверей, затем снова перевела взгляд на Рори. – Я сделала так, как ты хотел.

– Да, я знаю, знаю. Мне очень жаль, что ты влипла в такую жуткую историю.