Счастливец Баркер - Гарт Фрэнсис Брет - Страница 2

— Ну конечно, — суровым тоном заключил Деморест. — Они всегда умирают. Такой поступок — самый верный способ отправить человека на тот свет.

Все же оба они с почти отеческой снисходительностью поглядывали на Баркера, который продолжал рыться в белье и платье, сложенных кое-как, вперемежку с бумагами.

— Если они тебе не попадаются, тащи сюда свою государственную ренту, — предложил Стеси.

Но через секунду разрумянившийся и сияющий Баркер вскочил и подбежал к ним с пачкой бумаг в руках. Деморест схватил пачку, развернул, разложил бумаги на столе, поспешно проверил дату, подписи и передаточные надписи, снова торопливо скользнул взглядом по газетной заметке, бросил дикий взгляд сначала на Стеси, потом на Баркера и широко раскрыл рот.

— Клянусь жизнью, тут все в порядке!

— Это истинная правда, черт побери! — подтвердил Стеси.

— Двадцать акций, — продолжал Деморест, с трудом переводя дыхание, — пусть по одному только футу, все равно, это десять тысяч долларов каждая. Все вместе двести тысяч долларов! Клянусь гробом господним!

— Скажите мне, о прекрасный рыцарь, — сверкая глазами, воскликнул Стеси, — не осталось ли еще в вашей шкатулке редких драгоценностей, рубинов, флорентийских шелков или колец из чистого золота? Не проглядели ли вы там случайно одну-две жемчужины?

— Нет, это все, — простодушно ответил Баркер.

— Нет, вы только послушайте! Миллионер Ротшильд говорит, что это все. Владетельный князь заявляет, что у него нет ни одного цента, кроме двухсот тысяч долларов.

— И что же мне теперь делать, ребята? — спросил Баркер, робко поглядывая то на одного, то на другого.

Потом, в течение всего этого дня и еще много лет спустя, он с восторгом вспоминал, что в этот незабываемый момент он увидел на их лицах только бескорыстную радость и дружеские чувства.

— Что делать? — воскликнул Деморест. — Стать вверх ногами! Визжать! Нет! Погоди! Следуйте за мной! — и он схватил Стеси и Баркера за руки и выбежал с ними вон из хижины. Здесь они, в полном молчании, проплясали вокруг молодого каштана бешеный танец диких и вернулись к себе разгоряченные, но уже утихомирившиеся.

— Теперь, конечно, — заговорил Баркер, отирая лоб, — мы сможем за эти акции получить деньги, и тогда мы купим у старого Картера соседний участок, тот, помните, где нам почудились какие-то признаки золота.

— Мы ничего подобного не сделаем, — решительно объявил Деморест. — Мы тут ни при чем. Эти деньги лично твои, старина, от первого до последнего цента. Знаешь, как собственность, которую нажил один из супругов до брака. И черт нас побери, если мы позволим тебе вложить самую мелкую монетку в эту богом забытую дыру. Не будет этого!

— Но ведь мы компаньоны, — шумно дыша, возразил Баркер.

— При чем тут твои акции! Что мы можем для вас сделать, сэр денежный мешок? Хоть и не пристало мозолистым рудокопам водиться с богачом, мы не откажемся когда-нибудь отобедать с вами в хорошем ресторанчике в Сакраменто, отведать какого-нибудь замечательного паштета и опрокинуть стаканчик мальвазии. Это мы сделаем, когда все будет в порядке, в честь возрождения вашего былого величия. Но принять что-нибудь большее нам было бы не к лицу.

— Ну, а что вы теперь без меня будете делать? — спросил Баркер с полуистерической, полуиспуганной улыбкой.

— Мы еще не проверили наши чемоданы, — с непоколебимой серьезностью ответил Деморест, — а в моем саквояже есть тайник, двойное дно, секрет которого известен только моему верному слуге. С тех пор как я покинул дом моих предков в Фаджинии, я не прикасался к этому тайнику, а там тоже могут оказаться ценные бумаги и акции.

— Я вот тоже на днях нащупал в кармане своего фрака какие-то странные кругляшки. Но, может быть, это только покерные фишки... — задумчиво сказал Стеси.

Баркеру стало как-то не по себе. Его юношеские щеки снова зарделись румянцем, и он отвел взгляд. Привязанность и какое-то нежное сострадание, светившиеся в глазах его друзей, увеличивали его неловкость.

— Мне кажется, — произнес он, наконец, чуть не с отчаянием, — что следовало бы отправиться в Бумвилль, чтобы все разузнать.

— Прямо в банк, дружище, прямо в банк, — крикнул Деморест. — Помни мой совет и никуда больше не суйся. Смотри — никому ни слова о твоем счастье. И не поддавайся соблазну, не вздумай сразу продать эти акции. Еще неизвестно, на сколько они могут подскочить.

— Я думал, — пробормотал Баркер, — может быть, вы, ребята, захотите пойти со мной.

— Для нас слишком уж большая роскошь прогулять целый рабочий день, и без того работать мы сегодня будем только вдвоем, — возразил Деморест чуть дрогнувшим голосом и слегка покраснев. — И нам не пристало, старина, слоняться по пятам за тобой и за твоим счастьем. Все прекрасно знают, что мы бедняки, и рано или поздно станет известно, что ты был богат еще до того, как вошел с нами в компанию.

— Чепуха! — в негодовании воскликнул Баркер.

— Святая правда, мой мальчик, — кратко подтвердил Деморест.

— Самая непреложная истина, старина! — подхватил Стеси.

Баркер угловатым движением взял шляпу и пошел к двери. У порога он в нерешительности остановился, и казалось, что эта нерешительность сообщается его товарищам. Наступила минута неловкого молчания. Затем Деморест порывисто схватил его за плечи и насильно, хоть и ласково, подвел к двери.

— Перестань валять дурака, Баркер, мальчуган ты мой. Будь же мужчиной, действуй, иди, вцепись в это богатство крючьями и держись намертво. И можешь быть уверен, что нас, — он запнулся, но только на секунду, точно собирался сопровождать эти слова смехом, а смех не получился, — нас ты наверняка застанешь здесь, когда вернешься.

Баркер был задет за живое, но не выдал своих чувств. Он нахлобучил шляпу и поспешно пустился в путь. Приятели молча смотрели ему вслед, пока он не скрылся в кустах. После этого они заговорили.

— Как все это похоже на него, правда? — сказал Деморест.

— В этом весь Баркер, с начала до конца, — подтвердил Стеси.

— Подумать только, что все эти годы у него валялись такие ценные бумаги, а он, простая душа, о них и не подумал.

— А ведь он хотел вложить вместе с нами деньги в эту окаянную гору!

— И он, клянусь, так бы и поступил! И никогда бы об этом не пожалел. Вот какой он, Баркер.

— Хороший парень!

— Славный товарищ!

— Может быть, одному из нас надо было пойти с ним? Он может вытряхнуть все свои деньги первому, кто подставит карман, — сказал Стеси.

— Тем более нам нельзя вмешиваться. И пусть все видят, что мы не интересуемся этими деньгами, — воскликнул с горячностью Деморест. — И без того найдется достаточно мошенников и дураков, которые постараются воспользоваться его простодушием и убедить его, что нами руководит какая-то тайная корысть. Нет, ни за что! Пускай поступает с деньгами как ему вздумается, как ему подскажет его нутро. По-моему, лучше пускай он вернется к нам самим собой, хоть даже совсем без денег, с пустыми руками, чем изменит своей натуре и станет как все.

Все это было сказано тоном настолько далеким от обычного легкомыслия Демореста, что Стеси не ответил.

Помолчав, он сказал:

— Что ж, нам будет здорово не хватать его в этом ущелье, правда?

Деморест не отвечал. Рассеянно протянув руку, он сорвал ветку с молодого деревца и принялся обрывать с нее листья один за другим. Когда их уже не осталось ни одного, он взмахнул рукой, резко стегнул себя веткой по сапогу, проворчал: «Довольно, пора за работу», — и большими шагами направился к прииску.

А в это время Баркер, по пути в Бумвилль, держал себя тоже несколько странно. Вначале, пока он не потерял хижины из виду, лицо его сохраняло озабоченное выражение. Но его простодушная натура не была склонна к сложным переживаниям. Если бы он не увидел выражения искренней привязанности в глазах своих товарищей, он мог бы вообразить, что они завидуют его счастью. Но почему же они отказывались считать эти деньги общими? Почему они решили, что их товарищество должно развалиться? Почему отказались пойти с ним? Почему эти деньги, о которых он так мало думал и которыми так мало дорожил, изменили отношение его друзей? Его-то деньги во всяком случае не изменили, он оставался тем, чем был. Ему вспомнилось, как часто они в шутку обсуждали, что будет, если он вдруг найдет на своем участке богатую золотом руду. Вспомнилось, как они строили планы о том, что они сообща будут делать с деньгами. А теперь, когда «счастье» свалилось на одного из них, они стали друг другу чужими! Поди тут разберись. Ему было обидно, больно, но, как ни странно, он ощущал в себе совершенно новую возможность обижать и ранить в отместку. Теперь он разбогател и покажет им воочию, что может прекрасно обойтись и без них. Теперь ему ничто больше не помешает думать только о себе и о Китти!