Мичман Бризи. Соч. капитана Марриета, К. Ф. - Гарт Фрэнсис Брет - Страница 1

Фрэнсис Брет Гарт

Мичман Бризи

Соч. капитана Марриета, К. Ф.[1]

Глава I

Отец мой был лекарем в северной части страны. За много лет до описываемых здесь событий он овдовел, вышел в отставку из флота ее величества и приобрел небольшую практику в своем родном селении. Когда мне исполнилось семь лет, он стал посылать меня разносить лекарства пациентам. Будучи ребенком живого нрава, я иногда развлекался тем, что во время своих обходов перемешивал содержимое разных склянок.

Хотя у меня не было никаких оснований сомневаться, что в общем итоге этот метод действует благотворно, тем не менее, когда добавление крепкой ртутной примочки в отхаркивающую микстуру вызвало смерть страдавшего чахоткой приходского священника, отец счел необходимым лишить меня этой должности и отправить в школу.

Учитель Грубинс был тиран, и вскоре моя пылкая и своевольная натура восстала против его власти. Я начал лелеять планы отмщения. В этом мне помогал Том Трензель, мой школьный товарищ. Однажды Том предложил:

— Давай взорвем его. У меня есть два фунта пороха!

— Нет, это слишком шумно, — возразил я.

С минуту помолчав, Том заговорил снова:

— А помнишь, Пилюлькинс, как ты уложил священника? Хорошо бы дать Грубинсу чего-нибудь такого, чтоб его наизнанку вывернуло.

Тут меня озарило вдохновение. Я отправился к сельскому аптекарю. Он меня знал, — я частенько покупал у него медный купорос. Мы наливали его в чернильницу Грубинсу, чтобы испортить ему перья и прожечь фалды сюртука, которыми он имел привычку их вытирать. Я смело спросил унцию хлороформа. Молодой аптекарь подмигнул и подал мне бутылку.

На переменке Грубинс обыкновенно накрывал лицо носовым платком, откидывался на спинку стула и погружался в дремоту. Улучив удобный момент, когда он уснул, я сдернул у него с лица платок и заменил его своим, пропитанным хлороформом. Через несколько минут он впал в бесчувственное состояние. Тогда мы с Томом быстро сбрили ему волосы, бороду и брови, намазали лицо смесью купороса и жженой пробки и удрали. На следующий день разразился страшный скандал. Отец всегда оправдывал меня тем, что Грубинс был пьян, но на этот раз почему-то счел удобным безотлагательно определить меня во флот ее величества.

Глава II

Официальное письмо с печатью Адмиралтейства извещало меня о том, что мне надлежит без промедления явиться в Портсмут на военный корабль «Изрыгатель» под командованием капитана Ликтроса. Через несколько дней я предстал перед высоким суровым джентльменом, который медленно шагал взад-вперед на подветренной стороне юта. Когда я отдал ему честь, он строго посмотрел на меня и сказал:

— Ха-ха! Еще один молокосос. Служба катится к чертям. В кубрике — сплошь младенцы, в кают-компании — сплошь старые бабы. Помощник шкипера, позовите мистера Бушприта.

Мистер Бушприт, стюард, явился и отдал честь.

— Представьте мистера Бризи молодым джентльменам. Стойте! Где мистер Грог?

— На топе мачты, сэр.

— Где мистер Долговяз?

— На топе мачты, сэр.

— Мистер Бригс?

— Там же, сэр.

— А прочие юные джентльмены?

— Все на топе мачты, сэр.

— Ага! — мрачно улыбаясь, произнес капитан Ликтрос. — При таких обстоятельствах отправляйтесь-ка и вы на топ мачты, мистер Бризи.

Глава III

На топе мачты я познакомился с двумя мальчиками приблизительно моих лет. Один из них рассказал мне, что проводит здесь 332 дня в году.

— Во время шторма, когда старый хрен не в духе, мы и вовсе вниз не спускаемся, — добавил юный джентльмен лет девяти с кортиком почти таких же размеров, как он сам, которого мне представили под именем мистера Бригса.

— Кстати, Пилюлькинс, — продолжал он. — Каким образом случилось, что вы не приветствовали капитана по всей морской форме?

— Но ведь я же отдал ему честь, — наивно возразил я.

— Да, но видите ли, этого недостаточно. В другое время это вполне сойдет. Но когда человек в первый раз вступает на борт корабля, капитан ожидает, что его будут приветствовать по всей морской форме. Эх вы, мелюзга!

Я не на шутку встревожился и попросил его объяснить, в чем дело.

— Понимаете, после того, как вы отдали ему честь, вы должны были слегка ткнуть его указательным пальцем в жилет и спросить: «Ну, как дела, ваше вашество?»

— Ну, как дела, ваше вашество? — повторил я.

— Вот-вот. Он бы тогда немного попятился, а вы повторили бы свое приветствие, заметив: «Ну, как дела, ваше королевское вашество?» — а потом деликатно осведомились бы об его супруге и семействе и попросили представить вас дочери канонира.

— Дочери канонира?

— Вот именно. Она ведь опекает нас, юных джентльменов. Смотрите же, постарайтесь не забыть.

Когда нас позвали вниз, на палубу, я решил, что настал удобный случай воспользоваться этим наставлением. Я подошел к капитану Ликтросу и, не пропустив ни звука, добросовестно повторил приветствие. Капитан побагровел и на минуту лишился дара речи. Наконец он, задыхаясь, пробормотал:

— Помощник шкипера!

— С вашего позволения, сэр, — дрожащим голосом произнес я, — я хотел бы, чтоб меня представили дочери канонира.

— Отлично, сэр! — вскричал капитан Ликтрос, потирая руки и в ярости буквально прыгая по палубе. — Черт вас побери! Разумеется, я вас представлю! Э-гей! Дочь канонира! Проклятье! Это уж слишком! Помощник шкипера!

Не успел я оглянуться, как меня схватили, потащили, привязали к восьмифунтовой пушке и выпороли.

Глава IV

Когда мы все вместе сидели в кубрике, выковыривая червяков из своих сухарей, Бригс утешил меня в моей незадаче, добавив, что «морское приветствие» как обычай в настоящее время более в почете, когда он нарушается, нежели когда соблюдается. Его остроумные шутки вызвали общее веселье, к которому присоединился и я, и через несколько минут мы все стали друзьями. Вдруг Грог повернулся ко мне.

— Мы только что обдумывали, каким образом конфисковать бочонок кларета, который эконом Бурдюк держит у себя под койкой. Старый скопидом полдня валяется пьяный, и нам туда никак не пробраться.

— Давайте залезем под его каюту, просверлим потолок и дно бочонка и выпустим весь кларет, — сказал Долговяз.

Предложение было встречено криками и рукоплесканиями. У Стружкинса, помощника плотника, достали полдюймовый бурав и сверло, и Грог, тщательно осмотрев балки под каютой, приступил к делу. В конце концов бурав скрылся из виду, но тут наверху возникло некоторое смятение. Грог поспешно вытащил бурав. С кончика сверла скатилось несколько ярко-красных капель.

— Ура! Пихай его обратно! — вскричал Долговяз.

Бурав вставили на прежнее место. На этот раз из каюты эконома послышался крик. Свет тотчас же погасили, и вся компания поспешно отступила в кубрик. Когда вахтенный просунул голову в дверь, он услышал громкий храп.

— Все в порядке, сэр, — ответил он на вопрос офицера с палубы.

На следующее утро мы узнали, что Бурдюк лежит в лазарете с опасной раной в мягкой части бедра и что бурав не достиг кларета.

Глава V

— Ну, Пилюлькинс, теперь ты понюхаешь пороху, — сказал Бригс, входя в кубрик и пристегивая к поясу огромную саблю. — Только что показался в виду французский корабль.

Мы вышли на палубу. Когда мы отдали честь, капитан Ликтрос оскалил зубы. Он ненавидел эконома.

— Сюда, юные джентльмены. Если вы сверлите буравом бочонки с французским кларетом, то там имеется отличный сорт. Смотрите за рулем, сэр, — добавил он, обращаясь к рулевому, который тоже скалил зубы.

Корабль уже изготовился к бою. Матросы в своем усердии высыпали из бочек кофе и наполнили их дробью. Вдруг французский корабль лег на борт, и ядро из длинной тридцатидвухфунтовой пушки пронеслось над водой. Оно убило рулевого и оторвало обе ноги Долговязу.