Мои мужчины (сборник) - Токарева Виктория Самойловна - Страница 24

Вася уставал, но позитивная человеческая энергия вливалась в него, и он потом хорошо себя чувствовал.

На этом вечере было много народу, человек двести, и выстроилась внушительная очередь за автографом.

Читатели просили: «Подпишите Оле» или «Подпишите моей маме», так что приходилось помимо автографа сочинять пожелания. Он немножко осатанел, хотел извиниться и уйти, но вдруг увидел руку. Рука была юная, совершенная, сквозь тонкую кожу просвечивала голубая жилка. Такую руку надо ваять из мрамора и оставлять на века.

Вася перевел глаза с руки на лицо. Лицо тоже оказалось молодым и прекрасным.

– Как вас зовут? – спросил Вася, робея.

– Марья, – сказала девушка.

Не Маша, не Мария, а именно Марья, как в старые времена.

Вася поставил автограф, а внизу свой телефон и приписку: «С надеждой на спасение».

Он не надеялся, что Марья отзовется. Такие не звонят. Но она позвонила. И приехала к нему в гости.

Это был период междуцарствия, когда Вася расстался с прежней женой и завис в невесомости и неопределенности.

Марья вошла в его дом, и Вася тут же стал делать из нее жену. Заставил убрать квартиру, приготовить ужин, лечь с ним в постель, зачать ребенка, экономить его деньги.

Вася был знаменит, но не богат. Писатели богатыми не бывают. Он ведь не мог диктовать свои цены, а если бы и мог – постеснялся. Вася был из хорошей семьи, а скромность – основная черта интеллигента.

Марье пришлось стать его агентом, менеджером, вести все его дела, контролировать договоры. Марья родила Васе двоих детей, мальчика Ваню и девочку Таню. Вася оказался третьим ребенком, довольно трудным.

Прежние жены его не воспитывали, только любили и страдали. А Вася, как скорпион, питался их страданием. Самоутверждался. Несмотря на внешнюю привлекательность и очевидный талант, Вася был закомплексован, и свои комплексы кормил чужой кровью, как паук. Ловил мух в свою паутину и высасывал.

Жизнь у Марьи оказалась не такой лучезарной, как хотелось бы. Но статус… Все-таки жена знаменитого Свободина, общение с интересными людьми, а это очень важно. Каждый человек – театр, а Марья – благодарный зритель. За интересное общение можно многое перетерпеть.

В любви самое главное – ее плоды, а именно – дети.

Как знать, может быть, от другого мужчины она родила бы детей не хуже, но это проверить невозможно.

Ванечка – копия отца, а Таня – вылитая бабушка, мать Васи, в свое время известная красавица, роковая фемина. Так что наследственность – налицо.

Вася обожал детей до судорог, и Марью-красу он тоже ценил высоко. Брал просто молодую, на тридцать лет моложе, а оказалась к тому же умная и практичная. Верная жена, прекрасная хозяйка, изобретательная любовница и заботливая мать.

Марья решила купить дачу, чтобы вывозить детей на свежий воздух. В этой связи она появилась в моем дачном поселке.

Поселок – старый, красивый, с традициями. Однако купить дачу нереально. Немереные деньги.

Непосредственно к нашему поселку примыкал ведомственный санаторий. Рядом с основным корпусом санатория находился дом для обслуживающего персонала. Его называли «бомжатник», что весьма несправедливо. Дом был невысокий, трехэтажный, из розового кирпича. Вокруг цветущий кустарник, а напротив – сосновый бор. Бор, конечно, замусоренный, как это принято в России: консервные банки, бутылки, пакеты. Но сосны есть сосны, небо есть небо. И воздух абсолютно такой же, как в моем дачном поселке. И солнце то же самое. И стоит на два нуля меньше, то есть в сто раз дешевле.

Практичная Марья купила в «бомжатнике» трехкомнатную квартиру. Сделала ремонт, обставила мебелью из натурального дерева. Семья стала жить за городом, на свежем воздухе.

Народ в «бомжатнике» был, конечно, не из высшего общества, много пьющий и шумный. Но присутствие в доме знаменитого писателя возвышало народ в собственных глазах. Я видела однажды, как двое мужиков – плотник и электрик – выносили стол из подъезда и ставили его в зеленую зону цветущего шиповника. Это был Васин летний кабинет. Вася шел следом, с ноутбуком под мышкой и неизменным красным шарфом на шее. Буквально Пьер Карден. Его лик был значителен и одухотворен.

Рабочие поставили стол куда надо и отошли на цыпочках. Смотреть на это было приятно и трогательно. Люди благодарны своим «певцам». Васино соседство поднимало их самооценку. Получалось, что и они как-то причастны к высокому искусству.

На территории санатория находилась детская площадка, туда стекались дети из дорогих дачных коттеджей и дети из «бомжатника». Все шумно играли, вопили, качались на качелях, и не имело значения, кто где живет.

Няньки сбивались в кучу, как чайки, обсуждали своих хозяев. Сплетничали, выносили сор из избы. Это была своеобразная месть за чужое благополучие и конечно же зависть – двигатель прогресса.

Маленький Ванечка опекал сестру, лепил вместе с ней в песочнице куличи.

Когда я проходила мимо, он поднимал голову и кричал:

– Вика, привет! Как ты поживаешь?

– Симпатично! – кричала я в ответ. – А ты как?

Няньки хватались за голову, галдели как встревоженные птицы: разве можно со взрослыми на «ты»? Какая невоспитанность…

Но я знала, что дело не в воспитании. Васины родители жили в Израиле, и дети проводили там каждую осень и зиму. В Москве серое небо, холод и мало солнца. А солнце – это витамин Д. Без него организм хиреет. В Тель-Авиве – солнце, море, пальмы, как в Сухуми. На зиму и осень можно спрятаться, а в жаркие месяцы – обратно в Москву. Лето в Подмосковье – бархатная благодать, а в Израиле – финская баня.

По полгода дети проводили со старшими Либерманами. Привыкали и даже осваивали новый язык.

В Израиле нет «вы», там только на «ты», с кем угодно. Даже с главой государства. При встрече с ним спрашивают: «Биньямин, как ты поживаешь?»

Моя внучка Катя тоже торчала в песочнице и кружила головы ровесникам. Они все были в нее влюблены, кроме Ванечки. Семилетний Ванечка остался равнодушен к пятилетней Кате, а вот она замирала, глядя в его глаза. Однажды спросила задумчиво:

– А что, если я поженюсь на Ване?

– Ни в коем случае! – испугалась я.

– Почему?

– Он очень красивый. Красивый муж – чужой муж.

Я вспомнила Васю Свободина, его многочисленных плачущих жен и не пожелала такой участи для своей любимой внучки.

– Ну и что? – легко возразила Катя. – Я тоже буду его обманывать.

– И что это за жизнь?

Вопрос остался открытым. Что лучше: горькое счастье или серый покой? Я и сейчас не могу ответить на этот вопрос.

С Марьей мы подружились. Она часто приходила ко мне и жаловалась на Васю. Творческие люди эгоистичны, похожи на беременных женщин. Думают только о себе и о том, какой замысел вызревает в их утробе.

Человеческий талант – не меньше творческого, а даже больше. И дороже. Книги читают не все, а такие качества, как порядочность, доброта и благородство, – нужны не меньше, чем хлеб и вода.

Вася этого не понимал. Жил как хотел. Он себе ничего не запрещал. Привык к тому, что ему все всегда сходило с рук. Мог не прийти ночевать. В дом звонили какие-то невоспитанные бабы. Когда Марья спрашивала: «Кто говорит?» – отвечали: «Какая разница?»

– Представляешь? – возмущалась Марья. – И это при том, что я моложе его на тридцать лет.

– Творческие люди как дети, – утешала я. – Вася большой ребенок.

– Детей тоже наказывают.

– Наказывают, но не бросают.

В один из дней Марья пришла ко мне замкнутая, молчаливая. Она долго не решалась озвучить свою проблему, потом все-таки проговорила:

– Я хочу от него уйти.

– А у тебя есть к кому уйти? – поинтересовалась я.

– Нет. Я хочу уйти не к кому-то, а от него. Но мне его жалко. Кому он нужен? Это все равно что зимой выбросить кота на улицу.

– Если ты его бросишь во вторник, то в среду его уже подберут, – предупредила я. – А ты останешься одна с двумя детьми. Так что подумай лучше о себе.