Прорицатель - Светлов Роман - Страница 17

— Зачем ему идти? — вмешался Антиген. — Он спас меня, и я достаточно богат, чтобы вознаградить его за это!

Дотим недовольно посмотрел в сторону македонянина, а потом снова обратился к Калхасу:

— Я видел, как ты прыгнул в эту… мешанину. Я думал, ты лишился разума!

— Правильно, это был безумный поступок! — торжественно произнес Антиген. — Но у него заботливый демон. И, потом, он спас меня этим. Ты, по-моему, Дотим, не слышишь: он спас меня!

— Ну и хорошо, — безразлично буркнул вождь аркадян. — Пойдем, Калхас, тебе нечего здесь делать.

Пастух улыбнулся, почувствовав в словах Дотима ревность.

— Хорошо, пойдем.

— Я тебя найду! — крикнул вдогонку ему аргираспид.

Дотим ревновал, злился на свою ревность, а еще больше — на то, что Калхас полез выручать македонянина. Его беззубый рот долго извергал яростные сожаления:

— Да я на твоем месте оставался бы на крыше, пока горожане режут его на куски. Пальцем не шевельнул бы, чтобы выручить этого мерзкого старика! А тем более, рисковать жизнью!.. А как был бы рад Эвмен! Зевс свидетель — ты совершил непоправимую ошибку. Тевтам — дурак, его легче держать в руках. Через него легче управлять македонянами. Неужели ты не мог сообразить этого?

— Хватит, — кривился Калхас. — Ты сам учил, что в бою рассудительность только вредит. Я не мог спокойно смотреть, как их убивают. И считаю, что был прав.

— Дурак! Когда-нибудь всем нам придется пожалеть о твоем скудоумии, — раздраженно бормотал Дотим и ненадолго стихал.

Победители возвращались к Тарсу налегке. Танаф был бедным городом — ни македоняне, ни аркадяне не могли похвастаться поживой. Пастухи, правда, хватали все, что попадало в руки, но перед тем, как отправиться в обратную дорогу, Дотим заставил их выкинуть большую часть тряпок, горшков и прочей ерунды.

Несмотря на это, пастухи пребывали в бодром настроении. Добыча оказалась мала, но зато выяснилось, что война — далеко не самое сложное занятие. В отличие от них, физиономии аргираспидов казались куда более мрачными. Общим счетом три с лишним десятка ветеранов сложили головы на узких улочках города: среброщитые считали цену чрезмерной.

За все время возвращения Антиген никак не напомнил о себе Калхасу, поэтому предсказатель решил, что слова македонянина о вознаграждении — пустая похвальба. Он был чрезвычайно удивлен, когда через несколько дней за ним явились люди стратега-автократора.

— Зачем ты понадобился Эвмену? — встревожился Дотим.

Вначале он хотел идти вместе с Калхасом, однако, решив, что это будет выглядеть странно, остался:

— Держись твердо! — напутствовал он пастуха. — Славно, если Антиген вспомнил свое обещание… Но зачем тебя тогда зовут к стратегу?

Калхас так и оставил его в состоянии тревожного недоумения. Сам он заволновался только когда перед самым домом Эвмена кожу на его груди, соприкасавшуюся с шариком, начало покалывать. Гермес предупреждал пастуха о чем-то.

Калхаса ввели в просторную комнату, стены и потолок которой были выкрашены в белый цвет. Множество золоченых светильников жадно поглощали гирканское масло. В углах находились курительницы, и мягкий запах благовоний в сочетании с ярким светом вызвали у пастуха ощущение храмовой торжественности.

Посреди комнаты, в окружении нескольких человек, стоял Эвмен. Калхас узнал все такого же белоснежного Иеронима и Антигена, одетого, словно мидийский всадник. Остальных он видел в первый раз. Нарядами они напоминали жрецов, а лица выдавали в них местных уроженцев.

— Вот он, длинный пастух со странным именем, — указал на Калхаса Антиген и, дружелюбно улыбаясь, подошел к аркадянину. — Я рассказал стратегу о тебе. Он захотел тебя увидеть.

Калхас молча поклонился Эвмену и стал ждать, что последует дальше. Вопреки предсказаниям Дотима, лицо стратега-автократора не выразило недовольства при виде спасителя Антигена. Наоборот, Эвмен улыбнулся пастуху не менее дружелюбно, чем македонянин.

— Я рад, что Дотим привел с собой храбрых людей. Кое-кто убеждал меня, что все храбрецы Эллады вместе с Александром ушли в Азию, — последние слова стратег произнес насмешливо смотря на Иеронима. — Оказалось, что не так. Я могу спать спокойно, зная о существовании таких людей, как ты.

В словах Эвмена Калхасу почудился какой-то скрытый смысл, но он не придал этому значения. Антиген положил ему на плечо руку и некоторое время молча смотрел пастуху прямо в глаза.

— Что касается денег, — начал, наконец, он, — денег, которые я тебе обещал, то они уже здесь. Я держу свое слово. Однако только ради этого я не стал бы приглашать тебя к стратегу. Деньги — не главная моя награда. Я знаю — и знаю это совершенно точно, что ты прорицатель. Если так, то твое место не среди аркадян, а при стратеге. Правильно, Эвмен?

— Правильно, — кивнул тот и его взгляд наполнился любопытством. — Дотим не рассказывал о тебе никому. Даже мне. Но аркадяне — народ болтливый. Если то, что они говорили о вашем морском приключении — правда, твой дар более чем интересен… Ты нахмурился?

Калхас пожал плечами.

— Я не фокусник. Думаю, стратег найдет лучших слуг для развлечения.

— Молодец, — одобрительно произнес Антиген. — Горд.

Эвмен протестующе взмахнул руками.

— Я не о фокусничестве. Если ты считаешь, что нужен мне для развлечения, я тебя не держу. Можешь уйти сейчас, можешь уйти потом — в любой момент. Но… лучше, если ты останешься и покажешь свое искусство. Что-то мне говорит: ты можешь подсказать волю богов. Даже Александр, который был сыном Амона, обращался к оракулам, или сутками обсуждал с жрецами, что подсказывают внутренности жертвенных животных. Почему бы мне не последовать его примеру? Поверь, я сейчас смотрю на тебя как на оракула, а не как на фокусника.

— Какой я оракул? Оракулы селятся у мглистых расселин, серных источников, туманных пещер. Я — наемник, я ни разу не впадал в пророческий экстаз, поэтому вы напрасно ждете от меня чудес.

Калхас с трудом заставлял себя говорить: тот, чужой, который затаился в его груди, налился тяжестью, распиравшей ребра и мешавшей дышать. Аркадянин непроизвольно схватился рукой за сердце. Ему пришлось напрячь все свое мужество, чтобы лицо не выдало неожиданную боль.