Полное собрание сочинений. Том 17. Зимние перезвоны - Песков Василий Михайлович - Страница 6

— Отец у меня владел десятью профессиями. Больше всего любил столярное дело. Говорил: «Столяр и на свадьбу обязан пойти со складным метром и с карандашным огрызком». Я как-то посчитал: владею пятнадцатью профессиями, но тоже больше люблю столярничать. Вот, поглядите, недавно придумал…

Мастер достал из шкафчика плошку с лесными орехами и положил рядом деревянный бубличек с деревянным винтом по диаметру.

— Кладешь орех. Пол-оборота — и орех треснул…

Милую эту штучку посетители мельницы могут купить в «вигвамчике». Она изящна, остроумно проста.

— Вышел спор у меня с очень знатным столяром. «Не получится, — говорит, — винт — сыпаться будет резьба». И правда, две недели возился — сыплется. Но вот добился. Возьмите себе на память…

Приятно было провести вечер с Мастером.

Похвалу золотым рукам своим принимал он со спокойным достоинством. Еще раз попросил: «Писать будете — непременно скажите, что пил, мол, и бросил. Это важно сказать. Пьют ведь не только бездельники. С пути сбиваются и хорошие люди. Мой пример для них — точка опоры».

Уже на прощание, подкидывая в камин поленьев, Юрий спросил: дойдет ли «Комсомольская правда» в Анголу?

— ?

— Да, понимаете, сын там работает. Ну и приятно, прочтет об отце…

Уезжали мы из деревни Мастера уже с зажженными фарами. Оглянулись с дороги. Громадный ветряк, перекрывая лопастями луну, работал. Это значило: телевизор, лампочки, холодильник в доме Юрия Линке были живы энергией тихо дувшего с моря ветра. А возможно, работал еще и станок — вечером Мастер любит точить свои деревяшки.

А ветряк мукомольный возле дороги дремал. С крыла его тихо скользнула в кусты сова, караулившая тут мышей.

 Фото В. Пескова. В. Песков, И. Тетерин.

 24 октября 1987 г.

В Бёхове над Окой

(Окно в природу)

Лет десять я не был в Бёхове, живописном сельце на Оке. Память хранила серебристый изгиб реки, высокий увалистый берег с погостом, окаймленный чередою берез, россыпь рубленых изб по увалам. И вот опять иду над рекой. Все на месте. И есть перемены. Вот дом, где встретил я деревенского скульптора, рубившего тут у крыльца окский камень в память погибших в 41-м году. Теперь на погосте увидел печальную пирамидку на могиле самого мастера — портрет на фарфоровом кругляше и фамилия: Федор Куржуков. Я снял шапку, припомнив все подробности давней встречи. Это была минута грусти с мыслью о том, что вот так же тихо, блестя на солнце, Ока будет течь и после каждого из нас, так же будут суетиться дрозды на рябинах, будет пахнуть осенним дымком…

Я надел шапку и обернулся, теперь уже с радостью, к тому, что увидел в середине деревни.

Десять лет назад тут лежали руины церквушки — битый кирпич, остатки стен, изогнутые прутья железа, все знакомое и привычное по другим уголкам деревенской России. Но тут развалины особо ранили сердце, потому, во-первых, что лежали они на заметном, особенно живописном месте и потому еще, что церквушка была наряду со школой построена в дар деревеньке Василием Дмитриевичем Поленовым, замечательным русским художником, окончившим тут, на Оке, свои дни.

Церковь была построена по проекту художника. В ней так же, как в Щусевской церкви на Куликовом поле, нет следования архитектурным канонам. Поленов руководствовался соображением красоты, соединив европейскую готику с византийским округлением купола и ритмикой кровельных плоскостей. Все это я видел теперь, любуясь строением.

Ранее в безобразных развалинах немыслимо было угадать формы. Крышей тут было небо. Под своды летом от жары пряталась деревенская лошадь. Кирпич растаскивали для печей…

И вот чудо. На зеленом приокском взгорке стоит, «веселуется», как написано было кем-то из древних странников, возрожденная почти что из праха постройка. Я обошел ее вдоль забора, сложенного из окского камня, заглянул в щелку ворот — все в образцовом порядке. По тропе от автобуса девушка вела экскурсантов. Галопом к реке по жухлым, побеленным морозом травам проскакала черная лошадь. Почти сказочное превращение представляется человеку, долго тут не бывавшему. Но для кого-то эта постройка ведь особенно дорога, кто-то отстоял, доказал необходимость ее возрождения. И кто-то, терпеливо прикладывая камень к камню, кирпич к кирпичу, ее обновил.

С внуком Поленова, нынешним хранителем заповедной усадьбы, Федором Дмитриевичем Поленовым, мы пришли в Бёхово утром другого дня. Постройка в середине деревни была опять обласкана солнцем. Белая ее строгость приглашала к аккуратности все, что ютилось тут на холмах.

«Изначально церковь была поставлена скоро. Набросав рисунок постройки и определив для нее место, мой дед, как рассказывают, послал на кирпичный завод под Серпуховом записку, сколько надо доставить сюда кирпича.

На другой день первые подводы с грузом уже прибыли. Было это в 1907 году… По фотографиям тех лет мы и взялись восстанавливать дедовский дар».

Восстанавливалась церковь много дольше, чем строилась. И не только потому, что перестраивать, восстанавливать всегда труднее, чем строить заново. Не все, не везде еще понимают, что церковь в кремле Рязанском, Московском, на погосте в Кижах, на реке Нерль под Владимиром или в Бёхове над Окой — памятники культуры, истории, человеческого мастерства. Перелом в понимании этого рода ценностей сделан.

Былой закоснелости уже нет, и все же Поленову-внуку и его жене-сподвижнице Наталье Николаевне Громолиной изрядную долю немалых трудностей пришлось испытать. Стоя у возрожденного памятника, мы обязаны с благодарностью думать о тех, кто строение возводил изначально, и тех, кто его обновил, продлил его жизнь.

Мои размышления на эту тему у бёховской церкви Федор Дмитриевич Поленов остановил.

— Давайте в первую очередь отдадим должное тем, кто разбирал тут битый кирпич и сделал все до последней чешуйки на кровле.

Бёховский памятник возрожден руками молодых доброхотов-энтузиастов, приезжавших сюда из Москвы. Главным образом это были студенты различных московских вузов, находившие тут, в Бёхове, выход молодым силам и проходившие, как теперь понимаешь, школу гражданственности. Работы тут было много — пыльной, утомительной, долгой. «Но никто не роптал. Работали, как говорили в старику, «почти что за одни харчи». Жили дружно, с единой целью «сделать все по-людски».

Имена… Федор Дмитриевич называет по памяти: Саня Попов, Саня Савелов, Валерий Микуло, Игорь Русакомский, Раиль Канафьин…

Большинство учились в технических вузах и стали теперь инженерами, конструкторами, учеными. Но у каждого еще и бёховская профессия — каменщик, кровельщик, плотник, кузнец. Этими профессиями они гордятся не меньше, чем основной, вузовской.

А несколько человек, почувствовав вкус к реставрации, круто изменили путь жизни. Подлинный герой бёховской стройки — Попов Александр — параллельно с техническим вузом закончил учебу в архитектурном и, став реставратором, на этом поприще добился уже уважения и известности.

Федор Дмитриевич вспоминает своих помощников и питомцев с любовью, сопоставляет «бёховские семестры» с бездумным, беспечным времяпрепровождением кое-кого из нынешних молодых. «Посмотришь: барабаны, магнитофоны — весь пар уходит в свисток. А тут этим паром крутили колеса. В нужное время ребята узнали, что такое мозоли, каков вкус хлеба после тасканья камней. Эти уроки в молодости ой как нужны человеку!»

Реставраторы памятников, даже опытные, профессиональные, качеством работы не всегда радуют. Постройка же в Бёхове государственной комиссией была принята на отлично. «Ребята, ведь можем!» — не удержался кто-то из самых юных, когда принимали работу.

Вот такая человеческая история стоит за поднятым из руин памятником на Оке. С Федором Дмитриевичем мы обошли бёховские холмы, прошли по овражным зарослям ветел, рябин и хмеля, поднялись по ступенькам на белую колокольню, осмотрели потом выставку известного московского живописца в не очень большом и совершенно «мирском» помещении церкви и взошли на погост над Окою.