Влюблена и очень опасна, или Кто подставил пушистую зайку - Раевская Полина - Страница 10

Как бы то ни было, что сделано, то сделано: луч «мобильного фонарика» осветил лицо убийцы и оглушительный крик огласил ночную тишину. Между прочим, это был мой собственный крик – мужчине как раз удалось сохранить хладнокровие в данной ситуации. Хотя оно и понятно. Холодная кровь у этого субъекта теперь будет всегда, ведь у трупов, как известно, иной и не бывает.

А в том, что я увидела покойника, сомневаться не приходилось. Проработав с Креольским бок о бок столько лет, вряд ли я бы спутала его с кем-либо другим.

Итак, передо мной стоял Креольский. Или его призрак? Интересно, сохраняет ли личность человек, который вот уже целые сутки пребывает в царстве мертвых? Юридически этот субъект однозначно мертв, а как насчет всего остального? Вот далась же мне эта чертова терминология! Вечно мое сознание уводит меня в какие-то труднодоступные для восприятия дебри. Как бы то ни было, но, видимо, какие-то незавершенные дела на земле заставили шефа вернуться в мир живых. А тут я. И, как всегда, крайне некстати. Начальник меня и в былые времена не шибко жаловал, а уж теперь…

Во второй раз за день я подумала о том, как бы мне сейчас пригодилось умение падать в обморок. Как было бы хорошо сейчас потерять сознание и проваляться так до первых петухов. Вроде бы с утренней зарей нечистая сила растворяется во мраке.

О! А это идея! Как там у Гоголя? Нужно нарисовать вокруг себя круг мелом? Конечно, мела в офисе не сыскать, но где-то на столе валялся белый маркер. Не волшебный, конечно, а самый что ни на есть обыкновенный, но тут уж не до жиру. Быть бы живу! Вдруг на нечисть действует любой круг белого цвета?

Не отрывая взгляд от призрака, я начала спиной пятиться к столу, одновременно вытянув назад руку, пытаясь нащупать на столе корректор. Наверное, подобало что-то сказать, хотя бы из вежливости. Поинтересоваться, например, у шефа, как там на том свете, или спросить о самочувствии, но, во?первых, меня никто не учил правилам этикета при общении с представителями загробного мира, а во?вторых, весь мой опыт ведения бесед с Креольским свидетельствовал о том, что говорить лучше тогда, когда он это позволит. Но шеф молчал! С другой стороны, с чего я решила, что он вообще умеет говорить? Вдруг эта какая-то особая разновидность фантомов, обладающих способностью только визуализироваться. Вдруг шеф хочет сообщить мне имя своего убийцы, но не может. Представляю, как тогда его злит мое молчание. Мобильник давно погас, а тусклого света уличного фонаря, проникающего в кабинет через окно, было недостаточно, чтобы разглядеть выражение лица Креольского и разгадать, какое из моих предположений ближе всего к истине.

Я наконец-то нащупала пластиковый карандаш и теперь лихорадочно пыталась снять с него крышку. Увы, то ли ее заклинило, то ли меня, но реализовать задуманное никак не удавалось. И тут призрак сделал то, чего я ожидала меньше всего…

Расхохотавшись, Креольский направил на меня руку, из которой вырвался яркий луч. Пытаясь защититься от слепящего света, я уронила маркер, потеряв вместе с ним последнюю надежду на спасение от нечистой силы.

Но сдаваться просто так я и не собиралась. Что бы там ни задумал мой шеф, ему следует приготовиться встретить решительный отпор. Пусть только приблизится, и я… я… Что именно произойдет в этом случае, додумать мне никак не удавалось.

– Простите, – Креольский опустил руку, и я увидела, что в ней он держит фонарик. Надо же, видимо, сверхъестественные способности призраков, знакомые мне по мистическим книгам и фильмам, не что иное, как плод воображения их авторов. На самом деле посланцам с того света приходится прибегать к вполне земным средствам.

– Простите, – снова повторил призрак, – я не хотел вас напугать.

Надо же, а смерть пошла Юрию Павловичу на пользу. Ранее он никогда не «опускался» до общения со своими подчиненными на «вы». И голос у него стал другим – более мягким и бархатистым. Вот что делает с людьми преждевременная кончина!

Нужно было что-то ответить, но в голову, как назло, не шло ни единой подобающей случаю фразы, поэтому я лишь кивнула, демонстрируя принятие извинений.

– С другой стороны, – произнес Креольский, – теперь мы квиты. Признаться, вы меня тоже очень напугали.

– Я?! Н-н-напугала вас? – От неожиданности я даже начала заикаться. – Юрий Павлович, прошу прощения, если это так, но просто, согласитесь, застать здесь кого бы то ни было в столь поздний час уже странно и страшно, что уж говорить о встрече с вами. Ведь вы в некотором роде… э-э-э, м-м-м… – я запнулась, подбирая нужное слово. Да, уроки общения с представителями загробного мира мне бы сейчас пригодились. Знала бы – пересмотрела все выпуски «Битвы экстрасенсов».

Вновь последовала не совсем адекватная реакция шефа. Он снова расхохотался. Ну надо же! В первый раз вижу, как он смеется. При жизни мой начальник и улыбался-то нечасто. Да и то, если можно назвать улыбкой вымученный оскал, который он выжимал из себя на встречах с клиентами. Одним словом, смерть ему явно к лицу.

– Я так и думал, – произнес он, довольно потирая руки, от чего свет фонаря заплясал на стенах, словно взбесившийся солнечный зайчик. – Что ж, – добавил он загадочно, – а это может быть даже интересным.

– Так что вы здесь делаете, э-э-э, Мария Сергеевна? – спросил призрак, предварительно скользнув лучом по табличке с именем на столе Марьи.

Я недоуменно уставилась на начальника. Бедняжка. Видимо, амнезия является одним из побочных эффектов кончины.

– Юрий Павлович, вообще-то я Соня, вы помните меня? – Хотя что это я? Шеф никогда не называл меня по имени, не уверена, что он вообще его знал. – Ну, вспомните, я ваша помощница Алтуфьева. Нет, не помните? Недоразумение ходячее, несчастный случай, ваша самая большая ошибка, – я старательно перечисляла прозвища, которыми Креольский щедро награждал меня ежедневно.

– Достаточно! – В голосе шефа послышались знакомые стальные нотки. Видимо, мои усилия не прошли даром, и он вспомнил и меня, и нашу с ним манеру общения. – Так что вы здесь делаете, Алтуфьева? – повторил свой вопрос Юрий Павлович.

Странно, я думала, им там сверху все видно! В любом случае говорить правду мне не очень хотелось. Сами подумайте, как это будет выглядеть: я же написала, что хочу его убить. Кто знает, вдруг амнезия распространилась и на события вчерашней ночи, и шеф не помнит, кто именно его кокнул. А тут я такая, считай, с признанием на блюдечке с голубой каемочкой. Ну уж нет! Нужно что-то быстро придумать!

– Э-э-э, видите ли, я думала, что, уходя, забыла… забыла… – тут мой взгляд упал на керамическую чашку, в которую я так и не успела налить кофе полицейскому, – забыла выключить чайник! – радостно закончила я фразу.

– Да? – с сомнением покачал головой Креольский. – А разве тот не выключается автоматически?

Хм, видимо, и впрямь у шефа в связи со смертью отбило начисто память. Вот же ж бедняжка. Хотя, если вдуматься, амнезия все же не самое плохое, что с ним произошло.

– Юрий Павлович, вы что, забыли? Вы же сами всегда настаивали, чтобы я, уходя, выдергивала все вилки электроприборов из розеток. Даже расписку с меня взяли об ознакомлении с правилами пожарной безопасности. И я всегда… Вы же знаете… Неукоснительно… А тут в связи… В связи… – подходящие слова никак не приходили мне в голову. В конце концов, наверное, не очень вежливо напоминать человеку о его кончине. – В связи со случившимся, – наконец-то мне удалось выкрутиться. – В общем, я попросту не успела, так как прямо из офиса меня увезли в суд.

– Ах, вот оно что! Тогда, конечно! Это многое объясняет. Бедняжка, мой брат, видимо, не слабо запудрил вам мозги, коль скоро вы не побоялись явиться одна на место, где недавно было совершено убийство.

– Ну да, ваш брат это умел, – произнесла я автоматически и тут же спохватилась.

– Простите, кто? Вы сказали, ваш брат? – Шестеренки в моей голове заработали так быстро, что, казалось, звук их движения заполнил собой всю комнату. Сложив «два и два», мне удалось-таки понять, «ху из ху» в этой комнате.