Легенды, рассказанные у костра (СИ) - Кузнецов Константин Викторович - Страница 24

   Столица оказалась пустой. Заново открывая для себя мир, Марк ди Соуза не верил собственным глазам - всюду его окружали только безликие куклы, лишь отдаленно напоминающие жителей города. Дома, деревья, мощенные камнем улицы также выдали свою бутафорность, словно их наспех смастерили из бумаги и сухих веток.

   Пытаясь прогнать кошмарный сон, король бежал к берегу моря, туда, где год назад состоялась казнь артистов Печального театра.

   Оказавшись на берегу, Его Величество увидел шарманщика. Тот шел по волнам и распивал веселую песенку, и легкая мелодия улетала вдаль, к тем далеким берегам, где рождался новый малиново-лазурный рассвет. Следом за шарманщиком шла целая процессия: артисты, жонглеры, музыканты... и верные слуги его Величества, все без исключения...все кто предпочел печали, радость.

   Шарманщик забирал у короля самое дорогое. Его королевство: всех кто окружал Его Величество, и служил ему верой и правдой.

   Музыка и веселое улюлюканье удалялись без возврата, исчезая за размытой линией горизонта.

   - Возьмите меня с собой! Я не хочу оставаться один! - в ужасе закричал король, но его никто не слышал.

   Опустившись на колени, Марк ди Соуза коснулся воды и понял, что это всего-навсего синяя краска. Тогда король заплакал. Но было ему жалко ни загубленных людей, а самого себя.

   Сколько лет он провел в полном одиночестве, не замечая иллюзорности собственного мира; и сколько еще ему предстоит прожить в полном забвении...

   Его Величество посмотрел на багряный закат, который больше всего напоминал дорогой алый платок на шарманке Мрачного Лика. На лице короля появилась едва заметная печальная улыбка...

   Фонарщик

   1

   Всю ночь напролет шел дождь - быстрый и хлесткий, готовый разбить вдребезги старую покрытую мхом черепицу. Такой напасти, обрушавшейся на голову старого Хемси небывало давненько. Сегодняшний вечер наполнил его скромное пристанище бесконечными ругательствами и стенаниями. Сначала сломалась старая скамья, затем оборвалась цепь колодезя, но предел терпения наступил у Хемси, когда поросший паутиной фонарь - самый первый и самый любимый - лопнул, и черное масло медленно растеклось по столу.

   - У, змеюка ядовитная, - зло сплюнув на дощатый пол, старик доковылял до покосившегося платяного шкафа. Открыл скрипучие дверцы и достал с последней полки новую стеклянную лампу с изящной черной ручкой изображавшей острокрылого дракона.

   - Ну вот, теперь должно стать посветлее, - сказал самому себе старик и стал не спеша спускаться вниз по ступенькам, стараясь как можно скорее покинуть ветхое жилище.

   Шаркающие шаги растворились в непроглядной темноте, словно хозяин дома провалился в омут пустоты. Внезапно раздался потрескивающий звук и тут же вспыхнул крохотный огонек. Лицо Хемси осветилось: беззубый рот растянулся в улыбке, а глубокие морщины исчезли без следа. Старик жадно вдохнул приятный аромат горящего масла.

   - Так-то оно лучше.

   Луч заскользил по комнате, вырывая из темноты огромные круги паутин и старую прогнившую мебель. Подойдя к двери, Хемси протяжно кашлянул, поежившись от внезапно налетевшего сквозняка и ступил за порог.

   Капли дождя, словно сотни тысяч крохотных молоточков стучали по крыльцу и булыжникам узкой извилистой дорожки ведущей к высокому забору.

   "В такую погоду даже мертвецы зябнут в своих могилах", - слетело с уст старика.

   Оказавшись у ворот, Хемси немного помедлил, а затем, отодвинув щеколду, пристально вгляделся в слепую пелену ночи: среди непроглядной занавеси дождя можно было различить лишь одиноко стоящие деревья. Дорога была пуста - ни заплутавшего путника, ни отчаявшегося храбреца, ни одной живой души.

   Старик уже решил повернуть домой, когда чувство тревоги усилилось. Дюжину ударов сердца он неподвижно стоял на месте, разглядывая северную кромку леса и прислушиваясь к резкому шуму ливня. Смахнув с лица налипшую прядь мокрых волос, старик сморщился, будто сушеное яблоко и двинулся к лесу. Среди многих посторонних звуков он различил главное - человеческий стон.

   Там, где дорога давно поросла травой, а от глубокой колеи не осталось и следа, Хемси остановился и с недовольством покосился на стальное небо, где неровным росчерком пера блеснула молния.

   - Не напугаешь, брат, - отчего-то прохрипел старик. Догорающий в стеклянной колбе огонек, опасливо вздрогнул и едва не потух - Хемси вовремя добавил масла.

   По правую руку показался невысокий холм, усыпанный тысячью не погребенных костей - здесь начиналась запретная граница, где все и вся находилось во власти смерти.

   - Зачем я делаю это? - спросил сам себя старик и не нашел ответа. Его нога осторожно сделала короткий шаг в сторону холма.

   Усилившись, дождь стал крупнее, нещадно терзая измученную длительной засухой землю. Старик вытер лицо, и бережно закрывая рукой фонарь, осмотрелся - ни каких признаков кого-то живого. Голые деревья, повинуясь сильному ветру, внезапно налетевшему откуда-то с запада, протяжно заскрипели, клонясь к земле. Этот самый скрип очень сильно напомнил Хемси стон, который послышался ему у ворот.

   - Старый дурак, - протянул сквозь зубы старик. Огонек, соглашаясь со своим хозяином, изогнулся и указал в сторону дома.

   - Нет, погоди-ка, - остановил сам себя фонарщик.

   Огонек еще сильнее заметался в стеклянной клетке, но старик не заметил этого - его удивительным образом продолжало тянуть вперед. Он был уверен, что не напрасно покинул дом в такую непогоду.

   2

   Оказавшись у Мохнатого валуна, Хемси окончательно сдался: масло было на исходе, и фонарь стал быстро терять тепло. Потоптавшись на месте, старик глубоко вздохнул, ругая себя за излишнюю опрометчивость. Доверившись слепому чувству, он принял желаемое за действительное, кинулся на поиски, а не сыскал ровным счетом ничего.

   Сделав шаг назад, Хемси едва не упал, наткнувшись на что-то твердое. У его ног тут же зашевелилось, фыркнуло, захрипело.

   Дождь постепенно стихал, а по широкой поляне заскользил низкий плотный туман, и старику не сразу удалось рассмотреть странную находку. Вначале ему показалось, что он наступил на огромный дождевик или торчащую из земли корягу. Но старик ошибся. Сгусток грязи моргнул и еще раз недовольно фыркнул: на фонарщика уставились вполне осмысленные человеческие глаза.

   - Осторожнее, - раздалось недовольное бурчание.

   - Эка ядовита змеюка, - брякнул в ответ Хемси.

   Голова, оставила подобное сравнение без ответа.

   Фонарь в руке старика взметнулся вверх и стал быстро выхватывать из темноты перерытую вдоль и поперек землю, усыпанную черепами и ржавыми доспехами.

   - Я сам, - зашевелившись и потянувшись наружу, произнесла голова.

   - Что, сам? - машинально переспросил старик.

   - Зарыл. Сам себя зарыл, - тут же пояснил несчастный.

   Хемси нахмурился, но ничего не ответил. Его совершенно не интересовало: "как", а главное "зачем", - этот безумец решился на подобный шаг. А вот обида на себя возросла вдвойне. Лучше бы он посильнее задвинул засов и спокойно уснул в старой скрипучей кровати. Зря только беспокоился.

   Огонек, почувствовав отступление влаги, разгорелся и выпустил в стеклянную трубу сонм ярких искр.

   - Тогда долгой тебе дороги, незнакомец, - произнес старик привычную фразу и уже собирался отправиться в обратный путь, когда вновь послышался унылый голос:

   - Ты что же так и собираешься стоять и безучастно глазеть?

   - Все лучше, чем кормить червей мертвечиной, - ответил старик. Свет фонаря выдернул из темноты худое скуластое лицо, измазанное земляной жижей.

   За свою бесконечную службу, фонарщик повидал много безумцев неспособных отыскать свой путь и предназначение в Безмолвном краю, где безнадега и страх были добрыми соседями, а холод и одиночество набивались в друзья и уже никогда не отпускали из своих крепких лап. И лишь по этой причине его сердце приобрело вид сухаря, а проявление добродетели - стало пустым звуком.