Лили сама по себе - Уилсон Жаклин - Страница 3

Я сдернула с кровати мамино мягкое одеяло и, завернув в него Пикси, взяла её на руки.

– Вот так, – сказала я, внося её в гостиную.

Бэкстер изучал наши диски с фильмами, кидая через плечо те, которые ему не нравились. Блисс нашла скомканный лист с домом моей мечты и осторожно водила пальцем по комнатам.

– Бэкстер и Блисс, посмотрите на мою новорожденную. Правда, она миленькая? – спросила я. – Поздоровайся, малышка!

– Гу-гу-гу-гу-гу-гу! – завела Пикси, изо всех сил стараясь мне подыграть.

– Что она говорит? Пу-пу? – спросил, захихикав, Бэкстер. – Малышка обкакалась!

– А вот и нет! – возмутилась Пикси, пытаясь выкарабкаться из одеяла.

– Фу-фу! – зажав нос, нагло повторял Бэкстер.

– Прекрати её дразнить, Бэкстер! Это нехорошо! И перестань раскидывать диски! Выбирать буду я, – сказала я, усаживая Пикси на диван рядом с Блисс. – Ну вот, ты же присмотришь за моей малышкой, правда, Блисс?

– А можно она будет и моей малышкой тоже? Можно мне её покормить?

– Хочу бутылочку!

Пикси уже не играла. Ночью она до сих пор пила из своей бутылочки. В ней не обязательно должно быть молоко. Туда можно налить некрепкого чаю, или «Райбины» [4], или чего-нибудь ещё. Ей просто нравилось лежать на спине и в полусне что-нибудь посасывать.

– Хорошо, хорошо! Одну секунду, я принесу твою бутылочку. Мы будем смотреть… «Питера Пэна».

– Скучно! Это для малышей, – сказал Бэкстер.

– Нет. Там есть пираты, помнишь?

– Пираты страшные, – заявила Блисс.

– Не очень. И вспомни, там есть Динь-Динь и Питер Пэн, и тебе нравятся феи и русалки и домик Венди, – убеждала я сестрёнку.

Малышовое или нет – мне и самой до сих пор всё это нравилось, особенно тот отрывок, в котором персонажи летают. Я бы всё на свете отдала за возможность взмыть в небо. Мне снятся полёты, но даже во сне я не научилась летать по-настоящему. Я просто скольжу по поверхности, судорожно мельтеша ногами и руками, и будто плыву. Это не настоящие полёты – они больше похоже на трюки воздушных гимнастов.

А мне хочется взметнуть вверх и полететь легко-легко, как птица.

Думаю, всё, что мне на самом деле нужно, – это пара крыльев. Когда я была маленькой, я трогала себя за лопатки, проверяя, не растут ли у меня крылья… Я до сих пор иногда их себе представляю: раскрытые веером большие крылья с густыми белыми перьями. Я воображала, что в любой момент могу ими взмахнуть и улететь. Иногда после школы я шла не в нашу квартиру на втором этаже, а взбегала по ступенькам на последний этаж и стояла там на балконе, ухватившись за ржавые поручни и выглядывая на улицу, мечтая, что могу взмыть в небо и полететь над верхушками деревьев большого парка.

Насколько я помню, Питер Пэн, Венди, Джон и Майкл летали и без крыльев. Я мечтала разгадать секрет их приёмов, поэтому твёрдо отстояла свой выбор фильма перед Бэкстером и Блисс.

Пикси была слабым противником. Она унаследовала от Блисс старый костюм Динь-Динь и любила его надевать. Вот и сейчас сестрёнка убежала переодеваться. Это заняло довольно много времени, потому что она ещё не очень хорошо умела делать это самостоятельно – обычно всё заканчивалось тем, что её нога попадала в рукав, а руки оказывались в вырезе для головы. Костюм был очень липким (в последний раз, когда Пикси его надевала, она залила его соком), но её это не остановило. Я приготовила ей бутылочку со свежей смесью, чтобы она спокойно сидела во время просмотра, и наполнила большую миску кукурузными хлопьями.

– Это наш попкорн, как будто мы сидим в настоящем кинотеатре, – сказала я, включая плеер.

Я устроилась посреди дивана, в одном углу посадив рядом собой Бэкстера, чтобы он не мучил девчонок, и в качестве бонуса позволила ему держать миску с хлопьями. Блисс с её мишкой разместились в другом углу, и рядом с ней я втиснула Пикси, крепко обняв сестрёнку одной рукой. Первые десять минут они все ёрзали и спорили, просыпая хлопья, но вскоре угомонились и стали внимательно смотреть фильм. Казалось, будто сам диван расправил свои кожаные крылышки и унёс всех нас прямо в страну Нетландию.

Мы не пошевельнулись, пока на экране не появился список действующих лиц.

– Ещё! – попросила Пикси. – Поставь ещё разок!

– Не приставай, твоё время уже давно закончилось. – Я взглянула на часы. – Скорее! «Фокс» уже закрылся. Мама вернётся с минуты на минуту и, если увидит, что мы всё ещё не спим, очень рассердится. Ну-ка, кто ляжет спать первый?

Одна Пикси заковыляла к своей маленькой кроватке. Она из неё выросла, но визжала, если мы пытались заставить её спать с нами на матрасе. Она пролезла сквозь решётку, свернулась клубочком и, едва коснувшись головой подушки, сразу уснула. На ней всё ещё был костюм Динь-Динь и по лицу была размазана губная помада, но я не собиралась её мыть и переодевать.

С Бэкстером было сложнее.

– Бэкстер, давай ложись!

Подбоченившись, он принял боевую стойку.

– Кто это приказывает мне ложиться спать?! Нечего мной командовать! Ты не мама! – закричал он.

Он просто дурачился. Я говорю ему, что надо делать, гораздо чаще, чем мама, но ему захотелось похулиганить. Мне пришлось повалить его и, пока он брыкался, сдёрнуть с него джинсы и засунуть его в спальный мешок. Он тут же вскочил, хоть и был целиком в мешке.

– Бэкстер! Ложись!

– Я не Бэкстер. Я монстр спального мешка. Я вас всех задушу! – зарычал Бэкстер, шаркая ногами по спальне.

– Не надо превращаться в монстра! Я этого терпеть не могу! – взмолилась Блисс.

Казалось, с ней справиться легче всего. Она надела ночнушку, легла на наш матрас, свернулась клубочком, но ещё долго после того, как Бэкстер уснул, бодрствовала, уткнувшись лицом в пузо своего мишки. Я её тихонько окликнула и обняла, прошептав:

– Блисс, засыпай!

– Не могу, пока мама не вернётся.

– Она придёт с минуты на минуту, – пообещала я. Я не знала, где она может быть. «Фокс» уж точно давно закрылся. Она сказала, что выпьет только пару стаканчиков. Мне не очень в это верилось, но она обещала вернуться до полуночи.

Я лежала и прислушивалась, одной рукой обняв Блисс и обхватив ногами подрагивающие ступни Бэкстера. Со двора до меня доносились крики распетушившихся парней и глухой стук разбрасываемых пустых банок из-под пива. Орали явно молодые ребята. Вряд ли мама будет стоять с ними. Вдруг я услышала, как скандалит какая-то пара, и напряглась, но женский голос был слишком низким и хриплым, непохожим на мамин. Я слушала, как они ругаются, а затем раздался звук как от удара. Блисс напряглась.

– Ш-ш-ш, всё в порядке. Сейчас они разойдутся по домам, – успокоила я сестрёнку.

– А мама?

– Она скоро придёт. Наверное, пошла в гости к одному из друзей, чтобы ещё выпить. Не волнуйся! С ней всё будет хорошо.

– Вернётся к полуночи? – переспросила Блисс.

– Да, обязательно, – сказала я, хотя была совершенно уверена, что полночь давно наступила.

Когда Блисс наконец заснула, я осторожно слезла с матраса и пробралась в кухню. Щёлкнув выключателем, я зажгла свет. Часы показывали без десяти час. Меня начала бить дрожь, и я обхватила себя руками. Мама обещала вернуться к полуночи. В голове замелькал калейдоскоп страшных картин. Я увидела, как мама кричит в машине, а какой-то дядька её бьёт; представила маму плачущей и истекающей кровью в канаве; лежащей неподвижно, с открытыми глазами и белым, как полотно, лицом. Стукнув себя по лбу, я попыталась прогнать страшные мысли.

Налила стакан воды и стала медленно пить, но я продолжала дрожать, и стакан неприятно застучал о зубы.