Лили сама по себе - Уилсон Жаклин - Страница 11

– А где тогда папа? – спросил, оглядываясь по сторонам, Бэкстер, как будто Мики прятался где-нибудь в буфете.

– Он придёт как только получит мамино сообщение, – сказала я, и в животе у меня что-то ёкнуло.

– Он ведь не приведёт собаку, правда? – спросила Блисс.

– Я не знаю.

– Придёт через минутку! – завизжала Пикси, вновь и вновь повторяя эту фразу, словно веря в то, что так оно и будет, если она произнесёт её много-много раз.

– Замолчи, Пикси, – сказала я, беря её на руки, но она продолжала визжать, прижавшись к моему лицу.

– А почему папы до сих пор нет? – возмутился Бэкстер, пнув ногой ножку стола.

– Почему мама уехала без нас? – спросила Блисс.

– Я не знаю! – крикнула я, напугав их всех. Даже Пикси от страха умолкла.

Все они были уже готовы расплакаться, даже Бэкстер. В какой-то момент я возненавидела всех троих. Это мне хотелось кричать, задавать вопросы и плакать. Мне хотелось упасть на колени и зареветь как младенец. Но я не могла. Я была самой старшей. Я должна была за всеми присматривать.

– Хватит, глупышки! Давайте… давайте порисуем! Я дам каждому по листочку из моего нового альбома, хотите? Бэкстер, ты нарисуй большого страшного быка. Блисс, а ты – себя в голубом платье с оборочками, с такими трещотками в руках, кастаньетами. И Пикси… я помогу тебе рисовать. Можешь взять мои лучшие мелки, хочешь? А пока мы рисуем, давайте съедим по кусочку шоколада, в буфете ещё есть плитка.

А у меня снова получилось! Третий вечер подряд мне удалось их отвлечь и сделать счастливыми! Я затолкала себе в рот шоколад и стала рисовать вместе с малышами, изобразив целую труппу испанских танцоров, которых не слушались ноги и поэтому притоптывали они не в такт.

Я усадила их всех рисовать за кухонный стол, выдав им по большому куску шоколада. У Пикси почти весь шоколад растёкся по подбородку.

Глава 4

Я без конца представляла себе маму, как она встречается с этим Гордоном, как уезжает с ним на поезде в аэропорт, как ждёт своего рейса. Если я о ней думаю, почему же она не думает обо мне? Почему она вдруг не подумала: «О боже, мне нельзя бросать Лили, Бэкстера, Блисс и Пикси. Я ведь никак не могу оставить их с Мики». Тогда уж она точно скажет Гордону: «Нет, прости, я тебя очень люблю (хотя она знала его всего три дня), но детей своих я люблю больше, и я должна вернуться домой».

К чаю я приготовила куриные сэндвичи, нашла кусочек дужки и зажала его в кулаке, без конца моля об одном и том же. Представляла, как мама бежит, чтобы успеть на обратный поезд. Я прошла вместе с ней все этапы поездки. В голове сложились настолько реальные картины, что я даже слышала стук её каблучков в коридоре.

Но она не пришла, и Мики тоже не пришёл. Бэкстеру становилось всё тревожнее. Он притворился быком, выставив на голове руки как рога, и бегал за девочками, бодая их. И хотя он не делал им больно, Блисс расплакалась, а Пикси упала и заплакала тоже.

– Вы глупые девчонки-плаксы, с вами неинтересно, – орал Бэкстер. – Подождите, вот придёт мой папа и будет со мной играть – и мы, парни, вам ещё покажем!

– Ну его же здесь нет, твоего драгоценного папочки! И я рада, потому что нам не нужно, чтобы Мики нами командовал, правда, девочки? – спросила я.

Блисс согласилась, а Пикси засомневалась.

– Мики медведь, реветь, реветь! – и завела свою надоедливую песню.

Я заставила их всех замолчать, только когда отправилась на кухню и нашла в буфете большую банку с консервированными персиками.

– Но мы уже пили чай! – воскликнула Пикси. – И ели бутерброды с курицей.

– Ну, мы можем ещё раз попить чаю, если будете хорошо себя вести, – сказала я.

– А можно нам ещё и взбитых сливок из баллончика? – спросил Бэкстер.

– Каждый получит по две порции, только нажимать буду я, Бэкстер, а вы будете сидеть за столом тихо-тихо, как мышки.

– Пи-пи-пи! – запищал Бэкстер, превратившись в очень большую мышь.

Мы ели персики со взбитыми сливками. Я думала, что малыши будут долго смаковать угощение, но они проглотили его в три-четыре приёма и вновь запрыгали и стали беситься. Если бы мне снова удалось их успокоить только при помощи еды, к десяти часам вечера в буфете бы ничего не осталось.

Была уже половина девятого. Мне пора было смириться с маминым отъездом. Может быть, именно в эту минуту она пролетала над нами в самолёте. А где же Мики?

Тотчас зазвонил телефон. Я побежала к нему, молясь, чтобы это звонила мама, решив в конце концов вернуться из аэропорта. Нет, это был Мики.

– Лили? Передай трубку своей маме, я пытался дозвониться ей на мобильный, но она его выключила. Что это за бред про её нового друга?

– Она уехала с ним в отпуск.

– Ну уж нет! Скажи ей, чтобы она отменила свои дурацкие планы, и побыстрее. Pronto![9] Я не могу взять на работе неделю отпуска и смотреть за вами, ребята. За кого она меня принимает?! За Мэри – чтоб её – Поппинс? Так получилось, что в настоящий момент я еду на автобусе в Глазго. Собираюсь пробыть там пару недель и помочь товарищу со стройкой. Поэтому скажи ей, пусть побыстрее возвращается домой и смотрит за моими детьми, хорошо?

– Но Мики…

– Что ещё?

Мне надо было просто сказать: «Она уже уехала». Этого было бы достаточно. Я терпеть не могла Мики, а он меня, но я знала, что он любит Бэкстера и Блисс. И он очень хорошо относился к Пикси. Если бы я сказала, что мы совсем одни, Мики бы обязательно стал ругаться и отпускать проклятия, но позвонил бы своему другу, сошёл с автобуса и проехал бы весь путь назад, чтобы за нами присмотреть. Но я не хотела, чтобы он приезжал. Когда он был в плохом настроении, он нас всех пугал, даже Бэкстера. А настроение у него менялось быстро. Он то смеялся и подбрасывал ребятишек, то, стоило им сморозить какую-нибудь глупость или случайно лягнуть его ногой, лицо его сразу темнело, и он начинал кричать и раздавать тумаки. Он уже много лет меня не трогал, потому что я была осторожной и мне удавалось быстро от него уворачиваться, но я часто ловила на себе его неприязненный взгляд, которым он словно ощупывал меня с головы до ног. Я знала, что он ждёт случая, как бы и до меня добраться. И я не хотела, чтобы он был здесь, когда мамы нет дома.

– Ничего, Мики! – сказала я. – Ладно, я скажу маме, что ей нельзя уезжать.

– Правильно. А где она? Давай я с ней поговорю.

– Не могу, она сейчас занята.

– Со своим бойфрендом? Скажи ей, пусть она больше думает о моих детях, на то она и мать.

– Скажу, – сказала я и, нажав на кнопку, прервала разговор. Я услышала короткие гудки и сказала в трубку: – Я ей передам, что ты противная свинья, и я тебя ненавижу, и не допущу, чтобы ты пришёл за нами следить. Ты и за собой-то как следует присмотреть не можешь – ты, пьяный грубиян! Меня от тебя тошнит – да-да-да!

Бэкстер был на кухне и обмазывал Пикси сливками, но в дверях стояла Блисс. Она слушала меня с широко открытым ртом.

– Ну вот, а сейчас до свидания, – сказала я и передала трубку Блисс: – Ты хочешь что-нибудь сказать своему папе?

Покачав головой, Блисс сделала шаг назад.

– Ладно, – сказала я и положила трубку. Блисс посмотрела на меня так, будто я уничтожила всех драконов, утопила всех злых ведьм и поотрубала головы всем злым волшебникам из её книги сказок.

– Значит, папа не придёт? – прошептала она, переводя дыхание.

– Нетушки! Он ведь нам здесь не нужен, правда? – спросила я.

– Нетушки! – сказала Блисс, подражая мне. Затем, оглянувшись через плечо, прошептала: – Бэкстер хочет, чтобы он пришёл.

– Ах, Бэкстер… – небрежно ответила я, – я ему сейчас покажу…