Час «Д» - Фирсанова Юлия Алексеевна - Страница 48

В первой камере, сильно смахивающей на клетку из-за забранной решеткой стены, выходящей в коридор, сидел давно не бритый, изможденный мужчина в лохмотьях, когда-то бывших добротным камзолом темно-серого цвета. Рядом с камерой на железном крюке висел ключ от железной двери и жестяная табличка с небрежно нацарапанной углем надписью: «Франц Лабье, странствующий лекарь» .

– Будто звери в зоопарке, – протянул опешивший Макс, никогда близко не сталкивавшийся с тюремной действительностью. – Даже надпись есть и клетка.

– Как вы можете обращаться так со своими сородичами? – пораженная не меньше Шпильмана, выдохнула Мирей. – Какой кошмар!

– Ну ты даешь, «как вы можете?», я, что ль, его сюда посадил, подружка? Я вообще против тюрем! Сроду никого никуда не сажал, если не считать одного излишне прыткого хозяина милого замка из Йола, – возмутился Рэнд. – Было дело, я его в погребке на ночь закрыл, чтоб осматриваться не мешал! Но слугам записочку оставил, велел утром толстяка выпустить. Ох, искали меня тогда! Можно сказать, знаменитостью стал.

– Я что-то слышал о дерзком ограблении и нанесении тяжких оскорблений кузену короля Йола в летней резиденции. За голову, руки или интимные части вора назначалась награда в двадцать тысяч монет, – припомнил Лукас один из громких скандальных слухов, гулявших по мирам.

– Нет, ну про голову и руки это понятно, но на кой они про интимные части написали, можно подумать, я с этим жирным боровом что непотребное сотворил, чуть репутацию мне не испортили, – оскорбленно заявил Рэнд и, игнорируя ключ, мимоходом открыл извлеченной из поясного кошеля отмычкой чуть подзаржавевший замок. Распахнув дверь в камеру, вор широким жестом пригласил Лукаса заходить.

Пробужденный от дремы резким скрежетом узник, с трудом приподняв опущенную на колени голову, повернул к яркому свету магического шарика свои радужные глаза, которые, не щурясь, могли бы смотреть и на солнце, и улыбнулся магу странной улыбкой человека, перешагнувшего грань между жизнью и смертью:

– Ты все-таки пришел, Дориман!

Лукас, никак не ожидавший столь оригинального приветствия, сконфуженно кашлянул.

– А мы-то старались, Гала красили, все выходит зазря. Гляди-ка, тебя за Доримана и без грима приняли, – хихикнул Рэнд, толкнув Лукаса кулаком.

Компания уже успела понять, что такова особенность характера вора: чем мрачнее становилась окружающая действительность, тем более был склонен к саркастическим шуткам Фин.

– В данном случае мы и выполняем его работу, – совершенно серьезно ответил мосье Д’Агар. – Кто, как не бог, должен был бы прийти на помощь своим гонимым верующим, если жрецы его стали гонителями?

– Сейчас мы с тобой разберемся, парень, только не убегай пока никуда, – усмехнулся вор и, оглядев оковы узника, достал из кошеля другую тусклую, намеренно зачерненную, чтобы не блеснула в неурочный час, выдавая владельца, отмычку, аккуратно вернув первую на место.

Пренебрежительно бормоча себе под нос, что с такими оковами и спящий младенец справится, Рэнд взялся за работу. Провозившись с кандалами заключенного секунд на десять больше, чем с замком на двери, вор отомкнул их и сбросил на пол глухо звякнувшие цепи.

Мужчина, сидевший неподвижно все время, пока вор освобождал его от оков, поднял исхудавшую свободную руку к лицу и с каким-то тихим удивлением принялся разглядывать свое натертое до кровавых ссадин и синяков узкое запястье.

– Нам пора, господин, – вежливо прервал эту странную медитацию Лукас, понимая, что жертва еще не пришла в себя после настойки коила. – Как твое имя? Как тебя зовут?

– Франц… – ответил мужчина, немного подумав, и добавил после короткой паузы: – Франц Лабье.

– Проверяешь, того ли освободили, кто в табличке значится? – поинтересовался Рэнд, пока Лукас, почему-то совершенно не брезгуя, помогал подняться пошатывающемуся лекарю.

– Мосье, это необходимо. Если вы еще помните, – все-таки маг остался самим собой и сохранил присущую ему иронию, – нам необходимо поместить вас и мадемуазель Мирей в камеры, где находятся единственные супруги из числа арестованных жрецами. Не хотелось бы допустить оплошность, перепутав камеры или заключенных.

– Ну да, это я помню, – фыркнул вор и не менее ехидно привел только что пришедший ему в голову, но весьма резонный довод: – Только на этом парне брачного браслета нет, а знак союза, освященного церковью, даже здешние жрецы снимать бы не стали.

– Ах, не верится мне в благородство здешних служителей Доримана, – скривив губы, возразил маг, чтобы не признаваться в том, что за всеми хлопотами начисто позабыл о брачных браслетах. – Предлагаю вам, мосье Фин, заняться пока следующим заключенным, а я доставляю мосье Франца к лорду Дрэю. Свет вам оставляю, как знать, не примет ли следующий узник за Доримана вас?

Лукас, покрепче перехватил истощенное тело одурманенного лекаря, так и норовившего сползти на пол, и нажал на камень перстня. Как только маг исчез, Мирей, созерцавшая происходящее закусив губку и накручивая на палец длинный черный локон, вскочила с кресла. Эльфийка бросила: «Я быстро вернусь!», передала спящего Рэта Шпильману и выбежала прочь из комнаты.

Макс проводил ее удивленным взглядом, но, решив, что у Мирей, конечно, могут быть свои женские дела за пределами зала, снова вернулся к наблюдению. Изображение в волшебном зеркале между тем уже успело разделиться пополам, образовав пару одинаковых по величине экранов.

На одном из них по-прежнему актерствовал Рэнд Фин.

– Ну почему все самое интересное достается великолепному Лукасу? – возмущался вор, оставшийся в одиночестве. Фину тоже очень хотелось посмотреть в лицо лорду Дрэю, когда он поймет, что посланцы богов выполняют свое обещание.

Продолжая тихонько бормотать себе под нос разнообразные проклятия, Рэнд двинулся к следующей камере, где, съежившись на полу рядом с убогой подстилкой, поскуливала в забытье молоденькая темноволосая девчушка, юной прелести тела которой не могли скрыть ни грязь, ни убогое рубище.

– Да что же они творят, негодяи! – вышел из себя всегда добродушный Макс, глубоко тронутый увиденным. – Она же еще совсем ребенок!

– Весьма миленький ребенок, не считая запаха, – мурлыкнул оживившийся вор, разглядывая узницу в камере с табличкой «Девица Илэйн из Беррима». – Беру свои слова насчет самого интересного назад! Видно, справедливость вернулась с прогулки! Сейчас я спасу тебя, малышка!

Почему-то вызволять из неволи симпатичную девушку Рэнду показалось гораздо более привлекательным, чем тощего лекаря.

Второй экран демонстрировал совершенно иную картину: местность в горах, находящуюся во многих милях от столицы Дорим-Аверона. В таинственной долине – последнем убежище гонимых драконов, так же как и в доме посланцев богов, никто и не думал ложиться спать. У маленького озерца, где били горячие ключи, горели костры, а возле них вместе со стайкой хлопотливых женщин проворно крутился толстый Ник, что-то пробуя, помешивая, бросая в воду щепоти травок и добродушно покрикивая на своих помощниц:

– Клэр, принеси еще пару кореньев и петрушку для бульона!

– Мадлен, пусть доставят пакет с листьями траша!

– Розэн, где у нас соль?

Несколько мужчин в последний раз проверяли, надежно ли вбиты колья шатров и хорошо ли натянуто полотнище, женщины несли внутрь полотенца, подушки, чистое белье, повязки, пропитанные мазью из мильтира. Часть берега озера с пологим склоном была отгорожена холстом, образуя уютную заводь для купания. Радостное возбуждение, не прошедшее еще после общей молитвы в великолепном подземном храме, и предвкушение нового, обещанного лордом Дрэем чуда, царило в долине и в небе над ней, где несли вахту сразу три великолепных дракона: янтарно-золотой, индигово-синий и малахитовый.

Отстранившись от общей суматохи, на стволе поваленного дерева рядом с шатрами сидел лорд Дрэй, сцепив в замок руки и опустив лохматую голову. За его спиной, словно цепные псы-сторожа, стояли двое мужчин, в которых любой из команды посланцев богов сразу узнал бы «добытчиков мильтира», пытавшихся прикончить Лукаса и Гала на горной тропинке. Только неестественная неподвижность Адрина выдавала его тщательно скрываемое от посторонних волнение. Он верил слову Лукаса и в то же время продолжал сомневаться, по силам ли ему задуманное.