Час «Д» - Фирсанова Юлия Алексеевна - Страница 37

– Что нужно делать? – тут же азартно поинтересовался Дрэй, при всей своей новой религиозности не отбросивший старый как мир принцип: на бога, даже такого великого, как Дориман, надейся, а сам не плошай.

– Для начала расскажите нам все, что знаете о том, где содержатся и как охраняются заключенные драконы, – предложил Лукас, так и не раскрывая своих замыслов.

– Вы хотите освободить их магией? – с надеждой спросил Адрин.

– Конечно, их сожжение испортит людям все впечатление от завтрашнего праздника. Никогда не понимал, как можно устраивать из смерти развлечение, это слишком вульгарно, – высказал свою точку зрения мосье.

– Я никогда не смогу простить себе гибели драконов. Но, попытайся мы освободить попавших в казематы сородичей, это лишь спровоцировало бы бойню, их слишком хорошо охраняют, чтобы была хоть малая надежда организовать побег. Больше не должно быть этих ужасных смертей в издевательство над верой в Доримана! – воскликнул лорд, стукнув кулаком по ладони.

– Не будет, но вы должны нам помочь, – напомнил Лукас.

– Хорошо, – резко успокоившись, Дрэй начал говорить: – Тюрьма для всех заключенных общая. Она находится недалеко от дворца на Круглой площади, но народ уже давно называет ее иначе – площадь Костров. Это большое каменное здание в шесть этажей, три из которых находятся под землей. Тюрьма и Дом стражи обнесены общим забором в три человеческих роста и неустанно охраняются. Оборотней держат в самой нижней части подземной тюрьмы, в самых сырых и холодных камерах без света, за железными решетками. Их приковывают к стенам цепями и опаивают крепким настоем коила, так что несчастные перестают осознавать реальность. Но все равно стража из Очищающих постоянно следит за ними. Десять наблюдателей меняются каждые шесть часов. Во всяком случае, так было тогда, когда к нам пришли спасенные Ищущие. В день расправы, которую жрецы именуют очищением, одурманенных драконов выводят на площадь перед тюрьмой и сжигают… – Дрэй продолжал говорить, все сильнее сжимая руки в кулаки, его нарочито спокойный тон никак не вязался с бездной боли в радужных глазах.

Каждый раз, когда на площади пылал очередной костер, вместе с драконами-оборотнями – жертвами церкви – корчилась в предсмертных муках жаркого ада и сострадательная душа Дрэя, чувствующего свою вину за невозможность предотвратить эту смерть.

– Все, что мы могли сделать для них, – это тайком уколоть шипом зара, – печально закончил Адрин, прислонившись к стене, и вздохнул. – В сочетании с настойкой коила он снимает любую, даже самую сильную боль. По крайней мере души моих сородичей покидали телесные оболочки без мук.

– Вы найдете, где разместить пару десятков спасенных? – отгоняя печальные думы Дрэя, как бы между делом спросил Лукас.

– Конечно, горы приютят нас всех, – энергично кивнул Дрэй и тут же засыпал мага требовательными вопросами: – Но как вы их вызволите, когда и как сможете доставить в долину? Нужна ли наша помощь?

– Нет, мы справимся своими силами, – энергично заверил маг. – А что касается способа, не волнуйтесь, не только у драконов есть в запасе интересные трюки, но я обещаю вам обойтись без применения насилия, жертв не будет. Освобожденных узников доставим сегодня вечером или ночью. Вы успеете приготовиться?

– Да, мы поставим для них шатры у малого озерца с теплой водой, в нем бьют горячие ключи. Это там, где толстый Ник сегодня варил траш, – ответил предусмотрительный лорд. – После подземных казематов драконам, может быть, трудно сразу войти в темноту пещеры. Их искупают, накормят и вылечат в долине, у нас же есть мильтир.

– Это разумно, – одобрил Лукас. – Кроме того, вам выпадает прекрасный жребий показать своим сородичам истинный храм Доримана. Помолитесь от всего сердца, чтобы всё, что мы задумали, удалось!

Дрэй, привыкший всегда находиться в центре событий или, по крайней мере, управлять ими, недовольно нахмурился. Он предполагал свое более активное участие в реализации планов посланцев богов.

– Ныне же мы должны будем вас покинуть, чтобы обсудить происходящее с коллегами, – начал говорить маг.

– Смотри-ка, сподобились, – умилился Рэнд. – Он решил с нами посоветоваться!

– Потерпите еще несколько часов, – продолжил как ни в чем не бывало мосье Д’Агар, отлично расслышавший шпильку в свой адрес. – Что бы мы ни задумали, вы первый узнаете о наших планах. Я понимаю, вам – человеку действия сложно оставаться в стороне, но дайте нам возможность помочь Дорим-Аверону. Боги не сделали бы нас своими посланниками, если бы мы не годились для этой миссии.

– Я вам верю, – вынужден был согласиться Дрэй. – Я видел, в вашей власти многое.

С привычной аккуратностью нажав на перстни – знак своей должности, – Лукас и Гал исчезли из подземелья. Грязные, в порванной местами одежде, запорошенные каменной крошкой, они материализовались у зеркала наблюдения.

– Сейчас Гал скажет, что пора обедать, – подпихнув Эльку локтем, предположил Рэнд, но девушка, не дослушав его, сорвалась с места и устремилась к мужчинам.

Порывисто обняла перепачканного мага, чмокнула его в щеку и под неожиданно смущенное бормотание Лукаса: «Ну что вы, мадемуазель, полно, полно!» – бросилась на шею, и даже сразу допрыгнула, к чумазому Галу. Следом за Элькой к чудом, – что есть хаотическая магия, как не чудо, – спасшимся товарищам кинулись остальные и принялись охлопывать и обнимать бывших «смертников» .

Эсгал так и стоял столбом, обреченно взирая на царящую вокруг него суматоху, будто не имел к ней никакого отношения, а потом разомкнул уста и коротко заметил, пытаясь скрыть собственное замешательство от столь бурного приема:

– Пора мыться и обедать!

– Ты почти угадал, – засмеялась Элька и подмигнула Рэнду.

– А то, – гордо ухмыльнулся вор. – Жаль только, что мы с тобой пари не успели заключить.

– Сударь, ваше коварство не знает границ! – делано возмутилась девушка. – Жаждете моего разорения?

– Нет, только собственного обогащения, – скромно признался Рэнд и, не удержавшись, прыснул. – А уж сделать деньги на Эсгале и вовсе мечта несбыточная.

Члены команды, перемазанные сравнительно равномерно вследствие темпераментных дружеских объятий, заспешили по своим комнатам, чтобы переодеться. Торопились не потому, что были безумно голодны, просто хотелось поскорее взяться за обсуждение плана действий на территории Дорим-Аверона.

У двери в личные комнаты Эльку, заболтавшуюся по дороге с Рэндом, подстерег Эсгал. Подождав, пока девушка подойдет поближе, он смерил ее каким-то странным взглядом и очень хмуро, будто вешал на шею тяжеленный хомут, сказал:

– Благодарю, я твой должник.

– А может, мы сочтемся на том, что ты перестанешь гонять моих самых интересных кавалеров? – с робкой надеждой осведомилась проказница.

– Нет, – неожиданно улыбнулся Эсгал, словно у него отлегло от сердца. Кажется, воин ожидал от ехидны каких-то злых словечек по поводу спасения своей жизни, но, не услышав их, приободрился. – Дать тебе возможность угодить в беду – не лучшая благодарность. Я сам выбираю, как платить долги, но оплачиваю их всегда.

– Хорошо устроился, стратег, – возмущенно фыркнула Элька и, щелкнув Гала по пряжке ремня – распростертому в прыжке гепарду, – скрылась за дверью.

Глава 9

Нам нужен план, или Эсгаловы муки

Совет, совмещенный с обедом, начался через полчаса, когда все члены команды, переодетые в чистое и причесанные (за исключением Макса, волосы которого всегда стояли дыбом, наотрез отказываясь соприкасаться с умной головой), собрались в столовой за общим столом, устланным самобранкой. Лукас, в качестве компенсации за тот оливковый ужас, что был вынужден носить всю первую половину дня, потакая нелепой моде Дорим-Аверона, облачился в нечто ярко-изумрудное с массой роскошной золотой вышивки. Пышные каштановые волосы мага, вымытые, быстро высушенные с помощью магии, благоухали тонкими духами и локонами рассыпались по пышному кружевному воротнику. Воин же ограничился тем, что сменил пыльную рубашку и брюки на точно такие же чистые и связал мягкие светлые, еще чуть влажные волосы в хвост на затылке. «На радость» Галу Элька сменила свой утренний невозможный наряд на другой, ничуть не уступающий ему в невозможности: коротенькие шортики и завязанную в районе пупка большим узлом легкую белую рубашку без пуговиц, под которой не просматривалось ничего, кроме нежного тела девушки.