Три судьбы (Обратный билет из Ада) - Робертс Нора - Страница 4

– Я? – Она снова улыбнулась. Ее улыбка была удивительно солнечной. – Я Мэг. Мэг О’Рейли. Вы находитесь в доме моих родителей, Пата и Мэри О’Рейли, где будете жить, пока не поправитесь. А как вас зовут, сэр?

– Гринфилд. Феликс Гринфилд.

– Благослови вас бог, мистер Гринфилд.

– Подождите… там была одна женщина и маленький мальчик. Каннингем.

На ее лице отразилась жалость.

– Сейчас составляют список спасшихся. Я проверю, когда смогу. А сейчас отдыхайте. Я схожу за чаем.

Когда Мэг ушла, он повернулся лицом к окну и к солнцу. И увидел на столике у подоконника лежавшие у него в кармане деньги, гранатовые серьги. И сверкающую серебряную статуэтку.

Феликс смеялся, пока плечи его не затряслись от рыданий.

Он узнал, что О’Рейли зарабатывали себе на жизнь морем. Пат и два его сына принимали участие в спасательных работах. Феликс познакомился со всеми членами семейства, но сначала не мог удержать в памяти их имена. К Мэг это не относилось.

Он цеплялся за нее так же, как недавно цеплялся в воде за доску, чтобы снова не соскользнуть в темноту.

– Расскажите мне все, что вы знаете, – умолял он.

– Вам будет тяжело слышать это. И говорить об этом тоже нелегко. – Мэг подошла к окну и посмотрела на деревню, в которой прожила все свои восемнадцать лет. Спасшиеся, подобно Феликсу, жили в местной гостинице или в домах по соседству. А мертвые, упокой их господь, лежали во временных моргах. Некоторых предстояло похоронить здесь, прах других отправить на родину. Вечной могилой всем остальным стало море.

– Когда я услышала об этом, – начала Мэг, – то сначала не могла поверить. Траулеры были в море, и они отправились спасать тех, кто выжил. Большинство пришло к месту катастрофы слишком поздно. Они привезли на берег лишь мертвых. Господи помилуй, я своими глазами видела некоторых спасшихся, когда они сошли на берег. Женщины, маленькие дети, мужчины… Они все были полуголые и едва могли идти. Говорят, лайнер утонул меньше чем за двадцать минут. Это правда?

– Не знаю, – пробормотал Феликс и закрыл глаза.

Девушка смотрела на Гринфилда, надеясь, что у него хватит сил выслушать остальное.

– Кое-кто умер уже на берегу. Их раны оказались смертельными. Некоторые не выдержали переохлаждения. Списки быстро меняются. Нельзя без ужаса думать о семьях, которые надеются и ждут. И о скорби тех, которые знают, что их родные умерли такой страшной смертью. Вы говорили, что вас никто не ждет.

– Да. Никто.

Мэг склонилась к нему. Она лечила его раны, страдала вместе с Феликсом, когда тот бредил. Гринфилд находился на ее попечении всего три дня, но им двоим это время казалось вечностью.

– Отдыхайте. В этом нет ничего плохого, – тихо говорила она. – Бог простит вас, если сегодня вы не пойдете на похороны. Вы еще не поправились.

– Я должен идти. – Феликс смотрел на свое тело, в чужой одежде казавшееся особенно тощим и хрупким. Но живым.

Тишина казалась неестественной. В день похорон все магазины и лавки Куинстауна закрылись. По улицам не бегали дети, соседки не останавливались поболтать или посплетничать. В тишине слышались глухой звук колоколов стоявшей на холме церкви Святого Колмана и горькие слова заупокойной молитвы.

Феликс знал: если он проживет еще сто лет, то все равно не забудет этих скорбных звуков и негромкого, но отчетливого барабанного боя. Он следил за бликами солнца на меди инструментов и вспоминал, как то же самое солнце золотило медные лопасти винтов на корме «Лузитании», поднявшейся вверх перед тем, как корабль окончательно ушел на дно.

«Я жив», – снова подумал он. Но вместо облегчения и благодарности почувствовал лишь вину и отчаяние.

Опустив голову, он ковылял за священниками, скорбящими, мертвыми по благоговейно затихшим улицам. Дорога до кладбища заняла у Феликса больше часа и отняла у него все силы. К тому времени, когда Гринфилд увидел три братские могилы под высокими вязами, вокруг которых стояли мальчики-хористы с курильницами, ему пришлось тяжело опереться на Мэг.

При виде маленьких детских гробиков его веки обожгли слезы.

Феликс слушал тихий плач и негромкие слова заупокойной службы, но это его не трогало. Он все еще слышал и думал, что всегда будет слышать то, как тонущие люди взывали к господу. Но господь не слушал и позволил им умереть ужасной смертью.

Затем он поднял голову и вдруг увидел женщину и мальчика с парохода. Слезы хлынули вновь, потекли по щекам как дождь, и он стал протискиваться сквозь толпу. Феликс добрался до нее, когда в воздух вознеслись первые аккорды «Пребудь со мной», и опустился на колени перед креслом на колесиках.

– Я боялась, что вы умерли. – Она протянула руку и коснулась его лица. Вторая рука лежала в лубке. – Я не знала вашего имени и не могла навести о вас справки.

– Вы живы… – Он увидел порез на ее лице, покрытом лихорадочным румянцем. – И мальчик тоже.

Малыш спал на руках другой женщины. Как ангел, снова подумал Феликс. Мирно и безмятежно.

Кулак страха, сжимавший его сердце, разжался. По крайней мере, одна молитва была услышана.

– Он так и не отпустил меня. – Женщина беззвучно заплакала. – Во время падения я сломала руку. Если бы вы не отдали мне свой спасательный жилет, мы утонули бы. Мой муж… – Женщина посмотрела на могилы, и ее голос дрогнул. – Его так и не нашли.

– Мне очень жаль.

– Он бы тоже сказал вам спасибо. – Она снова подняла руку и коснулась ноги мальчика. – Он очень любил сына. – Женщина глубоко вдохнула. – От его имени благодарю вас за то, что спасли меня и нашего сына. Пожалуйста, скажите, как вас зовут.

– Феликс Гринфилд, мэм.

– Мистер Гринфилд. – Она наклонилась и поцеловала Феликса в щеку. – Я никогда не забуду вас. И мой сын тоже.

Когда ее кресло увозили, женщина широко расправила плечи и держалась со спокойным достоинством, заставившим Феликса устыдиться своей слабости.

– Вы герой, – сказала ему Мэг.

Он покачал головой и стал пробиваться сквозь толпу, пытаясь оказаться как можно дальше от могил.

– Нет. Это все она. Я – ничто.

– Как вы можете так говорить? Я слышала ее слова. Вы спасли жизнь ей и маленькому мальчику. – Мэг устремилась за ним и заботливо поддержала.

Феликс хотел стряхнуть ее руку, но у него не хватило сил. Поэтому он просто опустился на высокую кладбищенскую траву и закрыл лицо руками.

– Ну, тише, тише… – Жалость заставила Мэг сесть рядом и обнять его. – Успокойтесь, Феликс.

Он не мог думать ни о чем, кроме силы, читавшейся на лице молодой вдовы, и невинности ее сына.

– Она была ранена и попросила меня взять мальчика. Спасти его.

– Вы спасли их обоих.

– Не знаю, почему я это сделал. Я думал только о себе. Я вор. Помните вещи, которые лежали у меня в кармане? Я украл их. Украл тогда, когда в пароход попала торпеда. Когда это случилось, я думал только о том, чтобы выбраться из этой истории живым.

Мэг отодвинулась и сложила руки.

– Вы отдали ей свой спасательный жилет?

– Жилет был не мой. Я нашел его. Не знаю, почему я его отдал. Она была зажата между шезлонгами и цеплялась за мальчика. Цеплялась за остатки рассудка в самом центре ада.

– Вы могли отвернуться от нее и спастись.

– Я хотел. – Он вытер глаза.

– Но вы этого не сделали.

– Я никогда не пойму, почему. – Гринфилд знал только одно: спасение женщины и мальчика что-то круто изменило в нем самом. – Дело в том, что я второразрядный вор, оказавшийся на этом пароходе, потому что убегал от копов. Я обокрал человека за несколько минут до его смерти. Погибла тысяча людей. Я видел, как умирали многие. А я жив. Что это за мир, который позволяет спастись вору, а губит ни в чем не повинных детей?

– Кто знает? Но сегодня какой-то ребенок выжил, потому что вы были рядом. Едва ли вы оказались бы там, где оказались, если бы не воровали.

Феликс насмешливо фыркнул:

– Что делать таким людям, как я, на палубе первого класса? Только воровать.