Портрет смерти (Посмертный портрет) - Робертс Нора - Страница 52

Нужно было избавиться от наваждения. Сделать то, что она сделала тогда. Смыть кровь и смерть холодной водой.

Она двигалась медленно, как старуха, морщась от острой боли между ног и пытаясь не думать о причине этой боли.

Вода и кровь пахли железом, но откуда ей было это знать? Тогда ей было всего восемь.

Он снова избил ее. Вернулся домой не настолько пьяный, чтобы оставить ее в покое. Поэтому он снова избил ее, снова изнасиловал, снова сломал руку. Но на этот раз она остановила его.

Его остановил нож.

Теперь она могла уйти. Уйти из этой комнаты, от этого холода и от него.

– Ты никогда не уйдешь и сама знаешь это.

Она подняла глаза. Над раковиной висело зеркало. Она видела в нем свое лицо – худое, бледное, с глазами, потемневшими от потрясения и боли, – и лицо того, кто стоял сзади.

Красивое, с чудесными синими глазами, шелковистыми черными волосами и крупными губами. Как с картинки.

Рорк. Она знала его. Любила. Он приехал за ней в Даллас и сейчас заберет отсюда. Когда Ева повернулась к нему, она перестала быть ребенком и превратилась в женщину. Но окровавленный труп человека, который был ее отцом, по-прежнему лежал между ними.

– Я не хочу оставаться здесь. Хочу домой. Я так рада, что ты пришел за мной.

– Это ты убила Ричи?

– Он делал мне больно. И никогда не перестал бы.

– Что ж, отец имеет право время от времени учить ребенка уму-разуму. – Он нагнулся, схватил труп за волосы, приподнял голову и заглянул в лицо. – Я знал его. Мы прокручивали с ним кое-какие дела. Одного поля ягоды.

– Нет, ты не такой. Ты никогда не встречался с ним.

В синих глазах вспыхнуло пламя, от которого Ева похолодела.

– Я не люблю, когда женщина называет меня лжецом.

– Рорк…

Он поднял нож и медленно выпрямился.

– Рорк, да не тот. Я – Патрик Рорк. – Он повертел нож в руке и, нехорошо улыбаясь, шагнул вперед. – Думаю, пора научить тебя уважать отцов.

Ева вскрикнула и проснулась. Капли холодного пота стекали с ее тела как кровь.

К прибытию бригады Ева взяла себя в руки. Кошмары, тревога за Рорка и даже неминуемый неприятный разговор с Соммерсетом были забыты.

– Мы ищем Луи Жавера, который был помощником Хастингса в январе, во время съемок свадьбы. Забудем о возрастной группе. Будем считать, что ему от двадцати пяти до шестидесяти. Очень профессиональный, артистичный, умный. Вероятнее всего, живет один и имеет личную аппаратуру или обладает доступом к ней. Лично я считаю, что он является владельцем. Это его инструмент, его работа и его искусство.

Она откашлялась и продолжила:

– Фини, я хочу, чтобы ты поработал с Браунинг. Этого имени нет в списке студентов, которых она посылала к Хастингсу, но подозреваемый мог изменить его. Держу пари, что он учился у нее и что она видела его работы. Я намозолила ей глаза. Может быть, свежее лицо заставит ее что-нибудь вспомнить.

– Впервые за двадцать лет кто-то сказал, что у меня свежее лицо, – пробурчал Фини, уминая булочку.

– Макнаб, отправишься в Колумбийский университет. Поработаешь со студентами и поищешь человека типа Жавера. Который интересуется такими вещами.

– Такими вещами интересуются копы. – Рот Макнаба был набит яйцом. – Сотрудники отдела убийств всегда фотографируют мертвых.

– Но не снимают их перед смертью.

– А врачи? – Макнаб подцепил кусочек бекона. – Они фотографируют своих пациентов, верно? До и после операции. Большинство делают это, чтобы прикрыть задницу на случай судебного иска, но…

– Ты не так глуп, как можно было бы подумать. – Ева поковыряла бекон вилкой. – Жаль, что твой ум редко проявляется. Свет, энергия, здоровье, жизненная сила. Я думала об этом вчера вечером, но меня отвлекли. Может быть, он болен. А вдруг он убедил себя, что может излечиться, впитывая жизнь и силу из фотографий?

– Чушь зеленая.

– Да, но он может думать по-другому. Мы с Пибоди займемся этим. А Бакстер и Трухарт объедут клубы.

– Это тяжелая работа. – Бакстер допил кофе. – Таскаться по клубам, смотреть на цветущие молодые тела… – Он подмигнул Трухарту: – Верно, малыш?

Гладкое юное лицо Трухарта зарделось.

– Там есть много другого. Танцы, музыка, бар, компьютеры…

– К нему подходили трижды, – добавил Бакстер. – Причем дважды это были девушки.

– Беседуй с ними о фамилии, – сказала юноше Ева. – Когда к тебе начнут приставать, заведи разговор об Анри Жавере.

– Лейтенант, никто ко мне не приставал. Они просто разговаривали.

– Я люблю этого малыша. – Бакстер сделал вид, будто вытирает слезу. – Просто обожаю.

– Трухарт, если Бакстер будет к тебе приставать, позволяю пнуть его в задницу. Поторапливайтесь. Сегодня состоятся похороны Рэйчел Хоуард. Бакстер и Трухарт будут танцевать вокруг молодых цветущих тел, но остальным следует присутствовать. Там может появиться наш подопечный… Пибоди, мне нужно уладить одно личное дело. Будь готова к десяти.

Ева спустилась по лестнице и застала Соммерсета в разгар битвы с сестрой Спенс.

– Если вы хотите снять шину, то не станете возражать и позволите мне отвезти вас в центр здоровья. Удаление можно проводить только с разрешения врача и под его присмотром.

– Я сделаю это сам за две минуты. Отойдите в сторону. – Соммерсет хотел встать, но Спенс силой усадила его на место.

Ева следила за этим зрелищем как зачарованная.

– Мадам, я еще ни разу не бил женщин, как бы они меня ни провоцировали. Вы будете первой.

– Вы злите его еще больше, чем я, – прокомментировала Ева. К ней повернулись два сердитых лица. – Придется ему помочь.

– Я рассчитывала на ваше содействие. – Спенс вздернула подбородок и тряхнула буклями.

– Я не позволю этой особе тащить меня в центр здоровья для такой простой процедуры.

– Для этого требуется врач.

– Тогда приведите врача сюда, – предложила Ева. – И все дела.

– Я не могу вызывать врача на дом по такому пустяковому поводу, как снятие шины.

– Если это пустяк, то зачем нужен врач?

– Ага! – Соммерсет поднял костлявый палец. – Вот именно!

– Думаю, я смогу отстрелить эту чертову шину. – Ева не спеша вынула оружие. – Спенс, отойдите в сторону. Сейчас я…

– Уберите эту штуку! – прорычал Соммерсет. – Вы с ума сошли!

– А жаль! Это было бы забавно. – Ева пожала плечами и вернула лазер в кобуру. – Позвоните врачу, – велела она Спенс. – Скажите, что Рорк хочет, чтобы врач приехал сюда и снял шину. Сделайте все нужное, чтобы этот чирей на моей заднице как можно скорее встал.

– Не понимаю, почему…

– От вас требуется не понимать, а делать. Если у врача возникнут проблемы, – добавила Ева, – пусть обратится ко мне.

Спенс запыхтела, но Ева сунула руки в карманы.

– Чем скорее вы встанете на ноги, тем скорее отправитесь в отпуск. И тогда я переведу дух, – повернулась она к Соммерсету.

– С превеликим удовольствием.

Ева кивнула и наклонилась к Галахаду, который спрыгнул с коленей Соммерсета и начал тереться о ее ноги.

– Вчера вечером звонил Рорк. Из дублинской квартиры Брайана Келли. Он был пьян. Очень пьян.

– Веселый или сердитый?

– Скорее первое. – Ева с досадой тряхнула головой. – Но он не владел собой. И это опасно. Говорил, что получил какую-то информацию у одного из старых друзей его отца. Вы знаете, кто это может быть?

– Я плохо знал Патрика Рорка. Стремился избегать таких людей. Мне нужно было растить ребенка. – Он сделал паузу. – Точнее, двоих. В тот момент.

– Сегодня он собирался ехать в Клэр. Это на западе. Его мать была родом оттуда. Он не рассчитывает на теплый прием.

– Если они осудят его, им же хуже. Отец не смог сломать этого ребенка и превратить его в чудовище. Как ни пытался. – Соммерсет смотрел на Еву, гадая, понимает ли она, что речь идет не только о Рорке.

Но взгляд Евы остался непроницаемым. Она шагнула вперед, наклонилась и вполголоса спросила:

– Это вы убили Патрика Рорка?