Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Стихотворения и поэмы

Саянов Виссарион Михайлович

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Стихотворения и поэмы - Саянов Виссарион Михайлович - Страница 72

Изменить размер шрифта:

233. ОРЕШЕК

Невская повесть

Над снеговой тоской равнинной,

Над глыбами застывших льдов

Стояла крепость, как былинный

Рассказ о доблести веков.

Она давно звалась Орешек…

Издалека тянулся к ней

Вдоль вмерзших в лед высоких вешек

Свет разноцветных фонарей.

Теперь разбиты бастионы,

Огнем войны опалены,

И только снег, да лед зеленый,

Да камень, взрывом опаленный,

В проломах крепостной стены.

Она стояла как преграда

И как редут передовой,

Как страж полночный Ленинграда

Плыла в туманах над Невой.

И всюду в крепости — в руинах,

В следах разрывов на стене,

В обломках башенок старинных —

Повествованье о войне.

О тех, кто ждал, о тех, кто верил,

Кто жил на нашем берегу,

Кто в дни сражения измерил

Пути, ведущие к врагу,

Есть быль, — мне рассказал товарищ

Ту быль, когда мы шли во мгле

Среди снегов, костров, пожарищ

По отвоеванной земле.

Его рассказ не приукрасив,

Стихом я честно передам,

Как шел Григорий Афанасьев

В разведку по гудящим льдам,

О подвиге его, о силе,

Об узких лыжнях на снегах,

О зорях утренних России

Я расскажу в своих стихах.

Гудят чугунные ограды…

Мой друг в земле приневской спит…

Ведь каждый выстрел в дни блокады

С безмолвьем стен старинных слит…

Ольшаник мелкий да болота…

Четвертый день — дожди, дожди…

Патруль стоит у поворота…

«Стой! Кто идет?»

— «Свои!»

— «Пехота?»

— «Она, родная!»

— «Проходи!»

Шагала маршевая рота,

Шел пулеметчик впереди.

А небо мглится… Даль темна…

Уже дорога не видна…

Печальна эта сторона:

Ведь как широкая стена

Здесь дождевая пелена,

И плещет мутная волна

В песчаный, низкий берег правый…

На миг настала тишина

Над новой невской переправой…

И вдруг становится светло:

Туман над полем развело,

И показались вдалеке

Разбитых башен очертанья,

Из камня сложенные зданья,

Казалось, плыли по реке.

И там вился дымок разрыва,

Какой-то странно голубой…

Разбитая снарядом ива

Склонилась низко над Невой.

Ходил по склону часовой…

Что ж, близок берег…

«Рота, стой!»

Здесь переправа…

Как в колодке,

Под тенью черною кустов,

В сыром песке лежали лодки;

Сидели пятеро гребцов,

Из рук не выпуская весел…

Брезенты рядом кто-то бросил…

Валялись ящики, кули,

Прикрытые кой-как рогожей…

«Здорово, земляки! Пришли

Вы к нам служить в Орешек тоже?»

— «В Орешек, точно…»

— «Довезем,

Вот погоди — чуть-чуть стемнеет…»

Разрывы ближе и сильнее,

И переправа под огнем…

В тени развалин, в землю врытый,

Где бревна тянутся по рву,

Ветвями рыжими укрытый,

Блиндаж глядится на Неву.

Настил добротный в пять накатов…

Печурка топится в углу…

Коптилки свет зеленоватый,

Чадя, плывет в ночную мглу.

Широкоплечий, бородатый,

Сидит у печки старшина.

Улыбка старого солдата

Так по-отцовскому нежна…

Приветлив старшина разведки,

Сержанту новому он рад…

Трещат в печи сырые ветки,

Кругом дымок струится едкий…

«Как поживает Ленинград?

Где воевал ты раньше? Где-то

Как будто виделись с тобой…

Неужто это было летом,

Когда вступали в первый бой?

Оно, конечно, не талантом —

Такого больше не найдешь,—

Но вроде с нашим лейтенантом

Ты, друг, лицом немного схож…

Он был, как ты, такой же тонкий,

Как ты, прищурившись глядел,

Как на гармошке, на гребенке

Играть нам песенки умел!

А так, признаться, строг был очень,

Боялись мы, бородачи:

Когда бывал он озабочен —

Уж тут не суйся — и молчи.

Да только путь его короткий —

Хоть шел ему двадцатый год,

Убит, бедняга, на высотке,

Когда повел в атаку взвод…

Вперед по глине полз упрямо,

Бодрил, смеясь, бойцов своих,

Потом вдруг вскрикнул:

„Мама! Мама!“

По-детски, громко, и затих.

Как ты зовешься?»

— «Афанасьев».

— «А где работал до войны?»

— «Да нет, я был в девятом классе…»

— «Ну, значит, не завел жены;

А у меня сыны воюют, —

Да вот теперь увижу ль их —

Кто знает, где они кочуют…»

Уже светало. Ветер стих…

Заря горит над блиндажом.

Сидят разведчики вдвоем…

И вот пришла пора обстрела —

И затряслась и загудела

Громада сразу под огнем.

«Что ж, Афанасьев, в самом деле,

Ты не со страху ли притих?»

Он отстегнул борта шинели,

И пять нашивок золотых

Без слов солдату рассказали

О всем былом, пережитом…

Как на Неве клубились дали

В огне, в дыму пороховом…

Пять ран, пять золотых нашивок,

Горели кровью огневой…

«А знаешь, друг,

ты из счастливых —

Поправился — и снова в бой…»