Железный Сокол Гардарики - Свержин Владимир Игоревич - Страница 69

– Прошу мне простить убогость обстановки, – отвечая благосклонным кивком на наши поклоны, мягко проговорила она по-французски. – Гости здесь – большая редкость.

Маячивший за спиной герцогини молодой человек смазливой наружности, с чернильным прибором и шпагой у пояса, произнес негромко, но довольно властно:

– Прошу вас, моя госпожа, говорите, пожалуйста, по-шведски или по-польски.

Катарина со вздохом поглядела на него через плечо, затем вновь обратилась к нам:

– Мой паж, секретарь, телохранитель и тюремщик барон Олаф фон Руслаген спрашивает, не знаете ли вы польского или шведского языка.

Я вздохнул. Конечно, ни одному уроженцу Швеции не под силу понять речь коренного поляка, если тот говорит с привычной для себя скоростью. С тем же успехом можно попытаться сосчитать вылетающие из пулеметного ствола пули. Беда в том, что и мой речевой аппарат тоже не был приспособлен для таких перегрузок. Возможно, смог бы Лис, но он все еще был занят.

– Быть может, его устроит язык великого княжества Литовского? – кланяясь, спросил я, переходя на тот диалект русского языка, который все еще был в ходу от Минска до Киева и Вильнюса.

Герцогиня, достойная представительница литовской династии Ягеллонов, с улыбкой кивнула. Секретарь-надсмотрщик еле заметно напрягся, пытаясь вникнуть в малознакомые слова. Тем временем я подтолкнул локтем купца, давая ему знак начать торг.

– Можете нести любую околесицу, – разрешил по-голландски я. – Главное – показывать товар и кивать.

Антверпенец хлопнул в ладоши, подзывая слуг, несших заветный сундук.

– Мой господин, – начал я, делая неопределенный знак рукой, – имя которого созвучно ветви вишни, поручил мне засвидетельствовать, что сила его чувств не одолима ни временем, ни расстоянием.

– Это браслет, – доставая из сундука вышеупомянутое ювелирное изделие, объявил торговец. – Он золотой и с каменьями.

Должно быть, еще никогда в жизни ему не приходилось участвовать в подобных торгах. Я принял украшение из рук «хозяина» и протянул герцогине.

– Это всего лишь золото и камни, ничего более. Просто красивая вещица.

– Это цепь. – Голландец вытащил из сундука длинную тяжелую золотую цепь изящного плетения, недавно введенную в моду герцогиней Клевской. – Многие знатные дамы считают ее изысканным украшением своего платья.

– Он говорит, – я указал рукой куда-то вдаль, – что даже золотые цепи не смогут удержать его даму.

Катарина понимающе кивнула.

– Для вас эта цепь будет стоить всего пятнадцать талеров, хотя с другой я бы запросил все двадцать. Но из почтения к вашей небесной красоте я готов сделать хорошую скидку… – Купец вошел во вкус и продолжал растекаться соловьем.

– Он говорит, – я указал куда-то в неопределенную даль, где, по моим представлениям, должен был находиться князь Вишневецкий, – что если ваши чувства по-прежнему горячи, то все готово к скорой встрече.

Паж-телохранитель, поначалу тративший силы на поддержание умного лица и попытки вникнуть в неожиданный диалект «польского», видя, что речь идет всего лишь о ювелирных изделиях, несколько расслабился.

– Увы, – печально вздохнула прекрасная дама, возвращая мне драгоценность, – я бы с радостью приняла все это, но мои возможности сильно ограниченны.

– Зато безгранично милосердие Господне, – возразил я, передавая цепь владельцу. – И он всегда благоволит тем, кто достоин его милости. Если госпоже в тягость цепи, то, возможно, ее заинтересует вот такая вещица?

Я принял из рук купца перстень, выданный мне гетманом перед нашим отъездом. Всадник Ягеллонов на нем соседствовал в гербовой связке с опрокинутым полумесяцем и торжествующими крестами Вишневецких.

– У этого перстня долгая история. Когда-то он являлся залогом пылких чувств, питаемых некой дамой к достойному кавалеру. Залогом же его чувств является мое появление здесь.

– Я бы очень хотела носить такой перстень, если бы это было возможно…

– Он ваш, – сделал я широкий жест, и купец согласно закивал головой, радуясь, что речь не идет о его имуществе.

– К сожалению, я пока не могу его принять, – скосив взгляд в сторону вновь напрягшегося соглядатая, ответила герцогиня. – Но если судьба будет милостива ко мне…

– О, я уверен в этом так же, как и в своей преданности вашей светлости. Как утверждает мой дядя, знаменитый астролог, желаемое вами произойдет намного раньше, чем это возможно предполагать. Главное – верить, – я хлопнул себя по груди, подсказывая, кто в данном случае служит объектом веры, – и ничему не удивляться.

Дворец был в лесах. Впрочем, шумные ели не устилали подходы к нему иголками, и дубы не стучали по окнам шрапнелинами желудей. Эти леса были строительными. Известный любовью к новым архитектурным формам герцог Юхан стремился придать мрачному убежищу ливонских командоров более изысканный вид. На мой взгляд, получалось не слишком, что в принципе было вполне объяснимо. Для достижения желаемого результата старый замок Юхану следовало до основания срыть и на его месте построить новый. Однако средств на это у герцога хронически не хватало. Денег вообще было отчаянно мало. Причем если в строительных работах заседавшие в ревельском магистрате торгаши еще могли поучаствовать, то все, что выходило за рамки крепостных стен, лежало вне зоны их интересов. Если бы владетель эстляндских земель нашел способ взимать арендную плату с разномастных пиратов, обретавшихся на сотнях принадлежащих ему островков, он бы, пожалуй, стал одним из богатейших людей Европы. Но ни войск, ни флота для этого у Юхана не было. А безнаказанные морские разбойники ни в грош не ставили шведского выскочку.

Прежде чем отправиться во дворец, мы сняли номера в ближайшей гостинице, чтобы принять вид, подобающий благородным дворянам. Но тут нас ожидало неожиданное, впрочем, скорее уж долгожданное сообщение:

– База Европа-Центр вызывает Джокеров.

– Джокер-1 на связи, – отозвался я.

– Та не переймайтесь, усе тут. Оба-два на месте.

Европа-Центр традиционно проигнорировала отзыв Лиса и заговорила подчеркнуто официально:

– О ваших требованиях доложено руководству.

– И шо, мы уже в неоплачиваемом отпуске? – радостно вмешался Лис. – Можно идти делать неоплатные долги?

– Джокер-2, будьте добры выслушать. По вашему требованию организована специальная комиссия. Сегодня она отправляется к вам, готовьтесь к встрече.

Связь исчезла.

– Нынче точно не мой день, – обреченно вздохнул Лис. – Сначала корабль пришлось за так отдать в чужие руки, потом невинность свою за так же (Амур, скотина, из камнемета долбанул – контузило навылет). Теперь начальство кучей навалило… Сегодня, часом, не пятница, тринадцатое?

Я покачал головой.

– Не имеет значения. Покуда действуем согласно намеченному плану.

– Все как обычно, – отозвался мой напарник. – Ты паришь мозги коронованным особам, я ломаю веники. Ну что? – Он оглядел меня со всех сторон. – Хорош! Кружева, подвязки, шо тот пудель-медалист. Буквально лев!

– Да ну тебя. – Поправив шпагу, я вышел на улицу.

К воротам гостиницы приближалась четверка алебардиров во главе с сержантом. Я посторонился, давая им дорогу, однако продолжать путь вояки не стали.

– Вы нынче прибыли в город, сопровождая голландского купца? – остановившись в паре шагов от меня, торжественно спросил сержант.

– Можно сказать и так, – кивнул я. – Однако чем обязан?

– Его высочество принц Юхан требует вас к себе незамедлительно, – объявил мой собеседник.

– Это арест? – включая связь, поинтересовался я.

– Это настоятельная просьба, – с напором пояснил начальник конвоя. – Нам приказано сопроводить вас к его высочеству, даже если вы не захотите идти добровольно.

– Строго говоря, именно туда я сейчас и направлялся, – пожал плечами я. – Что ж, вместе будет веселее.

Последнее мое утверждение оказалось, увы, ошибочным. Почетный эскорт холодно молчал на протяжении всего пути, тем самым давая мне возможность обдумать ситуацию. Судя по всему, столь внезапным интересом к своей персоне я был обязан усердию секретаря-надзирателя Катарины Ягеллон. Однако, насколько мне виделось, ничего компрометирующего этот господин сообщить не мог. Да и задуманному плану такая бдительность и расторопность была скорее на пользу, чем во вред.