Кошка колдуна - Астахова Людмила Викторовна - Страница 62

– Сделай что-нибудь со своим лицом, родич, – ухмыльнулась сида. – Это Брюгген. Всего лишь немецкий купеческий квартал. Там мы точно ничего не забыли.

Они торчали у фальшборта, никем не видимые, и терпеливо ждали, когда когг станет на якорь в гавани. Голова у Кеннета была чумная после полусна-полуяви, в которой он, словно младенец в материнском чреве, провел почти весь путь через море. В полупрозрачном пузыре иного времени было тихо, покойно и даже уютно. Но умиротворение это простому смертному аукнулось мрачным похмельем. Горцу одновременно до смерти хотелось пить, есть, сходить по нужде и окунуть голову в ведро с колодезной водой. Сил же хватало только на то, чтобы зябко поводить плечами и утирать с лица дождевые брызги.

– Тут почти всегда идет дождь, привыкай.

Сида же пребывала в отличном настроении, щеки ее украсились ярким румянцем, глаза блестели, а волосы сами собой завивались в упругие шелковые кольца.

– Сильная здесь земля, наполненная древним могуществом, словно чаша парным молоком, – улыбнулась она. – Ты поглубже вдохни, взбодрись.

Кеннет последовал совету – втянул в грудь стылый сырой воздух. Ух! Ядреная смесь запахов дегтя, рыбы и кислого пива ворвалась в ноздри, растревожив не только мысли, но и желудок.

– Сейчас бы рыбки жареной с лучком!

– Будет тебе рыбка, дай срок.

Хранимые сидским колдовством, они с легкостью пробрались сначала на лодку, грузимую товаром – доброй шерстью, а затем как ни в чем не бывало ступили на землю Норге. Но только лишь углубившись в темный из-за смыкающихся наверху крыш переулок, Кайлих сняла плащ невидимости. И видимо, не только от чужих взоров хранил Фет Фиада, но и от рыбного смрада, намертво впитавшегося в эти стены, и балки, и, пожалуй, даже в землю. С непривычки он с ног сшибал.

– Благословенье смертных – много рыбы. Ею норги и живут. Да еще мехом, – назидательно молвила сида, глядя на зажимающего нос горца. – Ничего, принюхаешься.

Маклеод сразу поторопился облегчить душу – отлил на стену сарая и вздохнул спокойнее.

– Уфф… Теперь можно двигать дальше. Куда скажешь.

Пришельцы с берегов Альбы преспокойно, если не считать того, что Кеннет поскользнулся на подгнивших досках настила, дошли до рынка, сделав остановку возле колодца. Кеннет умылся, стирая с лица остатки сонного морока, а Кайлих высматривала что-то, одной лишь сиде ведомое.

– Может, нас заприметил кто лишний? – спросил горец, отдышавшись.

На них, чужаков в ярких маклеодовских пледах, только самый занятый приказчик внимания не обратил. Но у торгашей всегда лишь прибыли на уме, а приставать с расспросами к здоровенному, дикого вида мужику с мечом никто пока не решился.

– Троллей тут многовато, – молвила сида лениво. – Ну, на мой вкус. Но нам с тобой бояться нечего. Пусть здешние мамаши за своих отпрысков беспокоятся.

– Тролли крадут детей?

– Угу. И едят.

Участь человеческих детенышей волновала Неблагую менее всего.

– Так ты троллей высматриваешь?

– Не только.

Со стороны Кайлих была похожа на охотничью собаку: ноздри ее шевелились, глаза щурились, а уши… Кеннет готов был присягнуть, что аккуратные ушки родственницы сместились с положенного места ближе к макушке. Лезть под руку с вопросами горец не рискнул, зато как следует осмотрелся. Что и говорить, Берген – город большой и богатый, а главное, многолюдный. Хоть и не столица уже давно. И сразу видно, стороной обошла эти земли Черная Смерть, век назад опустошившая Британию и Альбу. Не знала Норге злого безлюдья, а богатела и крепчала. Вон какие домищи отгрохали! Одно показалось простодушному хайландеру странным: немцев уж больно много, втрое больше, чем местных. Непорядок.

– Хватит ворон считать, идем-ка, – объявила сида, топнув ногой.

И столь решительно двинулась одной ей известной дорогой, что встречный народ только и мог что расступаться перед чужеземной дамой. Покупка свежей трески, так и просившейся на сковороду, откладывалась, не говоря уж о том, чтобы преклонить колено перед алтарем в церкви Девы Марии. Кайлих только фыркнула, заметив, что благодарить за удачное путешествие через море надо вовсе не Пресвятую Деву, а братца Мананнана.

– Я и так уж сколько времени без причастия, – неожиданно возмутился горец.

Сида, шествующая впереди с горделиво поднятой головой, точно королева, только плечом недовольно дернула.

– Сначала сделаем по-моему, а после топай куда хочешь, только думай, что на исповеди говорить, а о чем молчать. Запомнил?

Не то чтобы Кеннету так уж худо было без духовного окормления, однако его не покидало чувство, что иной возможности выполнить обязанности христианина у него скоро не будет совсем. Ну и рыбы хотелось страшное дело как. В кошеле у Маклеода, кроме неприкосновенных до поры двух золотых крон, водилось немало фартингов и пенни, только и ждавших смены хозяина. А еще по дороге к неведомой сидской цели Кеннет приметил пару смазливых девок – крепких, сисястых, румяных. То что надо! Они восхищенно таращились на горца и, надо полагать, не отказались бы от его компании за кружкой местного пива.

– Даже и не думай в эту сторону, дитя.

– Это еще почему? Я все-таки живой человек, – обиделся Кеннет, с тоской оглядываясь на белокурых цыпочек.

– С твоей удачей влипать в кабацкие драки ты мне запросто все планы порушишь.

И чтобы не обманывался спокойным тоном речи, резко обернулась и обожгла родича до костей нечеловеческой зеленью глаз.

– Хорошо, тетушка Шейла. Все понятно.

– То-то же. А мы уже и пришли в общем-то.

Деревянный домишко не лучше и не хуже остальных, разве что крыльцо чище и дверное кольцо в виде дремлющей кошки вместо простого бронзового бублика. Кайлих требовательно постучала и в ожидании ответа ножкой этак нетерпеливо топнула. Вестимо, оттого, что замаялась терпеть на себе любопытные взгляды бергенцев, решил Кеннет.

– Кто там? – спросили из-за двери.

– Свои, – отвечала сида.

Что правда, то правда. Открыл им муж, которого причислить к роду людскому было крайне затруднительно. Светлые, а точнее, молочно-белые волосы существа струились по плечам волшебным водопадом, тонкие губы кривились в глумливой улыбочке, а в дымчато-голубых глазах тихо мерцал лунный свет. Кеннет вздрогнул и сморгнул. Теперь он видел обычного норга – седая голова, нос клювом и негустая борода. Опять сморгнул – опять нелюдь.

– Со своим мясом пожаловала, – хмыкнул переменчивый хозяин, кивнув на застывшего сына Маклеодов. – Или с подарочком?

– Ни с тем и ни с другим, Альфкель – мой давний должник.

Сида не церемонилась, отодвинула Альфкеля плечом и вошла в чужой дом, словно право имела.

– И ты, родич, не стой на пороге. Хозяин от радости, похоже, совсем растерял вежливость. Это у него скоро пройдет.

Дверной проем из передней в горницу был низкий, рослому горцу пришлось здорово нагнуться, чтобы проникнуть внутрь. С другой стороны, оборонять такое жилище проще – всяк, кто сунется, перво-наперво лишится головы. Умно придумано!

Сквозь слюдяную оконницу едва сочился бледный свет, но и его хватило, чтобы различить обстановку, говорившую знающему глазу о многом. Пусть кресло одно, но оно резное и из дорогой породы дерева, лари простые, зато медью окованы, а зеркало на стене так и вообще серебряное, и лавки застелены домоткаными коврами. Кто-то устроился со всем возможным комфортом, да. Возле каменной печи возилась с горшками женщина. На вид еще не старая, но уже потрепанная жизнью. Она низко поклонилась гостям и так и осталась стоять сгорбившись, не смея посмотреть им в глаза.

– Собери на стол, Ленэ. И поживей, – рявкнул Альфкель.

Женщина безмолвно ринулась к полкам и ларям, извлекая на свет божий посуду, приборы и полотенца.

– Опять Ленэ? – усмехнулась Кайлих. – Какая по счету? Третья?

– Обижаешь, Неблагая. Пятая… кажется. Я не считаю своих женщин. Не куры, не переведутся.

Кеннет искренне полагал, что в каждом доме свои порядки и лезть со своим мнением, словно с гнутым пенни, чужаку не пристало. Однако слова нелюдя его покоробили. Равнять христианку с безмозглой птицей? Добро бы сам был человеком, а то ведь какой-то альфар – нехристь и нелюдь.