Кошка колдуна - Астахова Людмила Викторовна - Страница 50

Трусом урожденный Маклеод точно не был, а потому последовал совету прародительницы. И…

– Ах ты ж…

Лукавая сида резко дернула за руку, вытаскивая Кеннета в туманное холодное утро, на моросящий мелкий дождик, в простой и понятный человечий мир.

– И как тебе?

Хайландер зябко поежился и постарался плотнее закутаться в плед.

– Как? Наверное, красиво, только вот рассказать своим внукам я ничего толкового не смогу. Нет, я думаю, таких слов на языке Альбы. Придется бабкины байки повторять – про тростник и бронзу. Эх!

Диху и Катя

Пока смущенная, а оттого крайне шумная и очень неловкая Кайтлин шныряла по жилищу хийсы в поисках хоть какого-нибудь покрова, способного спасти ее скромность от Диху и созерцания его великолепия, сид, с трудом добравшись до родника, пил по-звериному, наклонившись к воде, пил и не мог напиться.

Воды Хийтолы наполнены магией и силой жизни. Родники, ручьи, речки, болота – это кровь мира хийси, так же как холодные серые камни под тонким слоем мха и бедной почвы – плоть. Душа же Хийтолы – седые ели, непроходимые заросли багульника, где даже сиду станет дурно от вкрадчивого, дурманящего аромата, упрямые сосны, кривыми корнями крошащие даже самый прочный камень… Одновременно распахнута и сокрыта, обильна лесными дарами и сурова, щедра на зелень, под приветливым покровом которой лежат, почти не таясь, гибельные болота. Керейтар была Хийтолой, так же как и Диху был Страной-под-Холмами. В каком-то смысле. Они встретились, сторговались, но долгой дружбы между ними быть не могло.

– Надо уходить как можно быстрее, – сказал Диху, небрежно повязывая вокруг бедер полосу ткани, которую эмбарр, отчаявшись в поисках, отодрала от собственного подола. – Не стоит искушать нашу добрую хозяйку сверх меры.

Я украдкой бросила на сида взгляд и полностью поддержала его опасения. Будь я на месте Керейтар, точно искусилась бы. Еще пару раз как минимум.

– Хм… – Во рту у меня пересохло, а в горле отчего-то вдруг застрял горячий ком. Чертовы языческие культы плодородия! Так ведь и тянет плодоносить и размножаться.

– А получится ли сбежать?

В одной рубашке по зимнему лесу не побегаешь, ведь так? Но удастся ли уговорить хийсу отпустить нас подобру-поздорову?

Сид страдальчески закатил глаза и молвил, с трудом сдерживая раздражение:

– Кайтлин. Хватит. Я сейчас начну дымиться. Сказал же, мне на женщин в ближайшее время смотреть тошно. И позволь напомнить, что мы с тобой в родстве. Вас, смертных, это обычно расхолаживает.

Диху сложил руки на груди и глянул сверху вниз, не столько демонстрируя превосходство, сколько напоминая о статусе.

– Что касается твоего предложения, то сбежать из Хийтолы против воли хийси… – Он покачал головой. – Мне хватает и одной оскорбленной женщины за спиной. Нет, мы дождемся возвращения Керейтар, а затем сразу уйдем. Ты была в ее жилище? Не знаешь, там осталась какая-нибудь еда? Мне нужно поесть. А затем, – он смерил меня еще одним долгим взглядом, – ты можешь задать те вопросы, которые пляшут на кончике твоего языка, девушка.

Честно говоря, Диху меня порядком смутил. Ведь он и вправду мне самый настоящий дедушка в степени n+1, а я тут, как нимфоманка, слюни пускаю.

«Надо было ко мне в офис приходить не в деловом костюме, а хотя бы в майке. Я бы и без денег за ним побежала куда угодно», – мрачно размышляла я, обыскивая волшебные хоромы Керейтар на предмет съестного. Хийтола, она ведь не только в здешних ромашках, она везде и во всем, даже в самых прозаических предметах быта. Поэтому берестяные туески сами отодвигались, ложки недовольно переворачивались на другой бок, горшки так и норовили выскользнуть из рук, а красные петухи на вышитых полотенцах – клюнуть. Дескать, ишь, расхозяйничалась тут! К счастью, нашелся покладистый горшочек с еще теплой кашей и любопытная горбушка хлеба, не успевшая мне назло прикинуться жабой. Эту маленькую битву я все-таки выиграла, сумев накормить своего великолепного… Тьфу ты! И все равно мне пришлось собрать волю в кулак, чтобы не пялиться на жующего Диху со щенячьим умилением. Оставалось только щечку кулаком подпереть и тихо по-девичьи млеть. Вот до чего меня любвеобильная Хийтола довела!

Диху под этим взглядом поперхнулся кашей. Да уж, нет нужды читать мои мысли, они все (и немного же их!) у меня по лицу маршируют. Сид с заметным усилием протолкнул в глотку застрявший кусок и поманил к себе:

– Поди сюда. Давай, давай, ближе. Что ж я сразу не сообразил… Закрой глаза.

И провел ладонью по лицу, чуть задержавшись над бровями – несильно, но чувствительно. Казалось, что от этого прикосновения на коже остался след, словно я обгорела на солнце. Интересно, нос не облезет? А если да, то найдется ли у хийсы простокваша?

Диху фыркнул. Точно, я такая забавная, самой смешно. До чертиков.

– Теперь открой. Ну как? Легче? Можешь для закрепления результата представить себе… ну, что я – статуя. В Эрмитаже.

Вот так, мимоходом, опять напомнил мне, не только кто есть кто, но и что древнее божество совсем не значит божество необразованное. Я мигом вообразила себе этакий культпоход сына Луга по эрмитажным залам и анфиладам и не удержалась от смешка. Вот это был бы сюр!

Сидское волшебство подействовало сразу же; сердцебиение унялось, дыхание выровнялось, а самое главное – все похабные мысли улетучились из головы без остатка. Уф! Какое облегчение!

Спору нет, мраморная статуя моего далекого предка Диху Луговича, который весь из себя прекрасный древнеирландский бог, замечательно украсила бы Греческий зал. Ведь не смущали же меня прежде каменные фиговые листочки на гармоничных во всех отношениях древних греках. Да и статуи, которые без всяких листочков, тоже из состояния равновесия никогда не выводили.

– Эти ваши древние обряды плодородия! – в сердцах буркнула я, избавившись от навязчивых мыслей и желаний.

Диху пожал плечами, дескать, а что поделаешь?

И ни капли раскаяния! Выставил меня снова дурой, и хоть бы хны. Что с языческих божеств и духов еще взять. Кроме плодородия.

– Ты недовольна результатом моей сделки? – прищурившись, вкрадчиво поинтересовался сид. Впрочем, грозный взгляд вскоре превратился в искательный такой, заинтересованный, практически хищный. Зрачки сида расширились, как у охотящегося в сумерках кота, затопив чернотой всю радужку.

– О! Что это у нее там, в жбане? Не морс ли? Зачерпни-ка мне этого напитка, Кайтлин. Хорошо, если бы клюквенный…

Ни жбан, ни морс прятаться от сына Луга не стали. Туесок, в который я отлила напиток, тоже не осмелился шутки шутить. Все они дались в руки с первой попытки. И пока Диху пил, наслаждаясь каждым глотком, я поняла, что другого такого подходящего момента, чтобы как следует его расспросить, у меня не будет. Прошка спит, Керейтар в отлучке, мы наедине, и меня уже не плющит от эротических мыслей. Но тут надо помнить, что Диху сид, а значит, не сможет соврать, если задавать правильные вопросы. Причем они должны быть конкретные, без малейшей двусмысленности, за которую лукавый сын Богини Дану обязательно зацепится и увернется от правдивого ответа. Знаем мы этих хитрюг! Поэтому придумать такой вопрос не самая простая задачка.

– Хорошо… Я твой потомок? – даже не спросила я, а прыгнула в прорубь.

Сид оторвался от туеска, глянул на меня и ухмыльнулся.

– А-а! Нашла время. Ну, давай, дипломированный культуролог, давай. Да. Ты – одна из моих потомков. Так же, как твоя мать, бабка и вся череда твоих предков по женской линии. И, так и быть, отвечу сразу: в твоем мире ты была последней, в ком текла моя кровь.

И приподнял бровь этак поощрительно, дескать, продолжай.

Я просто задохнулась от такой наглости.

– Так это ты забрал мой сидский Дар – мою удачу?

– Нет. Дар Удачи – действительно тот из трех Даров, что достался тебе. Его нельзя забрать. Он по-прежнему с тобой, иначе… – Диху показал зубы – белые, острые, совершенно нечеловеческие. Древние такие зубы, многообещающие. – Иначе мы бы сейчас не разговаривали.