Все лорды Камелота - Свержин Владимир Игоревич - Страница 99

Оркнейцы наконец сменились из авангарда и двигались теперь в середине колонны. Я предпочитал отмалчиваться, терзаясь разлукой с прекрасной Миель и той волной разговоров, которую породили в войске подарок императора и мой отказ от него. Казалось, что в сплетнях идущей к Камелоту армии только-то и находилось место, что чудесам взятия Кордуэла и злосчастному византийскому купцу. Проинструктированная Лендис девушка перед отправкой таки явила толпе свой светлый лик, чтобы продемонстрировать наличие подарка и то, от чего я отказался ради, черт возьми, Британии.

Сама королева Каледонии с весьма относительным комфортом ехала в одной из двух оставшихся у нас повозок, рядом с походной кузней и запасными древками стрел и копий.

Моим соседом, следующим в колонне сразу за мной, был неистовый сэр Борс, кажется, весьма удрученный тем, что кони не имеют крыльев и не могут переносить нас с места на место со скоростью быстролетных кречетов. Злило его это несказанно, о чем он постоянно норовил мне поведать в самой экспрессивной форме, то есть голосом, способным разбудить мертвого не хуже трубы архангела Гавриила.

– Какого черта! – ревел он, потрясая громадными кулаками. – Мы тащимся, словно дождевые черви, объевшиеся навоза! Нет, Торвальд, я тебя спрашиваю, какого черта?!

Рассказывать боевому товарищу о пропускной способности дорог и средней скорости движения армии было бесполезно, а кроме того, честно говоря, я слабо представлял, как ведут себя дождевые черви, отчего-то объевшиеся навоза. Я ждал, когда могучий рыцарь утомится метать громы и молнии, поскольку для следующего хода, задуманного мной и Лисом, требовался момент относительного прояснения в разуме клиента и его максимальное спокойствие. И вот наконец такой миг настал.

– Борс, – после очередной пустопорожней беседы вдруг начал я безо всякого перехода, – у меня к тебе есть очень серьезное дело.

– Я слушаю тебя, Торвальд, – громыхнул великан.

– Тише, – попросил я, – нас могут услышать.

– Ну и пусть себе слушают!

– Нет, – покачал головой я, – о том, о чем мы будем вести речь, надо говорить тихо. А кроме того, я прошу тебя дать слово рыцаря, что ты никому не расскажешь то, о чем сейчас услышишь. Во всяком случае, до срока.

– Что за предосторожности? – пожал плечами король редонов. – Впрочем, раз ты о том просишь, стало быть, так оно и надо. Я тебя не первый год знаю. Изволь, слово рыцаря, что я не поведаю до срока о сути нашего разговора, кто бы об этом ни просил.

– Хорошо. Речь идет о пророчестве Мерлина…

– Ну, это не секрет! Ты же знаешь, и у меня, и у Ланселота есть части этого пророчества.

– Да, – кивнул я, – еще одна была у Лионеля. Вот она. Я взял ее из мертвых рук твоего племянника тогда на дороге.

– Стало быть, теперь она доверена тебе.

– Я не об этом. Те три части, которые хранились у тебя…

– Почему хранились? Они и сейчас лежат в ларце. Я каждое утро и каждый вечер проверяю, там ли они.

– Пустое. – Я махнул рукой. – Это подделки. Настоящие пророчества, принадлежавшие тебе, у меня.

– То есть как это?! – возмутился Борс.

– Их похитил некий сэр Аграмар, бывший в моем эскорте во время посольства к Ланселоту. Он погиб вскоре после Лионеля, и на последнем издыхании, сознавшись в содеянном, передал их мне. – Я протянул разгневанному королю части пергамента. – Возвращаю их хозяину. Единственное, чего не успел сказать сэр Аграмар, это по чьему повелению он совершил злодеяние.

– Он был человеком Ллевелина? – собрав в кулак всю свою проницательность, выпалил Борс.

– Он служил под знаменами Ллевелина, – поправил я сообразительного друга. – Но был ли он его человеком, или же его подослал лазутчиком Мордред, теперь остается только гадать. Однако если нам все же удастся войти в Камелот и, как говорил о том Артур, собраться возле Круглого Стола, чтобы огласить его волю, зашифрованную в пророчестве Мерлина, тогда негодяй, замысливший подлог, будет настаивать, что его фальшивка истинна. Так что надо быть настороже.

– Конечно! Конечно, друг мой! – согласно затряс головой Борс. – И вот еще что, я дам пару пергаментов Богарту и Бану. Если мерзавец решит действовать силой, думаю, они нам пригодятся.

– Мудрое решение, – согласился я. – Но до этого – молчок!

Утром в среду передовые отряды нашей армии достигли Камелота. Утомленное долгим переходом войско подтягивалось к последней твердыне, полагая застать противника запершимся в крепости и готовым к самому серьезному штурму. О том, что предстоит именно штурм, а не осада, в войске говорили все. Но то, что штурмовать предстоит не какой-либо укрепленный замок, а именно Камелот, резиденцию великого Круглого Стола, похоже, не давало покоя никому.

Велико же было наше удивление, когда на крепостных валах мы увидали ощетинившиеся заточенными кольями укрепления армии сына Артура, вполне практичные для полевой битвы, однако… Сама крепость, как это ни парадоксально, казалась пустой и буквально вымершей.

– Ничего не понимаю. – Я из-под руки оглядывал засевшего на валах противника, пытаясь проникнуть в суть его тактического замысла. – Почему они не занимают стены? На что надеются? У нас почти двойной перевес в живой силе!

Армия продолжала подтягиваться, длинной полосой располагаясь вдоль берега реки Кам, спеша под прикрытием легкой передовой завесы напоить коней и дать людям и животным хотя бы кратковременный отдых.

– Сейчас бы им как раз самое время атаковать. Наши части на марше, воины утомлены трехдневным переходом, в то время как Мордред успел отдохнуть и перегруппировать силы. Интересно, что же они задумали, почему медлят?

Обороняющиеся, похоже, и не собирались предпринимать активные действия. Они равнодушно следили, как подтягиваются все новые и новые отряды рыцарей, как подходит пехота, следили, лишь укрепляя мешками с песком и дерном выбранную позицию и явно намереваясь стоять на ней до последнего.

На холме, именуемом Малый Камел, где располагалась импровизированная ставка нашего командования, царило недоуменное настроение, впрочем, быстро сменившееся деловым. Как ни крути, штурмовать пусть даже сильную, но все же полевую позицию вовсе не то же самое, что брать приступом хорошо укрепленный замок на высоком холме.

Полки Ллевелина строились напротив главных ворот, увенчанных вырезанным в камне гербом Иосифа Аримафейского. Ланселот штурмовой колонной атаковал так называемый охотничий выезд Артура от моста с северной стороны холма. Остальные наши военачальники, за исключением тех, кто оставался в резерве, должны были наступать на укрепления по периметру, связывая противника боем и не давая ему перебросить силы к местам основных атак.

Все было решено, места командиров и их ратей в грядущем бою определены, когда один из караульных, стерегущий покой военного совета, крикнул, указывая рукой в сторону леса:

– Со стороны моста два всадника! Направляются сюда. Один из них рыцарь, в баньере серебряная сова на черни и лазурите.

– Магэран? – словно завороженный произнес сэр Ланселот, поворачиваясь к далеким всадникам. – Вот так встреча! Эй! – крикнул он начальнику своего эскорта. – Отправляйся к нему. Пусть, не чиня препятствий, его проводят ко мне. Милорд Ллевелин, – обратился он к стоявшему рядом Стражу Севера, – если память не изменяет мне, мой друг сэр Магэран направлялся в Кэрфортин вместе с сэром Торвальдом. Признаться, я был несколько удивлен, не увидев его около вас. Он, несомненно, превосходный рыцарь.

– Это верно, – не сводя глаз с приближающихся всадников, бросил Ллевелин. – Именно поэтому я и поручил ему дело, которое, как мне казалось, под силу не просто превосходному рыцарю, а лишь только сэру Магэрану. Я послал его уговорить леди Гвиневеру искать защиту и убежище в нашем лагере. Вы же сами знаете, мой дорогой сэр Ланселот, как неспокойно сейчас в Англии. Тем более вряд ли Мордред оставил затею заполучить королеву в свои руки.

– Гвиневеру? – тихо произнес Ланселот. – Но странно, почему они только вдвоем?