Белое пламя дракона - Крымов Илья - Страница 4

– Не пегая[4] ли, часом, проскакала?

– Да бог с вами, сир! Бельмастая хворь, не иначе! Так братья сказали! Вам теперь путь по Хмельной дороге. Большой крюк сделаете, но ежели торопитесь, то вертайте чуток взад и оттуда налево, в Туманную лощину. Места там пустынные, но их дурная слава сильно преувеличена!

– Спасибо за совет, воин, так и поступим.

Когда невысоклик уже развернул свою свинью, к солдату приблизился Тобиус.

– Бельмастая хворь, значит? – осведомился он. – Это, брат, штука опасная. Добрые братья Маркуса сказали вам, чтобы вы жгли в кострах черноплодную рябину, можжевельник и калину?

– Э… так точно, сударь, – ответствовал красноглазый.

– Молодцы, молодцы, продолжайте жечь – и, быть может, не заболеете.

Отряд вернулся к последнему пропущенному повороту и двинулся новым путем, взяв значительно южнее дороги Подсолнухов. Путь лежал в небольшую лощину, уместившуюся среди пары холмистых гряд. Чуть в сторонке тем же направлением бежала неширокая речка, которая изредка пересекалась с дорогой, из-за чего поезду приходилось въезжать на ненадежного вида деревянные мостики. Постепенно дорога делалась все более запущенной, бросалось в глаза отсутствие придорожных камней, отмечавших лиги, а те камни, что стояли на своих местах, не обновлялись так давно, что надписи на них не читались. Правда, однажды встретился покосившийся от времени дорожный столб с разбитым фонарным плафоном, висевшим на цепи, словно забытый всем миром висельник. Косая грязная доска на том столбе все еще кое-как доносила до сведения путников, что впереди их ждет Туманная лощина.

Пока светило солнце, отряд двигался более-менее бойко, но ближе к вечеру по сторонам от дороги раскинулись поросшие ряской и водяными лилиями пруды, чьи испарения придавали воздуху настораживающий зеленоватый оттенок. Дорога стала вести себя как стремящаяся скрыться в траве змея – она то пропадала, заставляя поезд сбавлять темп, то вновь появлялась. В ранних сумерках, когда до придвинувшейся стены небольшого леса было рукой подать, вернулся небольшой отряд конных разведчиков.

– Впереди дурное место, сир.

– Опасность засады?

– Скорее просто дурное. Это висельное дерево.

– Ого! Поглядим!

Вскоре то, что так заинтересовало невысоклика, стало видно всем. Большой дуб с непомерно широким перекрученным стволом и раскидистыми, но голыми ветками, обвешанными гнилыми тонкими остатками веревок с пустыми петлями, а меж древесных корней тускло белело некоторое количество костей.

– Отдых, парни! Марш из фургонов, и разомнитесь как следует!

Сир Реджинальд покинул седло и, потирая затекшее седалище, неспешно направился к дереву. Тобиус встал рядом с ним. Оба – и невысоклик и человек – вглядывались в облепленный мхом ствол, пытаясь разглядеть в глубоких бороздах коры ожидаемый образ.

– Вон там, – направил их взгляды Матисс Кордол, указывая гораздо выше уровня человеческой головы.

Когда-то давно на стволе умелой рукой был вырезан рельеф, изображавший изогнутую драконью шею с драконьей же головой, однако с тех пор дерево успело сильно вырасти, прежде чем окончательно состариться и погибнуть.

– Настоящее висельное дерево, ты погляди.

– Одно из последних наверняка. – Тобиус сделал шаг и протянул руку, но в последний момент перед прикосновением отдернул ее. – Во время войн Веры на ветвях этих деревьев не было свободного места, а после Церковь настояла на том, чтобы все они были сожжены, потому что пространство вокруг них, сколько ни освящай, вскоре вновь начинало сочиться скверной.

– Недоглядели святые отцы. Судя по наличию остатков веревок, как минимум десять лет назад им еще пользовались, – проговорил невысоклик. Он свистом подозвал к себе хряка и, вытащив из седельной сумки курительные принадлежности, протянул магу кисет. Сам сир Реджинальд сунул в зубы короткую трубку-носогрейку с вместительной чашей.

– Отличный табак, – одобрил Тобиус, раскурив свою длинную трубку из белой керамики.

– Посылка с исторической родины, лучший табак в Восточной четверти, да.

Они некоторое время наслаждались курением поистине прекрасного табака, выпуская струи сизого дыма, а потом Тобиус вдруг обронил:

– Мы идем в засаду.

– Да неужто? – Невысоклик повел себя так, будто ему только что поведали «тайну», что, мол, вода мокрая.

– Тот блокпост был фальшивым. Они жгли костры как во времена буйства кровавой чумы или катормарского мора, хотя все лекари Вестеррайха давно признали неэффективность этой меры защиты от миазмов. К тому же бельмастая хворь хоть и заразная до ужаса мерзость, но, чтобы заболеть, нужно вступить в непосредственный контакт с больным, а на дальние расстояния по воздуху она не передается. Опять же ни один маркусит не повелел бы жечь в огне рябину, калину или можжевельник. Солдаты просто лгали.

Сир Реджинальд ничего не ответил. Докурив, он вернулся в седло и отдал приказ двигаться. Солдаты, обычно стремившиеся растянуть редкий отдых, разместились в фургонах очень быстро – никому из них не хотелось задерживаться в дурном месте хотя бы одну лишнюю минуту. Впереди ждал небольшой, но темный лесок.

Вскоре солнце совсем зашло, но вместо того чтобы попытаться найти место для ночного бивака, раз уж на этот раз о крыше на ночь речи не шло, поезд продолжил двигаться дальше, хотя и очень медленно. Часть солдат покинула фургоны и теперь шагала рядом с ними, освещая неверный путь светом застекленных ручных фонарей.

– Терпение, парни, – неустанно твердил сир Реджинальд с преувеличенной бодростью, – в этих местах есть одна старая, заброшенная деревня! Доберемся до нее. Переночуем, а утром вернемся на дорогу Подсолнухов еще до десятого часа!

Из-за облаков показалась молодая луна, а в отдалении среди лесной черноты появились сонно парящие огоньки.

– Светляки с прудов залетели, смотрите лучше под ноги! – ворчал невысоклик.

Первая пуля угодила бы ему в грудь, кабы не росчерк темноты, вырвавший сира Реджинальда из седла, словно языком слизнувший. Матисс Кордол приземлился, перекувырнулся и, отпуская нанимателя, отработанным движением вскинул арбалет, который миг назад висел на ремне у наемника за спиной. Опасно быстрое натяжение тетивы, ложащийся на ложе, а затем уносящийся в темноту болт. Первый вопль. А потом началась стрельба, и криков стало много.

– Туши фонари! – вскричал сир Реджинальд.

Скатившийся с фургона Тобиус выпустил в лес два роя светящихся мотыльков, освещая пространство среди деревьев, пока сам поезд окутывала темнота, – солдатам сразу стало легче целиться. Часть нападавших пошла врукопашную, в то время как охране приходилось тратить силы для удержания перепуганных лошадей и искать убежища за фургонами.

– Нас непременно попытаются окружить! – обратился к магу сир Реджинальд. В руках у него был короткий по человеческим меркам меч и пистолет.

Тобиус кивнул и, приготовив заклинание Щит, воспарил над землей. Полетел он низко, но быстро, ловко маневрируя между стволами благодаря Енотовым Глазам, а вокруг него летело, кружась, несколько иллюзорных копий его самого. Оправданность этого приема была доказана, когда залп, прозвучавший из кедровой рощицы, в основном пришелся по иллюзиям, а в Щит волшебника попало всего две пули. Он силой воли сгустил из воздуха дюжину водяных сфер, ударил ими в ответ и послал вдогонку Морозное Дыхание, превратив крошечный клочок леса в белую от снега и инея зимнюю идиллию, вместе с семью разбойниками. Кружа по лесу вкруг места схватки, маг то и дело натыкался на небольшие группки врагов, заходившие в тыл, и, как правило, замораживал их либо приводил в беспамятство всесокрушающими ударами Столба Твердой Воды. Так он отдалился от поезда довольно прилично, а когда понял, что биться больше не с кем, полетел обратно. Тем более что звуков стрельбы уже не слышалось. Однако, вернувшись, он замер на дороге с белым лицом.

Кровь. Очень много крови. Изуродованные тела людей и лошадей тут и там. В некоторых кусках узнавался скаковой хряк невысоклика. С жезлом наготове маг двинулся вперед, ощущая характерный запах парных потрохов и их содержимого, перемешанный с железистым запахом крови. Их разорвали на части зубами и когтями, а потом разбросали по небольшому участку дороги, и все это ярко блестело в свете парящих тут и там мотыльков.