Рутьер - Башибузук Александр - Страница 20

Герольд, торжественно изогнувшись, с поклоном сунул мне в руку свиток.

Встал опять на колени и срывающимся голосом читал текст, составленный на латыни, понемногу успокаиваясь. Речи про обеты безбрачия и принятия монашеского сана, как в Мальтийском ордене, вроде не шло.

Я обязался ежедневно слушать обедню, подвергать жизнь опасности за католическую веру, охранять церкви и духовенство от грабителей и защищать вдов и сирот. Избегать несправедливой среды и нечистого заработка, для спасения невинного идти на поединок, посещать турниры только ради воинских упражнений, почтительно служить императору в мирских делах, не отчуждать имперских ленов и жить безупречно перед Господом и людьми… Вполне, кстати, благородные занятия. Был еще пункт, по которому я обязался самым решительным образом истреблять турок, где только их ни увижу, и защищать от них христианские земли. Именно турок, а не сарацин и магометан вообще… Почему именно их, я так и не понял. Да и какая мне разница… Рыцарь ордена Дракона барон Жан ван Гуттен! Это звучит гордо и красиво. Ладно, Фридрихус, не гневаюсь я на тебя больше. Польстил… да и сама цепь с подвеской – золотая и довольно тяжелая; жаль, пока не могу подробнее разглядеть.

Вот так… Даже не знаю, как охарактеризовать все случившееся со мной после переноса. Метаморфозы эти иначе как чудесными не назовешь. Но чудеса чудесами, а клинком все-таки поработать пришлось.

Дочитал клятву и поцеловал распятие… Герольды накинули на меня черный плащ с капюшоном.

Фридрих лично вручил грамоту в большом резном футляре.

Как бы вроде все…

Тихий ропот, пронесшийся по залу, засвидетельствовал окончание церемонии.

– Барон, примите мои поздравления. – Ко мне с улыбкой подошел Карл и обнял, шепнув при этом на ухо: – Это еще не все. Скупец на этот раз расщедрился. Но мой ход – впереди…

Фридрих же, обнимая, шепнул совсем другие слова:

– Я знаю, барон, что вы достойны гораздо большего, чем вы сейчас имеете, и я могу вам это дать…

Твою мать… Совращают, как норовливую малолетку, но я что-то совсем не чувствую себя смущенным. Давайте, государи, не скупитесь, вперед – моя служба стоит дорого. Очень дорого. Если бы вы знали, кого вы на самом деле вербуете…

Нет, а вот этого как раз знать вам не надо…

После поздравлений, к которым присоединилась вся знать обоих дворов, Фридрих кивнул своему герольду, и прямо в шатер ввели… Египетская сила! Вот этот подарок вызвал среди придворных уже действительно восхищенный гул. На мое принятие в орден Дракона они почему-то реагировали довольно вяло.

В зал ввели вороного шайра в полном рыцарском доспехе! Громадного и удивительно грациозного, несмотря на свои габариты, жеребца. Доспех-бард готического стиля – от шанфрьена до кринета – был весь покрыт изысканной золотой чеканкой, а седло даже инкрустировано перламутром и золотом. Попона сплошь покрыта вышивкой, как раз и изображавшей свернувшегося кольцами дракона.

У меня от восхищения даже сперло в груди. Это дорого! Очень дорого! Воистину императорский подарок…

– Его зовут Моргенштерн, – с улыбкой сказал Фридрих, – и мы даруем его вам.

Немного замешкавшись, я стал на одно колено и сказал, совершенно не погрешив душой:

– Ваше императорское величество! Вы воистину наищедрейший христианский государь.

– Мы умеем ценить достойных кавалеров, – опять намекнул император и усмехнулся, глядя на скривившуюся физиономию Карла.

Возле жеребца мигом нарисовался Тук и, приняв поводья, заговорщически мне подмигнул.

Пришлось пережить еще одну волну поздравлений, похлопываний по плечу и объятий. Несмотря на торжественность момента и отличное настроение, чувствовал я себя отвратительно. При каждом вздохе грудь пронизывала резкая боль, и прорывался болезненный кашель. От спертого воздуха стала кружиться голова, и я с облегчением вывалился из шатра, когда государи опять скрылись в переговорном кабинете.

С удовольствием вздохнул чистого воздуха и подошел к жеребцу.

– Моргенштерн… Красавчик… – Потрепал его по храпу и дал несколько сушеных фиников, которые всегда носил с собой для Родена в поясной сумке.

Жеребец всхрапнул, покосился на меня и, осторожненько мазнув сухими нежными губами по ладони, принял подношение.

– Хороший мальчик… – Погладил его по морде, засунув руку под шанфрьен.

Похоже, контакт налажен. Люблю я коней, и они всегда мне отвечают тем же. Даже мой дед дивился, как самые злые жеребцы в колхозном табуне удивительно благосклонно ко мне относились.

– Поздравляю, монсьор! – Ко мне подошел шотландец. – Тут вам еще кое-что передали люди Фридрихуса.

– Бери Родена на повод, а я поеду на этом звере, – вставил ногу в стремя и сел в седло, чуть не потеряв сознание от боли в груди. – Черт… Ну говори же, что там передали…

Вспомнил о медальоне и взял его в руку рассмотреть получше. На большом золотом кресте с пламенеющими концами – еще одна подвеска. Согнутый в кольцо дракон, душащий себя за шею своим же хвостом. Так называемый уроборос. На его спине – еще один георгиевский крест… Ага… это и значит – дракон, попранный крестом. Символизирует победу Христа над символами зла.

Несколько грубовато отлито, но достоверно. Цепь же – простая, из овальных колец.

– Грамота вам, монсьор, и кошель с тремя десятками флоринов. – Тук показал мне футляр, подкинул в руке кошель, и заявил с апломбом, как знаток геральдики: – Кстати, теперь вы вправе внести в свой герб изображение дракона.

– А что? – Я вообразил, как это будет выглядеть. – И внесу. Ты читай давай… А кошель забери себе – заслужил, но в лагере раздашь всем братьям по гульдену из моих личных денег. Тем, кто участвовал в драке на мосту. Скажешь им, что Фридрих жалует их за то, что они славно рубили его солдат.

– Благодарю, монсьор… – Тук поклонился мне в седле. – Но осмелюсь вам возразить…

– Что еще?

– Я не могу взять этих денег…

Наверное, даже явление летающей тарелки не могло бы меня так поразить, как Тук, отказывающийся от денег.

– Почему?

– Даны они на всех, и моя доля там – всего один золотой. Так будет честно.

М-да… Благородно, но глупо…

– Хорошо. Из этого кошеля раздашь все братьям и возьмешь себе только положенное, а в лагере из моих личных денег возьмешь себе тридцать гульденов в качестве моего подарка. Так пойдет?

– Да, монсьор! Я б вам руку сейчас поцеловал, но, боюсь, двинете… – завопил радостно шотландец.

– И двину, debil… Что там, в грамоте?

– Счас… Да это охранная грамота от самого кайзера Фридриха на беспрепятственный проезд по всем его землям! И всё. Да… тут мне еще на словах велели передать…

– Что еще?

– Дык… – Тук немного смутился. – Дык если вы, монсьор, на службу к кайзеру поступите, то он вас милостями осыплет и к статусу кавалера Священной Римской империи пожалует еще и земли…

– Понятно. Ну и что ты думаешь на этот счет?

Шотландец хитро улыбнулся:

– Ну, это… пусть лежит грамотка. Кушать не просит.

– И я о том же…

Соображает скотт… Я сейчас служу Карлу Смелому Бургундскому по праву его найма и по недавно появившемуся праву вассала… но… Но время сейчас такое, что и найм, и вассалитет могут очень быстро закончиться. А наемнику, как ни крути, всегда нужен хозяин, и император в этом качестве ничем не хуже других. Время покажет…

Замелькали палатки нашего лагеря. Я осторожненько пришпорил Моргенштерна и с удовлетворением отметил, что жеребец скачет плавно и без особых усилий набирает ход. Угодил германец. И конем, и орденом… Орден?..

– Тук, а что ты про орден Дракона знаешь?

– Ну дык… орден как орден… – Мой знаток геральдики почему-то немного смутился.

– Говори! – Тон шотландца настораживал.

– Ну, мадьярский он…

– Чей?! – Я от удивления натянул поводья и остановил коня. – Живо, все, что знаешь, – рассказывай.

– Основал его король Венгрии Сигизмунд Первый Люксембургский в… кажись, лет семьдесят назад…

– Дальше…