Колесничие Фортуны - Свержин Владимир Игоревич - Страница 4

Вернувшись в свои апартаменты уже проснувшимся и посвежевшим, я сделал чашечку очень крепкого кофе и стал одеваться. Одного носка на месте не было. «Опять брауни развлекается», – вздохнул я, вытаскивая из шкафа новую пару. Мне никогда не удавалось добиться от моего домового, что за странную коллекцию он собирает. Впрочем, какое это сейчас имело значение.

Глава вторая

Ворон, огромный и черный, как собственное крыло, философически наблюдал за лесной дорогой, тянувшейся, сколько позволяли видеть его глаза, по обе стороны толстой дубовой ветки, на которой он восседал с достоинством принца крови.

Вот уже полтораста лет изо дня в день созерцал он этот пейзаж, наблюдая, как растут деревья, и набираясь своей птичьей премудрости. «И это пройдет», – думал ворон, созерцая всадников, несущихся во весь опор на взмыленных лошадях, одиноких путников, роскошные кортежи и неспешные купеческие возы: «Все суета сует».

Сумерки, едва начавшие сгущаться над лесом, были еще нежны и прозрачны, когда однообразие мирной лесной картины было нарушено появлением небольшой кавалькады. Трое всадников и две вьючные лошади в поводу неспешно двигались по наезженному тракту.

Серебристая кольчуга из многих тысяч мелких колец обтягивала мощный торс первого всадника, переливисто поблескивая из-под темного дорожного плаща. Золотая цепь на его груди, рукоять меча, усыпанная множеством мелких рубинов, превосходный вороной конь, гордо ступавший по дорожной пыли, – все указывало на рыцарское звание путника.

Судя по кожаному гамбизону, луку, колчану со стрелами длиной в добрый ярд и паре коротких мечей, висевших один – у пояса, а другой, рукоятью вверх, – за спиной, первого спутника рыцаря можно было принять за одного из тех профессиональных воинов, которых с радостью принимали к себе драбантами[6] знатные вельможи.

Лицо его, загорелое и обветренное, казалось, было вырезано из темного дерева мастером хоть и не слишком щедрым на детали, но, несомненно, обладавшим хорошим вкусом. Переносица всадника, напоминавшая в результате жизненных передряг латинскую букву S, тоже указывала на основную специальность ее обладателя. Только мандола, притороченная у седла, выбивалась из общего ряда, намекая на неожиданные таланты воина.

Наружность третьего джентльмена тоже не вызывала сомнений ни в происхождении, ни в занятиях его. Благородное сословие оруженосцев, которое представлял этот юноша, приобрело в его лице весьма замечательный образец.

Светлые волосы, выбивавшиеся из-под кольчужного хауберга,[7] четкие, пожалуй, даже резкие черты лица безукоризненного нордического типа и ясные синие глаза его однозначно выдавали во втором спутнике рыцаря представителя одного из тех родов, чьи предки мечом отмечали путь своих драккаров[8] на карте Европы.

Всадник этот звался Кристиан де Ла Доннель виконт де Монгийе, в просторечии – просто Виконт. Свежая поросль старинного древа, числившаяся стажером, прикомандированным к нашей группе, таила в себе множество дарований, тщательно скрываемых от общества.

В юности я был близко знаком со старшей сестрой Криса – леди Мей, что в общем-то и определило нынешнее положение юного светского львенка. Не знаю уж, протекции ли сестры, состоявшей ныне в свите Ее Величества, или же настоянию отца моего оруженосца графа Уорчестера, возглавляющего какую-то лабораторию, название которой начиналось со слова «Всемирная», был обязан этот шалопай ссылкой в недра нашей Конторы, но сегодня он гордо гарцевал рядом со мной на великолепном испанском жеребце так, словно с младых ногтей занимался только этим.

Впрочем, как я уже говорил, мой славный оруженосец был отнюдь не бесталанен. После некоторого времени упорных тренировок в фехтовальном зале он уже мог похвалиться серебряным кубком открытого турнира Северных Графств по историческому фехтованию. А это, если учесть, что золотой завоевал Брасид, было совсем неплохо.

Неясный шорох в придорожных кустах заставил мудрую птицу насторожиться, отвлечься от созерцания дороги и, негодующе каркнув, взмыть в воздух.

– Итак, дружище Лис, – продолжил фразу идущий впереди рыцарь (полагаю, вы догадались, что это был я), – как говорил наш коллега, благородный дон Румата Эсторский: «Бесшумных засад не бывает». А потому, будь добр, дай знак Виконту, чтобы он передал мне шлем и щит.

Ну щит, положим, мой новый оруженосец мне передал, а вот со шлемом чуток замешкался. Нечто глыбообразное обрушилось на дорогу, издавая ужасающий вой. При ближайшем рассмотрении это нечто оказалось огромнейшим верзилой, заросшим бурой шерстью так, что, казалось, только глаза выдают, где у него лицо, а где – затылок.

– Ну вот, – скорбно произнес Лис, кладя ладони на рукояти мечей, – что ни дорога, то гнилые разборы. Чего тебе надо, почтеннейший?

Глыбообразный молчал. Мне почему-то пришло в голову, что в условиях отсутствия электрического освещения в первобытных пещерах какой-нибудь недобитый медведь спокойно мог перепутать праматерь этого достойного индивидуума со своей законной женой.

Между тем верзила стоял, картинно опираясь на длинную рукоять боевого топора, вид которого невольно оживлял в памяти давние легенды о всадниках, разрубленных пополам вместе с конем. Как будто чувствуя что-то такое, Мавр попятился и встал на дыбы. Естественно, я тут же обнажил меч. Однако пустить его в ход мне не пришлось. Чья-то крепкая рука ухватила жеребца за поводья, и насмешливый голос, впрочем, не лишенный приятности, властно произнес:

– Вложите меч в ножны, милорд, и вы, господа, опустите оружие.

Блондинистый молодец в зеленой тунике и зеленой же шляпе с алым петушиным пером держал одной рукой поводья моего коня, а во второй сжимал добрый английский лук с прижатой к нему стрелой. Если бы не выражение глумливой издевки, нескрываемо присутствовавшей в его больших зеленых глазах, лицо незнакомца вполне можно было бы назвать добродушным.

– Сэр рыцарь, – обратился ко мне лучник, кланяясь с деланной почтительностью, – я и мои друзья покорнейше просим вас разделить с нами нашу скромную вечернюю трапезу. Не откажите в любезности, господа. Так велит обычай здешних мест, – добавил он значительно.

– Вот ведь ударно-штурмовое гостеприимство, – услышал я в голове голос Лиса. – Ох, не нравится мне этот общепит.

– А я бы с удовольствием перекусил, – вмешался в наш разговор стажер. Понятное дело. Растущий организм требовал калорий, а кроме того, виконт Крис де Монгийе, достойный представитель славного рода Ла Доннелей, никогда не отказывал себе в сытном ужине.

Ну что ж, судя по внешнему виду, медведеобразный верзила не казался активным проповедником вегетарианства, да и его приятель мало походил на человека, изможденного постом.

«Ладно, – вздохнул я, – подраться мы всегда успеем. Сначала подкрепимся». С некоторым сожалением, правда абсолютно фальшивым, я выполнил просьбу гостеприимного хозяина, возвращая меч в ножны и поворачивая коня.

Из окрестных кустов высыпало две дюжины зелено-туничных рейнджеров, все как один с длинными луками и рожами со стенда: «Их разыскивает шериф». Схватка с подобным стрелковым подразделением на глухой лесной дороге предвещала поистине фатальные последствия для нашего предприятия.

Ну, скажем прямо, дорогу можно было проложить и получше. Битый час мы тащились по всем староанглийским буреломам, нагуливая аппетит. Время от времени лучники соревновались в художественном свисте со своими коллегами, свившими себе гнезда в кронах, где погуще. Наконец наш вечерний моцион был завершен, и, вынырнув из очередных зарослей, мы буквально носом уперлись в причудливое нагромождение скал, притащенных сюда каким-то не в меру разгулявшимся ледником и брошенных им на произвол судьбы во время панического отступления миллион лет тому назад. Судьба была благосклонна к несчастным скалам – они стали надежным пристанищем шайке страшных лесных разбойников.