Революция - Гудков Андрей "Шерлок" - Страница 110

– Вариант. Тогда вы организуете Советы, национализируете заводы, если догадаетесь выполнить требования крестьян – они поддержат вас. Правда, тут все будет зависеть от того, как скоро вы сможете создать свою армию. Опытных солдат у вас хватает, оружие захватить несложно, а вот командиров нет. Про генералов я и вовсе молчу. Но может быть, вам удастся перетянуть на свою сторону часть армии. И в принципе вы вполне можете присоединиться к стае волков, рвущей страну, и отхватить свой кусок.

– Я имел в виду не это, – медленно произнес Ней Ластер. – Если мы вместе с императором захватим власть?

Я внимательно посмотрел ему в глаза. Интересно, когда бунтарь стал верноподданным, готов сражаться за императора?

– А с чего нам за императора воевать?

– Я скажу с чего. – Ней Ластер встал и вышел на середину зала. – С того, что никто, кроме императора, не достоин править. Он один думает о стране, он один не ворует из казны. Он – символ и знамя. Можно, конечно, жить и без него, под промышленниками, дворянами или сенаторами. Но ни один из них не сделал для нас столько, сколько император. Возможно, он не самый лучший правитель, но уж точно лучше с ним, чем с этими…

– Почему император сам их не разогнал, когда время было? – спросил мрачный Грэд Шанов.

– Потому что император не хотел крови, – ответил я. – Потому что он не нарушает собственных законов. Не мог император просто так, без суда и следствия казнить сенаторов. Он пытался решить дело миром. Он уступил им власть. Он заключал с ними соглашения, договаривался. Но… – Я развел руками. – Власти много не бывает, а аппетит приходит во время еды. Реформы, которые провел император, реформы, которых давно требовали на митингах, не понравились ни дворянам, ни сенаторам. Они решили, что выше народа и выполнять его требования им ни к чему.

– В общем, мужики, вы как хотите, а я своих людей поднимаю, – резко махнул рукой Ней Ластер. – Он прав, нам никто не даст в стороне сидеть. Император держит свое слово, а этим… у меня веры нет.

– Мы с тобой, – встал Марк Коннели.

Следом встали и остальные члены Совета. Я вздохнул с облегчением. Конечно, рабочих еще надо вооружить, солдаты из них неважные. Но это сила, которая при должном управлении заставит с собой считаться.

После объединения с отрядами рабочих можно было начинать активные действия. Первым делом необходимо было захватить городской арсенал, отбить здание Жандармерии и пробиться к казармам Городской стражи.

Отряды рабочих уже начали пробираться к Высокому городу. Несколько групп пошли по железной дороге, чтобы восстановить телеграфную линию и объединиться с рабочими, оставшимися в рабочих поселках на окраинах города. Потом они должны были выйти с другой стороны к порту.

К Жандармерии мы подошли дворами. Выглянув из укрытия, я увидел, что над входом в здание висит зеленый флаг с грубо нарисованной желтой чашей. Чашники, они же Партия единства, – одна из радикальных политических партий. Пожалуй, самая сильная и хорошо организованная.

Я знал, что за Чашниками безуспешно охотилась Тайная канцелярия, дворяне и даже наемники Сената. Они хорошо скрывались и время от времени устраивали громкие теракты. Это они взорвали кафе, в котором вели переговоры сенаторы и дворяне.

– Значит, и вы не удержались. Тем лучше, – усмехнулся я. – Джон, скажи снайперам снять стрелков на верхних этажах. И аккуратней с гранатами и магией, у них могут быть заложники.

Мои бойцы незаметно окружили здание. Оно сильно пострадало от пожара. Похоже, верхние этажи полностью выгорели. Радовало то, что захватили его ночью и большинства сотрудников там не должно было быть.

– Огонь! – крикнул я.

Шеала метнула огненный шар прямо в толпу возле входа. Мои бойцы шквальным огнем поливали окна, не давая никому высунуться.

– Вперед!

Я сам первым бросился на штурм, со шпагой и револьвером в руках. Арья и Шеала бежали рядом. Вместе со мной через дверь ворвались еще пятеро бойцов, остальные проникли в здание прямо через окна.

Среди Чашников было несколько колдунов и один слабый волшебник. Волшебника Шеала убила рапирой, а колдунов застрелил Генри. Чашники оказались неважными бойцами и долго сопротивляться нам не могли.

Вскоре все здание было под нашим контролем. Двенадцать пленных согнали на первый этаж. Они все очень возмущались нашим беспределом, упрекали в жестокости и требовали справедливости. Последнее я им устроил.

– Сэр, – бледный от бешенства Генри позвал меня. – Вам надо это увидеть, а вот женщинам не стоит.

Предчувствуя что-то неприятное, я пошел за ним. Генри открыл одну из камер, и я замер от жуткого зрелища. Всех жандармов, находившихся в здании, загнали в несколько камер. А потом их всех облили маслом и подожгли. Живых. Среди погибших были и женщины…

– Привести мне их главаря, – ровным тоном сказал я.

Через минуту мои бойцы притащили мне одного особенно наглого Чашника. Он возглавлял боевое крыло партии, штурм Жандармерии был его идей.

– Как ты это объяснишь? – Я впихнул его в камеру.

Я ждал чего угодно – оправданий, заверений, что это не они, признания, что он узнал об этом поздно и сам убил тех, кто это сделал, но не того, что услышал.

– А что? Им, значит, можно над нами измываться, а как мы их – так сразу преступление?! Они же все садисты!! Как они на Пологой наш митинг разогнали! А? Что молчишь?! Троим нашим головы разбили! Это, значит, можно, а нам их нельзя?!

– То есть это равноценно? Разбить голову дубинкой – и сжечь заживо женщин?

– А им по-хорошему говорили дверь открыть! – окрысился он. – А они, суки, стрелять начали, дверь завалили! В народ стреляли! В студентов. Они же еще дети, а эти твари из винтовок!

В глазах не было ни тени сомнения в собственной правоте. Стрелять по толпе, собравшейся штурмовать здание, – чудовищное преступление. Сжечь заживо женщин – так, ерунда, они же сами виноваты.

Мне многое приходилось делать и за многое придется ответить в свое время. И людей огнем я тоже убивал, в бою. Но вот так вот, пленных, да еще ни на секунду не сомневаясь в собственной правоте…

Я поднял револьвер и выстрелил ему в лоб.

– Всех пленных расстрелять, – сухо приказал я. – В соседней камере.

Возле Арсенала меня ждал приятный сюрприз. Улицы возле него были перекрыты солдатами. А над зданием поднимался флаг Восточной армии.

Это были солдаты Харальда. Их офицер знал меня и пропустил. Запасы оружия остались нетронутыми – и это радовало. Связи ни с кем не было – и это было плохо.

Капитан Эркхат занял позиции еще ночью и не знал, что сейчас происходит в гарнизоне. Харальд словно предчувствовал то, что произойдет в ближайшие часы, и приказал использовать знамена Восточной армии, чтобы сразу отличать своих.

– Какие еще подразделения должны быть в городе?

– Не знаю, сэр. Мы выступили первыми. Генерал примчался на лошади и сразу же приказал нам занять здесь позиции и никого не подпускать. Он предупредил, что связи может не быть, и о том, что мы должны подчиниться вам.

Капитан явно радовался моему появлению. Он был растерян и не знал, что делать. Теперь он ждал приказов от меня. Как будто я знал, что делать.

Здесь можно было развернуть штаб. Место хорошее, стены крепкие и надежные, могут выдержать даже короткий артобстрел. Только кем мне командовать?

Действовать надо было быстро и нестандартно, не придерживаясь обычных шаблонов. Я приказал солдатам и дальше охранять Арсенал. Вскоре сюда должны начать подходить отряды рабочих. Я распорядился выдать им оружие, в том числе пулеметы, гранаты и заряженные магические амулеты.

Казармы Городской стражи располагались у подножия Высокого города. Сейчас их осаждал отряд гусар Дворянской гвардии, около двух сотен всадников. Насколько я смог понять, дворяне пытались заставить Городскую стражу перейти на их сторону. Но стражники не рвались умирать за аристократов.