Курс — пылающий лес. Партизанскими тропами - Курочкин Петр Миронович - Страница 5

Летчики Седляревича сражались до последнего дня обороны Одессы.

Позднее Владимир Алексеевич воевал в предгорьях Кавказа, на Центральном фронте и, наконец, попал под Калинин, где был назначен командиром недавно сформированного [20] полка ГВФ. Здесь я впервые и встретился с ним.

Используя свои боевой опыт, он стал учить нас военной хитрости, умению обойти неприятеля, ускользнуть от преследования истребителей, прорваться сквозь плотный зенитный огонь, чтобы во что бы то ни стало выполнить боевой приказ. Он много говорил об изобретательности и мужестве своих боевых товарищей. Один летчик, к примеру, атакованный «мессером», сделал вид, что подбит — завалил самолет на крыло и имитировал падение. У самой земли он выровнял машину и посадил ее в степь. Пока фашистский летчик разворачивался для нового захода, наш пилот подрулил к канаве и поставил машину на бок. Фашист решил, что русский самолет разбит, и удалился. Находчивый пилот вытащил машину из канавы и полетел дальше... А другого безуспешно пытались расстрелять два «юнкерса». Каждый раз он уклонялся от атак, наконец произвел посадку и тут же, у самолета, открыл огонь из ручного пулемета по пикирующим на него фашистам. Гитлеровские летчики поспешили удалиться... Третий летчик, выполняя задание, приземлился вблизи переднего края. Рассчитывая захватить самолет, гитлеровцы открыли убийственный огонь, не допуская к машине наших бойцов. Когда стемнело, пилот подполз к самолету, привязал трос и с бойцами оттянул его поближе к своим. Быстро запустил мотор, улетел из-под самого носа фашистов.

По тому, как подробно, с деталями, рассказывал нам о таких эпизодах Седляревич, мы догадывались, что именно в эти переделки попадал он сам, и теперь находчивости обучал нас, новичков.

Командир полка вложил много труда, чтобы приспособить У-2 для ночного бомбометания. Инженеры, техники, механик сделали специальные бомбодержатели для наружной подвески бомб. Конечно, они были так же просты, как и сами самолеты. Приводились в действие нехитрым рывком тросика из пилотской кабины. «Небесные тихоходы», переоборудованные в бомбардировщики, сначала брали с собой по двести килограммов бомб, позднее их грузоподъемность еще больше увеличили. Фанерно-перкалевый бомбардировщик прочно занял место в боевом строю авиации и выдержал свое назначение до последнего дня войны.

Применил Седляревич бомбометание с У-2 и на Северо-Западном фронте. [21]

Фашистские полчища остервенело рвались к железнодорожной магистрали Москва — Ленинград. В воздухе стоял гул «юнкерсов» и «мессершмиттов». По всем дорогам с металлическим скрежетом и гусеничным лязганьем двигались вражеские бронированные колонны. Казалось, что может им противостоять?

Но тут с темнотой на врага посыпались бомбы. У-2 проносились над самыми головами фашистов и сбрасывали на них свой смертоносный груз. Сотни танков, пушек, грузовиков, массу живой силы недосчитался тогда враг.

Гитлеровцы лишились покоя.

Они называли У-2 «молотилкой», «кофейной мельницей», «ночным бандитом».

«Ваш «русс-фанер» не дает нам спать, — жаловался один из пленных. — Днем, после бессонных ночей, солдаты чувствуют себя разбитыми».

Другой немец в своем дневнике записал:

«Полковой наблюдательный пункт разрушен проклятыми «кофейными мельницами». Каждую ночь нас атакуют двадцать-тридцать бомбардировщиков, склеенных из дерева и легкой материи, снижаясь до трех метров. Это невозможно выдержать. Ночные бомбежки становятся все мощнее, до самого утра эти проклятые машины не дают нам покоя. Когда они выключают мотор, слышно, как воют «подарки», а затем раздается взрыв. Самое обидное, что противника не видно и не слышно. Ты беспомощен. В такие моменты тебя охватывает ярость, хочется выбежать во двор и бешено стрелять из автомата. Но этого сделать нельзя, можно выдать свое расположение».

За боевые заслуги советское командование переименовало У-2 (учебный) в По-2, по имени его создателя, талантливейшего авиаконструктора Николая Николаевича Поликарпова.

Применение самолетов По-2 рассчитано было на уничтожение живой силы и изматывание противника.

Полет на тихоходной машине требовал исключительного мужества и отваги. По существу, самолет был беззащитен, так как он не обладал ни скоростью, ни высотой, на нем не было вооружения и брони, летчик не имел даже парашюта. Самолет можно было сбивать из всех видов стрелкового оружия. Но это не останавливало нас. «Русс-фанер» немцы боялись не меньше штурмовиков. Почти повиснув над окопами врага, мы сбрасывали маленькие осколочные бомбы. Как правило, они [22] точно попадали в цель, уничтожая пулеметные гнезда, ротные минометные батареи, живую силу. Бывало, ночь напролет обрабатываешь их передний край, держа фашистов в постоянном напряжении и страхе. Мы лишали их сна, а сон для солдата тоже немало.

Самые трудные и опасные задания мы выполняла под непосредственным командованием командира полка. Он первым прокладывал курс к цели и начинал боевую работу.

Таким был наш командир. Мы сразу полюбили отважного летчика — справедливого, честного человека, и старались походить на него. Слово Седляревича стало для нас законом.

Курс — пылающий лес

Но, конечно, сколько бы лестных слов ни говорилось о По-2 как о боевом самолете, основное достоинство этой неприхотливой машины проявилось в другом — в помощи партизанским отрядам, которые вели боевую работу в тылу врага.

Как я упоминал вначале, для тяжелых машин требовались большие посадочные площадки. Далеко не всегда и везде можно было таковые иметь в глухих лесах, где, как правило, и размещались партизанские базы. Для По-2 же можно было использовать сравнительно небольшие поляны, просеки, даже прямые участки дорог. Вот почему командование для связи с партизанами направило полки, оснащенные легкими самолетами.

Говорил я и о том, что был у По-2 и существенный недостаток — малый радиус действия. Поэтому полки легкомоторной авиации подтягивались туда, где линия фронта проходила невдалеке от действий партизанских отрядов.

Наше звено должно было летать в партизанскую бригаду, которой командовал человек со странной фамилией Марго. Сначала предполагали, что это всего лишь псевдоним, но потом узнали: нет, это настоящая фамилия, а звали Марго Владимиром Ивановичем.

Жили партизаны в дремучих болотистых лесах и оттуда совершали дерзкие налеты на немецкие заставы, обозы, железные дороги. Вместе с ними в дебрях укрывались сотни семей с домашним скарбом и скотом.

Гитлеровцы несколько раз посылали в леса карательные [23] отряды, однако выбить партизан оттуда им не удавалось. Тогда они блокировали окрестности, дороги и тропинки. Партизаны Марго израсходовали все боеприпасы, были съедены все съестные припасы, люди начали голодать. Они просили срочно помощи.

Первый полет в бригаду достался командиру звена и моему другу Сергею Борисенко. У нас по этому поводу даже шутили, что Борисенко, мол, полетел открывать новый аэропорт.

Уж коль я упомянул о Борисенко, сразу же скажу о нем, что такого надежного человека не приходилось встречать мне ни до, ни после. Был он прост, бесхитростен, прям и бесстрашен. Впрочем, «бесстрашен», видимо, не то слово. По-моему, бесстрашных людей вообще нет. Ничего не боятся лишь пьяные и сумасшедшие. Только люди по-разному проявляют себя в опасных ситуациях и так называемое бесстрашие могут скрывать за внешним спокойствием. Так умел подавлять страх и Сережа, хотя с первых дней войны смерть не раз подстерегала его.

В мирное время работал он в Казахстане, летал на У-2, возил почту по аулам, редких пассажиров. Ну а как началась война, то он и еще восемь экипажей были направлены на Украину. Летели до Днепропетровска целую неделю. Здесь самолеты наскоро переоборудовали для перевозки раненых. Трижды его сбивали, но ему удавалось перебираться через линию фронта и доходить до своих.

Однажды он приземлился с офицером связи километрах в двух от населенного пункта, где размещался штаб. Спутник побежал туда передать пакет, а Сергей остался у самолета. Первым делом надо было замаскировать машину. Но, к несчастью, кругом не было ни кустика. Только на дальнем краю поля виднелась скирда соломы. Летчик побежал туда.