Курс — пылающий лес. Партизанскими тропами - Курочкин Петр Миронович - Страница 32

только      генеральский      "опель",      потому      что      шел      позади      колонны...

-       На       середине       села,       на       углу       школы,       новая       власть       громкоговоритель       приладила,       -       не

унимался      старик.      -      День      и      ночь      хвалятся,      как      они      чай      пьют      в      Мо скве.      А      мы      же      не      знаем,      где      у

них      кончается      брехня.

-       Нет,       дорогой,       до       Мо сквы       у       них       руки       коротки!       -       убежденно       сказал       Лева.       -       Пять       дней

назад      мы      на      одном      хуторе      слышали      голо с      Мо сквы.      Наши      силы      собираются      в      кулак,      и      скоро

фашисты       получат       свое.       Ведь       в       самом       начале       почему       они       прорвались?       Про сторы       у       нас

огромные.       А       враг       неожиданно       навалился       железной       громадой       на       наши       приграничные       части.

Подмял      и      углубился.      Но      дальше-то      уже      не      катит      таким      маршем.      Скоро      наши      упрутся,      как      вы

говорите,      и      дело      пойдет      по-другому...

-       Да       я-то       что,       я       не       сумлеваюсь.       А       только       у       людей       руки       опускаются.       Даже       готовый

урожай      не      хотят      убирать.      Для      кого?

-      Для      себя!      -      не      задумываясь,      ответил      я.      -      Надо      молотить      и      прятать      зерно,      как      это      сало.

В       большой       русской       печи       с       веселым       треском       горели       дрова.       Хотело сь,       конечно,

обсушиться,      обогреться.      Но      я      спро сил,      кто      в      селе      теперь      хозяйничает.

-      Да      два      мироеда,      -      ответил      Юхим.      -      Один      бывший      кулак,      а      другой      вор,      о свобожденный

немцами      из      барановичской      тюрьмы,      дерутся      за      место      старо сты      в      селе.

-      Вот      их      вам      и      надо      бояться      прежде      всего.      Узнает      кто      из      них,      что      вы      дали      нам      приют,      и

донесет       завтра       же,       чтобы       выслужиться.       Так       что       мы       лучше       пойдем.       Спасибо       вам,       что

накормили      и      обогрели.

-       Ах,       зозюлечки       мои,       и       куда       ж       вы       в       такую       мокроту!       -       чуть       не       со       слезами       взмолилась

хозяйка.      -      Да      в      такую      погоду      добрый      хозяин      собаку      из      дому      не      выпустит!..

Хозяйка       вдруг       о становила       Евсеева,       который       вперевалку,       медвежьей       походкой       шел       к

двери.

-      Куда      ж      вы      пойдете      в      такой      рваной      гимнастерке?      Коли      сушиться      некогда,      то      я      вам      дам

Юхимову      рубаху.

Грузный,      на      голову      выше      всех      нас      ро стом,      сержант      Евсеев      о становился      перед      женщиной

и,      виновато      улыбаясь      своей      добродушной      улыбкой,      сказал      тихо:

-      Рубашку      нельзя      мне      надевать,      я      военный,      пойду      в      гимнастерке      уж      какая      есть.

-      Да      что      ж      то      за      гимнастерка!      Все      плечо      голое!      На      сучок      чи      на      чо      напоролись?

-      На      штык      фашистский,      -      коротко      ответил      Петр.

Хозяйка       только       руками       всплеснула       и       потребовала       еще       задержаться,       пока       заштопает

гимнастерку.

-       О-о,       нас       если       начать       штопать,       то       хватит       на       целые       сутки,       -       во скликнул       я,       однако

по советовал       Петру       снять       гимнастерку       и       отдать       в       ремонт.       А       Баранова       по слал       по стоять       за

дверью      на      всякий      случай.

Хозяйка      скомандовала      Евсееву:

-      Раздевайтесь!

Тот      неловко      протянул      свои      огромные      плотничьи      руки:

-      Дайте      мне      что-нибудь      прикрыть      спину      на      то      время.

-      Да      что      она      у      вас,      такая      мерзлячая?      -      удивилась      хозяйка.

-      Не      то...      -      уклончиво      ответил      Петр      и,      сняв      гимнастерку,      под      которой      больше      ничего      не

было,      подал      ее      хозяйке.

-       Бож-же       мой!       Что       это       у       тебя?       -       испуганно       вскрикнул       хозяин,       когда       увидел       спину

сержанта.

-      Это      гитлеровцы      правду      выколачивали      из      меня      шомполами,      -      криво      ухмыляясь,      ответил

Петр.

-       Да       вы       смотрите,       люди       добрые,       живого       места       нету       на       этой       спине!       продолжал

возмущаться      Юхим.      -      Рубец      на      рубце.

Мы-то      знали,      какая      у      Петра      спина...

Попал      Евсеев      в      нашу      группу      так.      Несколько      дней      мотались      мы      по      лесу      в      надежде      найти

своих.       Однажды       Лева       Астафьев,       возвратившись       из       деревни,       в       которую       ходил,       чтобы

расспро сить       дорогу,       доложил,       что       немцы       в       этом       районе       прочесывают       леса,       ловят

оказавшихся       в       окружении       бойцов       и       отправляют       в       лагеря       военнопленных.       Вскоре       мы

услышали       стрельбу       в       разных       местах       и       направились       в       глубь       леса,       чтобы       выйти       из       опасной

зоны.       Вдруг       на       небольшой       полянке       в       кустах       увидели       человека.       Он       сидел       полусогнувшись,

глубоко       задумавшись,       на       плечах       его       была       рваная,       окровавленная       гимнастерка,       на       голове

выцветшая      фуражка,      на      ногах      кирзовые      сапоги.      Я      подал      знак      окружить      незнакомца.

-      Кто      такой?      -      спро сил      я      строго.

-      Не      стреляйте,      братцы,      я      свой.      Убежал      от      немцев.

Я       внимательно       по смотрел       на       него.       Мне       показало сь,       что       этот       человек       пережил       что-то

страшное,      и      стало      даже      неловко      перед      ним.      Мы      опустили      винтовки.

Он       рассказал,       что       родом       из       Оренбургской       области,       до       войны       работал       плотником.       С

начала       войны       служил       артиллеристом,       был       заряжающим.       Их       конный       артдивизион       отступал       с

боями.      А      в      по следнем      бою      артдивизион      был      разбит,      Петра      ранило,      он      попал      в      плен.      Фашисты

били       шомполами,       потом       повели       всех       пленных       в       лесок       на       расстрел.       Когда       начали