Спасительная любовь - Кэссиди Карла - Страница 25

Она сделала еще глоток, Алекс не мог не заметить, как у нее по щекам пошли красные пятна, говорившие о том, что алкоголь подействовал.

Когда они были женаты, он всегда определял, что она выпила, по этим пятнам. Видимо, алкоголь по-прежнему сильно действовал на нее.

Может быть, сейчас самое время поговорить о том, о чем они никогда не говорили, и Джоржина, наконец, расскажет, почему ушла от него.

– Знаешь, за что я больше всего ненавижу Боба? Он заставил тебя рассказать о прошлом, плакать, чего никогда не удавалось мне.

– Я уже говорила тебе: есть вещи, которые мне не хотелось тащить в нашу семейную жизнь. – Джоржина сделала еще глоток скотча, не обращая внимания на то, что язык уже начинал заплетаться. – Не хотелось, чтобы ты знал о моем отвратительном прошлом. Я рассказала о нем Бобу, только чтобы помочь расследованию.

– Сегодня утром я провел небольшое исследование на тему синдрома «маленького козла отпущения», – признался Алекс.

Она сделала очередной глоток и оттолкнула стакан.

– Ну, теперь ты знаешь, каким было мое детство. Дерьмовым. – Джоржина провела рукой по волосам и улыбнулась ему печальной, горькой улыбкой. – В четырнадцать лет у меня были длинные волосы. В последней попытке понравиться отцу я их отрезала. – Она засмеялась, но смех отдавал болью, которой она никогда раньше не делилась с ним. Он сделал бы что угодно, чтобы залечить эту боль, если бы она ему позволила. – Конечно, это не сработало. Я не должна была появляться на свет, и мое семейство делало все, чтобы я никогда об этом не забывала.

Александру хотелось обнять ее, прижать к себе, сказать, что она прекрасная женщина и потрясающий человек. Но Джоржина сидела напрягшись и вздернув подбородок; глядя в ее настороженное лицо, он не сдвинулся с места.

– Неужели не понимаешь, это не ты, а твои родители ненормальные?

– Спасибо, доктор Харкинс, – не без сарказма ответила она. – Умом понимаю. Когда меня взяли под опеку, мне постоянно твердили об этом. Мои раны глубоки, но они старые.

– Не думаю, что твои раны зажили так хорошо, как ты утверждаешь. – Александр отставил стакан в сторону. Не хотелось разговаривать об этом в нетрезвом состоянии. Надо быть во всеоружии, спрашивая ее о том, что грызло его в течение двух лет. – Почему ты ушла от меня, Джоржина? Чем я тебя не устраивал? Что я сделал не так? Что заставило тебя сомневаться в моей любви и не позволило по-настоящему меня полюбить? Чего ты боялась?

– О, Алекс, проблема не в тебе. Она всегда была во мне. – Ее глаза затуманились. – Ты прав. Некоторые раны зажили не так хорошо, как бы мне хотелось. Я думала, что смогу стать нормальной. Когда я влюбилась в тебя, думала, выйду замуж, рожу детей и навсегда забуду о своем детстве. Однако я подпорченный товар, Алекс. Я никогда не смогла бы дать тебе то, чего ты заслуживаешь.

– Ты ошибаешься. Мне не нужен никто, кроме тебя. Если ты считаешь, что я не смогу принять тебя такой, какая ты есть, значит, ты просто не доверяешь мне. – Александр наклонился вперед, сердце болело от чувств, которые преследовали его с той минуты, когда она ушла.

Джоржина закрыла глаза, будто хотела отгородиться от всего, что он мог сказать.

– Я сделала то, что считала правильным, хотела для тебя самого лучшего. Это не я и никогда не буду я.

– Ты любила меня, когда уходила? – Боль в сердце делалась невыносимой. – Джоржина, открой глаза и посмотри на меня. Я хочу видеть твои глаза, когда ты будешь отвечать.

Она открыла глаза, и их зеленая глубина наполнилась болью.

– Да, любила тебя, когда уходила. Я и ушла потому, что сильно любила тебя. – Она снова запустила руку в волосы.

– Когда ты столкнулся с последствиями дела Гилмер, стал мучиться от кошмаров, я видела, как ты страдаешь, но не знала, что сказать. Не нашлось слов, чтобы тебя утешить. Тогда я поняла, что не гожусь для тебя. И никогда не буду годиться.

Александр больше не мог этого вынести. Он должен прикоснуться к ней, обнять ее. Вскочив со стула, он подошел к ней и положил руку ей на плечо. Джоржина съежилась, будто хотела защититься от нападения, которое могло причинить боль.

– Джоржина, – нежно прошептал он. Слезы по ее щекам потекли быстрее. – Милая, я хочу только одного: чтобы ты просто была здесь. Когда меня мучили кошмары, я поворачивался в постели, и ты всегда обнимала меня. Мне были не нужны слова. Я просто должен был знать, что ты рядом. Вот и все.

Он взял ее за руку и с облегчением вздохнул, когда она упала в его объятия. Заплакала. Каждую ее слезинку он ценил, как драгоценность, зная, как редко она позволяла себе подобную слабость. И еще он понимал, это продлится недолго. Скоро Джоржина возьмет себя в руки и снова станет сильной, упрямой и независимой. А пока ему просто хотелось обнимать ее, давая возможность справиться со своей болью.

– Я никогда не переставал любить тебя, Джоржина. Я пытался, не хотел любить тебя, но ничего не мог с этим поделать. Не было ни дня после развода, чтобы я не хотел вернуть тебя.

Джоржина перестала плакать, но не отстранилась. Алекс чувствовал, как ее сердце бьется ему в грудь. Как и должно быть. Всегда.

– Вернись ко мне, Джоржина. Стань снова моей женой, моей любовницей, моим другом. С тех пор, как ты ушла, у меня все плохо. – Никогда в жизни он не обнажал душу до такой степени, не был столь уязвим.

Она подняла голову и посмотрела на него:

– Алекс, я…

И не договорила. В дверь громко постучали. Они замерли и разжали руки.

Александр посмотрел на часы. Почти десять. Кто это в такой час?

– Сейчас вернусь. Мы не закончили.

Она выдохнула и кивнула.

Не зная, кого и чего ожидать, он достал пистолет.

Однако, посмотрев в глазок и увидев, кто там, искренне удивился, убрал пистолет и распахнул дверь.

– Что случилось?

Прежде чем он успел произнести следующее слово, в верхнюю часть спины впилось острое жало. Александр поднял руку и нащупал дротик.

И в тот же миг мышцы сковала слабость. Он попытался удержать равновесие, но ноги превратились в желе, а голову окутала густая ватная пелена.

Джоржина в опасности.

С этой мыслью Алекс рухнул на землю и потерял сознание.

Глава 12

– Алекс? – крикнула из кухни Джоржина, видя, что он не возвращается. С кем он мог так долго разговаривать, почему они не заходят в дом? – Алекс, все в порядке?

Она замерла, увидев в гостиной человека в маске, и, прежде чем успела достать пистолет, в грудь вонзился дротик.

Джоржина удивленно посмотрела на него, пытаясь вынуть пистолет из кобуры, но не хватало сил. Она хотела заговорить, но не могла. Человек стоял и смотрел на нее, в прорезях маски поблескивали голубые глаза.

– Не надо сопротивляться, Джоржина. Это наркотик, ты ничего не сможешь сделать.

Голос показался ей смутно знакомым, но мозг отказывался опознать его. Она быстро погружалась в темноту и в конце концов впала в забытье.

Ей снилось, что она маленькая, отец снова запер ее в туалете, потому что она плохая девочка. Джоржина не понимала, что она сделала не так, за что ее наказывают. Он просто посмотрел на нее и рассердился.

Она никогда не знала, сколько ее продержат взаперти, и терпеть не могла выходные, когда случалось всю субботу и воскресенье провести в этой маленькой темной каморке. Сестры стучали в дверь, звали ее по имени и смеялись, только усугубляя страдания.

«Ничтожество, кусок дерьма, лишний рот!» – снова и снова выкрикивали они, показывая ей, какая она плохая.

Потом Джоржина увидела себя взрослой рядом с Алексом. Из темной глубины наркотического сна ее сердце с криком рвалось к нему.

Он жив или мертв? Вопрос неверным туманом кружился в голове, но она не могла сосредоточиться, потому что сознание снова наполнили жуткие видения.

Она не знала, сколько времени провела в беспамятстве. Постепенно приходя в себя, Джоржина почувствовала, что лежит на тонком матрасе. Она еще несколько минут не открывала глаза, прислушиваясь к звукам.