М. П. Одинцов - Бабоченок Петр Александрович - Страница 34

не просто будет разобраться в лабораториях с обломками и сказать: «исправно» или «неисправно». На его

памяти был не один случай, когда поиски неисправности затягивались на длительное время даже [160] на

целехоньких машинах. И все же он просил ускорить изучение случая, который с ним произошел. Ему

нужно было быстрее узнать его причину не просто для себя. Объективный ответ на этот вопрос должен

был помочь усовершенствовать методику обучения молодых летчиков в подобной критической

обстановке. Разумеется, надо было и утвердиться в мысли, что не из-за сложности полета, не по его вине

машина оказалась в штопоре и не вышла из него.

К нему тогда внимательно прислушались. Тот полет был расписан по графикам и схемам, где

учитывалась каждая секунда. В штабах, в самых высоких НИИ и конструкторских бюро тщательнейшим

образом проанализировали материалы объективного контроля, прослушали запись переговоров летчика и

руководителя полетов. И эта суровая работа закончилась выводом: самолет требует серьезных доработок.

Не один месяц продолжались они, но после многих доводок полеты на этой замечательной машине стали

безопасными.

А в книге «Верности безоблачное небо» поэтессы Лидии Васильевны Гречневой после этого случая

появились вот эти строки:

«Заслуженному военному летчику СССР, дважды Герою Советского Союза Михаилу Петровичу

Одинцову.

Коль над нами сотканный из света,

Без единой тучки небосклон,

Говорят поэты и пилоты:

«Небо — миллион на миллион!»

Небо — миллион на миллион!

Коль штурмуем рядом мы высоты,

Рук не разнимаем и в циклон,

Говорят поэты и пилоты:

«Дружба — миллион на миллион!»

Дружба — миллион на миллион! [161]

Жизнь бросает, не спросив совета,

Нас порой то ввысь, то под уклон —

Так нужна пилотам и поэтам

Верность — миллион на миллион.

Верность — миллион на миллион!

Уходя в опасные полеты,

Когда грозы рушат небосклон,

Верят и поэты и пилоты

В счастье — миллион на миллион!

В счастье — миллион на миллион!"

Как складывались дальше дела у Михаила Петровича? Да по-прежнему. Не поубавилось у него веселой

всеодолевающей энергии, умения работать с людьми. Только заметно побелели его золотистые волосы.

Но не отказался он и тогда от заветной думки-мечты: обеспечить себе возможно более продолжительное

летное долголетие.

Заместитель министра обороны СССР, главнокомандующий Военно-Воздушными Силами, Герой

Советского Союза, Главный маршал авиации П. С. Кутахов так аттестовал в середине 1976 года

командующего авиацией ордена Ленина Московского военного округа:

«Генерал-лейтенант Одинцов М. П. — хорошо подготовленный в оперативно-тактическом отношении

командующий. Штабом и службами авиации округа руководит правильно. На всех проводимых учениях в

обстановке ориентируется быстро, решения принимает обоснованные, руководство действиями

авиационных частей осуществляет четко и уверенно. Вопросы, связанные с организацией и ведением

боевых Действий авиации в современных операциях в условиях применения всех видов оружия,

понимает правильно.

Дисциплинированный, энергичный и волевой генерал, облеченный необходимыми организаторскими

способностями, командирскими навыками и чувством [162] ответственности за порученное дело. Свой

богатый боевой опыт по боевому применению современной авиации, накопленный при освоении

сложной боевой техники, умело передает при обучении и воспитании подчиненных.

Уделяет достаточное внимание в работе с кадрами, как этого требует ЦК КПСС...

Идеологически выдержан. Решения партии и правительства понимает правильно и руководствуется ими

в своей практической работе, умело опираясь при этом на партийные и комсомольские организации.

Принимает активное участие в общественной и политической жизни. Регулярно выступает перед личным

составом с докладами и лекциями...»

Точная, справедливая оценка.

Есть, однако, к сожалению, в жизни летчика и драматическая сторона. Авиация всегда молода, а человек

стареет, и никуда от этого не уйдешь, никуда не денешься. Приходит время расставаться с летной

работой. Пришло такое время и к Михаилу Петровичу, когда надо было со светлой грустью сделать

последний полет. Но он не порвал с авиацией, потому что и в свои шестьдесят с гаком остается молодым, остается ведущим крылатого строя.

Как в солидном возрасте не потерять свою высоту? Как подготовить себя к преодолению трудностей

службы, выдержать напряжение ратных будней, не спасовать, а наоборот, выйти из перегрузок

закаленным и подготовленным к новым испытаниям? С массой подобных вопросов Михаил Петрович

получает письма. Получил он как-то и такое напористое письмо от лейтенанта Г. Стромова: «В свои 20

лет вы с честью выдержали испытание огнем войны. Затем на протяжении почти сорока лет летали на

самолетах и вертолетах самых разных типов. То есть вы в течение сорока пяти лет, начиная с учлетовской

[163] поры, так сказать, все время держите себя в боевой форме. Часто говорят о спортивном долголетии, а меня интересует долголетие командирское. Что нужно авиатору делать, чтобы долго оставаться на

правом фланге жизни?»

Письмо это пришлось ему особо по душе за то, что угадывается в нем великая похвальная жажда борьбы

за свою цель в жизни, стремление молодого офицера быть максимально полезным службе во имя

безопасности матери-Родины.

И он так ответил лейтенанту Г. Стромову:

«...Мой ответ ни в коем случае не будет исчерпывающим. Но отдельные правила, которым я следовал, мне помогали. Работа! Работа до третьего пота — вот главнейший «секрет» любого успеха. Жадность к

работе, целеустремленность... Путь к цели всегда не прост, но добиваться намеченного все равно надо...

Кстати, вся моя служба — преодоление трудностей и преодоление себя, стремление не только справиться

с заданием, но и сделать немножечко больше, чем требуется. Вот почему всегда с огорчением за человека

встречаю такие картины, когда молодой офицер при малейшем затруднении сдается без борьбы.

Как говорится, посеешь привычку — пожнешь характер... Мне было двадцать лет, когда началась

Великая Отечественная война. В перерывах между боями мы учились. Нашим увлечением, тем, что

теперь называют хобби, была профессиональная учеба. В часы отдыха мы изучали искусство боя. И вот с

тех первых лет службы и доныне у меня постоянно на повестке дня — учеба и физическое закаливание

организма.

Говорят, для спорта не бывает неподходящей погоды, бывает неподходящий характер. Следовательно,

[164] нет оправдания для пропуска тренировок, и я их не пропускаю. Последнюю медицинскую

комиссию я проходил в госпитале, где специалисты меня не знали. Смотрели они кардиограммы, другие

материалы и не понимали, почему у меня все в норме, хотя на теле глубокие шрамы. Неужели ранение

прошло бесследно? Как это удалось?

* * *

...Ларинголог все же на последней диспансеризации придрался.

— Левое ухо у вас не того.

— Угадали, это я с аквалангом недавно глубоко нырнул, а рубец, который у меня был еще с фронта от

разрыва бомбы, на глубине не выдержал. Но ведь диаграмма слуха у меня нормальная?

— Отличная.

Итак, я подвел к тому, чтобы назвать первые «компоненты» летного долголетия: профессиональные

знания и физическая закалка, постоянные тренировки.

Достаточно ли только этого? Нет, конечно. Нужна еще безупречная политическая подготовленность.

Скажу прямо: пилот из армий стран НАТО тоже и грамотен, и вынослив. Но мы превосходим его

сознанием правоты своего дела, идейной зрелостью. Мы защищаем прогресс и справедливость на земле, мы опора здоровых сил мира. На фронте, готовясь к вылету, мы проверяли не только боекомплекты, мы