Путешествия и приключения капитана Гаттераса - Верн Жюль Габриэль - Страница 29

– Но если я не ошибаюсь, Шандон, капитан надеется пополнить запас на острове Бичи. Ведь там уголь должен находиться в большом количестве.

– А разве в этих морях всегда приходишь туда, куда хочешь, Уолл? Как можно быть уверенным, что тот или другой пролив будет свободен ото льдов? А если мы не доберемся до острова Бичи, если нельзя будет подойти к нему – что тогда?

– Вы правы, Шандон. В самом деле, Гаттерас поступает безрассудно. Но почему вы не скажете ему обо всем этом?

– Нет, Уолл, – отвечал Шандон с плохо скрываемым раздражением. – Я решил молчать, да и за бриг я не отвечаю. Я буду выжидать дальнейших событий: мне приказывают, я повинуюсь, а высказывать свое мнение я не обязан.

– Позвольте вам сказать, Шандон, что вы не правы. Дело идет о наших общих интересах, и неосторожность капитана может всем нам дорого обойтись.

– А разве он станет меня слушать, Уолл?

Уолл был вынужден с этим согласиться.

– Но, может быть, – продолжал он, – капитан будет считаться с возражениями экипажа?

– Экипажа! – воскликнул Шандон, пожимая плечами. – Да разве вы не видите, дорогой Уолл, что экипаж сейчас вовсе не думает о своей безопасности? Матросы знают, что они продвигаются к семьдесят второй параллели и что за всякий градус, пройденный за этой широтой, они получат по тысяче фунтов.

– Вы правы, Шандон, – согласился Уолл, – капитан нашел самый верный способ держать экипаж в повиновении.

– Конечно, – ответил Шандон, – но только до поры до времени.

– Что вы хотите сказать?

– А то, что все будет идти хорошо, пока работа легкая, сравнительно безопасно и море свободно ото льдов. Гаттерас хочет купить матросов, но то, что построено на одних деньгах, не всегда прочно. Посмотрим, будут ли они заботиться о получении премии в критических обстоятельствах, когда на нас обрушатся опасности, лишения, болезни, холода и всякие ужасы, которым мы идем навстречу.

– Так вы думаете, что Гаттерас не добьется успеха?

– Нет, Уолл, ничего он не добьется. Если затеваешь такое ответственное предприятие, необходимо, чтобы все начальники были в дружбе и согласии. А ведь у нас этого и в помине нет. Скажу прямо: Гаттерас сумасшедший. Это доказывает все его прошлое. Может быть, дело так повернется, что придется поручить командование бригом другому человеку, не такому взбалмошному, как наш капитан.

– Но все-таки, – сказал Уолл, недоверчиво покачивая головой, – на его стороне всегда будут…

– Прежде всего, – перебил его Шандон, – доктор Клоубонни, ученый, который только и думает, что о своей науке, затем Джонсон, старый служака, который не любит рассуждать, пожалуй, еще Бэлл и Симпсон. Больше четырех человек не наберется. А ведь нас на бриге восемнадцать! Нет, Уолл, Гаттерас не заручился доверием экипажа, и сам это отлично знает. Он задобрил экипаж деньгами, ловко воспользовался постигшей Франклина катастрофой, чтобы подействовать на воображение матросов, но долго так не может продолжаться, и если ему не удастся высадиться на острове Бичи, он погиб.

– Если бы только экипаж это подозревал…

– Очень прошу вас, – горячо сказал Шандон, – не передавать мои слова матросам! Они и сами до всего додумаются. Впрочем, в данный момент лучше всего держать курс на север. Но разве можно быть уверенным, что, направляясь к полюсу, Гаттерас на самом деле не пятится назад? Пролив Мак-Клинтока приведет нас к заливу Мелвилла, который соединяется несколькими проливами с Баффиновым заливом. Берегитесь, капитан Гаттерас! На север-не так-то легко пробраться – как бы вам не оказаться на востоке!

В беседе с Уоллом Шандон выдал свои замыслы, и Гаттерас не без оснований подозревал его в измене.

Впрочем, Шандон был прав, утверждая, что экипаж потому в таком хорошем настроении, что надеется в скором времени пройти семьдесят вторую параллель. Жажда наживы овладела матросами и воодушевляла даже самых робких. Клифтон составил подробный счет для каждого из своих товарищей.

Так как доктора премия не касалась, то на бриге ее должны были получить шестнадцать человек. Размер премии был установлен в тысячу фунтов, что составляло шестьдесят два с половиной фунта на человека за каждый градус. Если бы судно достигло полюса, то восемнадцать градусов, которые оставались до него, дали бы сумму в тысячу сто двадцать пять фунтов на человека, то есть целое состояние. Эта фантазия обошлась бы капитану в восемнадцать тысяч фунтов, но Гаттерас был достаточно богат, чтобы оплатить такого рода прогулку к полюсу.

Разумеется, эти расчеты чрезвычайно разожгли алчность экипажа, и многие матросы, которые две недели назад радовались, что бриг спускается к югу, теперь страстно желали пройти вожделенную «золотоносную широту».

16 июня «Вперед» миновал мыс Аворт. Гора Роулинсона поднимала к небу белые зубцы. Одетая снегом и застланная туманом, она казалась гораздо дальше, чем на самом деле, и принимала гигантские размеры. Температура держалась на несколько градусов выше нуля. Ручьи и водопады низвергались со склонов горы, с грохотом, похожим на залпы тяжелой артиллерии то и дело рушились снежные лавины. Ледники тянулись длинными белыми полотнищами, ослепительно сверкавшими на солнце. Пробуждавшаяся к жизни полярная природа предстала во всей своей красе. Бриг шел вдоль самого берега, защищенные с севера скалы были покрыты чахлым вереском, розовые цветочки которого робко проглядывали из-под снега, кое-где виднелись красноватые пятна лишайника, и по земле стлались кусты карликовой ивы.

Наконец, 19 июня под знаменитым семьдесят вторым градусом широты обогнули мыс Минто, образующий одну из оконечностей залива Омманни. «Вперед» вошел в пролив Мелвилла, который Болтон окрестил «морем Денег». Веселый моряк изощрялся в остроумии, и добродушный доктор от души смеялся.

Несмотря на крепкий северо-восточный ветер, плавание «Вперед» протекало настолько успешно, что 23 июня он достиг 74-й широты. Бриг находился теперь в проливе Мелвилла – одном из самых крупных полярных бассейнов. Этот пролив во время экспедиции 1819 года впервые пересек капитан Парри. Пройдя его, экипаж заработал премию в пять тысяч фунтов, установленную английским правительством.

Клифтон с удовлетворением заметил, что после семьдесят второй параллели они прошли целых два градуса: а значит, ему причитается уже сто двадцать пять фунтов премии! Но ему возразили, что в полярных странах деньги не имеют значения и что матрос только тогда вправе считать себя богатым, когда может пропить свой капитал. Еще рано радоваться и потирать руки – надо дождаться минуты, когда можно будет свалиться под стол в какой-нибудь ливерпульской таверне.

Глава 19

Кит под ветром

Хотя пролив Мелвилла не был свободен от льдов, плавание в нем не представляло трудностей. До самого горизонта тянулись огромные ледяные поля, то там, то сям появлялись айсберги, неподвижные, точно стоящие на якоре. «Вперед» на всех парах шел по широким проходам, в которых было легко маневрировать. Ветер часто менял направление, быстро переходя с одного румба на другой.

Изменчивость ветра в арктических морях – весьма удивительное явление: нередко лишь несколько минут отделяют мертвый штиль от жестокой бури. 23 июня на середине огромного пролива это привелось испытать и Гаттерасу.

Самые устойчивые и холодные ветры обычно дуют от ледяных полей к открытому морю. В этот день потеплело на несколько градусов: ветер перешел к югу, яростные шквалы проносились над ледяными полями, из туч валил хлопьями снег.

Гаттерас велел паруса, которые до сих пор помогали винту, немедленно взять на гитовы. Матросы кинулись выполнять команду, но в этот миг фор-брамсель сорвало порывом ветра и унесло в море.

Гаттерас отдавал приказания с величайшим хладнокровием и не сходил с юта во время бури. Приходилось убегать от непогоды и направляться к западу. Ветер вздымал огромные волны, среди которых колыхались всевозможных форм льдины, оторвавшиеся от берегового припая. Бриг швыряло из стороны в сторону, точно игрушку, и обломки льдин то и дело ударялись о его корпус. Временами «Вперед» вставал дыбом, поднимаясь на вершину водяной горы, его стальной форштевень, отражая рассеянный свет, сверкал как раскаленный металлический брус, затем бриг низвергался в бездну, окутанный черным дымом. Винт, рассекая лопастями воздух, со зловещим свистом вращался над водой. Дождь, смешанный со снегом, лил как из ведра.