Бумерит - Уилбер Кен - Страница 72

Пауэлл закончила своё выступление под бурные аплодисменты, и на сцену тяжёлым шагом поднялся Ван Клиф. На стене загорелся слайд № 2: «Покорение рая».

– Не нужно далеко ходить за примерами превознесения доформальной магии и мифов до постформальных плюрализма и свободы – достаточно вспомнить, как зелёный мем встретил пятисотую годовщину открытия Колумбом Америки.

Слушатели напряглись, атмосфера в зале накалялась.

– Пристегните ремни, – прошептала Ким.

– В книге под названием «Американский холокост» («American Holocaust») говорится, что «дорога в Освенцим пролегла прямо через сердце Америки». Киркпатрик Сэйл (Kirkpatrick Sale) в «Покорении рая» («The Conquest of Paradise») утверждает, что европейцы разрушили райское великолепие мирной экологической гармонии. А Цветан Тодоров (Tzvetan Todorov) продемонстрировал нам всю силу морального негодования, назвав покорение ацтеков Эрнаном Кортесом крахом великой цели утверждения разнообразия человеческих культур.

– Поскольку постмодернистская культурология занимается в основном теоретическими вопросами, не обращая внимания на факты, мало кто из авторов множества подобных книг потрудился выяснить, с чем на самом деле столкнулись Колумб, Кортес и их экипажи. В то же время, этой теме посвящено множество подробных монографий, например, «Экологический индеец: миф и история» Шепарда Креча («The Ecological Indian: Myth and History», Shepard Krech), «Ацтеки» Инги Клендиннен («Aztecs», Inga Clendinnen), «Больные общества: разоблачение мифа о примитивной гармонии» Роберта Эджертона («Sick Societies: Challenging the Myth of Primitive Harmony», Robert Edgerton) и «Самый высокий алтарь: история человеческих жертвоприношений» Патрика Тирни («The Highest Altar: The Story of Human Sacrifice» Patrick Tierney's). Самое удивительное, что все эти книги получили широкое, хотя и неохотное признание. И картина, которую они рисуют, совсем не похожа на рай.

– Я не собираюсь защищать европейцев или осуждать американских индейцев. Я просто хочу показать, как далеко способен зайти зелёный мем в попытках отстоять свою идеологию. Американский зелёный мем проявил удивительную историческую слепоту, перепутав доформальные условия с постформальной свободой и яростно обрушившись на тех, кого эта болезнь не коснулась.

– Ван Клиф как всегда слишком наседает, – прошептала Ким.

– Мне казалось, так и задумано: он должен специально нас провоцировать. Ну, это ведь проверка.

– Карла провоцирует, Лиза провоцирует, Марк иногда провоцирует. Но Дерек просто больной. Он всё говорит правильно – Чарльз считает, что он всегда попадает в точку, но ему необходимо лечение или пересадка сердца, или хорошая женщина, или плохая женщина, или что-нибудь ещё.

– Точно, в нём слишком много интенсивности. Знаешь, как говорят в тренажёрных залах: если шея становится толще головы, значит, пора передохнуть.

– Вот именно, Дереку нужно отдохнуть от себя. Проблема в том, что он всегда прав, и знает об этом, а это очень плохое сочетание качеств. – Ким придвинулась ещё ближе и прошептала совсем тихо, – Чарльз рассказал мне одну шутку о Дереке, которую придумала Лиза и которая, как им кажется, очень точно его характеризует: «Последний раз я был неправ, когда думал, что ошибаюсь», – на лице Ким появилась ехидная ухмылка. – В общем, все те важные вещи, которые он говорит, звучали бы намного лучше, если бы не эта его извращённая манера.

– А с чего они взяли, что он кого-то изнасиловал?

– С того, что его в этом обвинила одна молодая студентка.

– Где это произошло?

– В Беркли – он там преподавал.

– А доказательства?

– Ну, Чарльз уже говорил, что в таких делах доказательств не требуется. Достаточно заявить, что это случилось, и дело сделано. В общем, он оттуда уволился, или его уволили – уж не знаю, как там всё было.

– А ты не боишься, что у вас с Морином будут проблемы, из-за того что ты с ним спишь? В смысле, ты студентка – он преподаватель и всё такое.

– Ну да, в нашем положении есть некоторый риск.

– У него есть власть, ты – беззащитная студентка, получается, он совершает узаконенное изнасилование.

Ким покатилась от смеха. Ван Клиф неожиданно посмотрел на нас, и я залился краской, так как подумал, что он мог услышать слово «изнасилование» и решить, что мы говорили о нём. «Нет, нет», – громко произнёс я, пытаясь его успокоить, но его взгляд говорил: «Вы что, совсем охренели, недоумки?»

Ван Клиф оторвался от нас и оглядел зал.

– Поскольку у Инги Клиндиннен хорошая репутация в культурологических кругах, мы можем использовать её подробное исследование культуры ацтеков и важнейшего для этой культуры ритуала человеческих жертвоприношений, которые, впрочем, практиковались и другими культурами. Как пишет один историк: «Человеческие жертвоприношения совершали ацтеки в Мексике, майя на Юкатане, инки в Перу, тупинамба и каэтес в Бразилии, гайанские аборигены и племена пауни и гурон в Северной Америке. В более развитых обществах, имевших городские поселения, например, у ацтеков и майя, жертву обычно приводили в главный храм, клали на алтарь, и жрец вырезал у неё сердце, которое предлагал богам. В менее развитых обществах Гайаны и Бразилии жертву либо забивали до смерти на улице, а затем расчленяли, либо зажаривали над огнём… Жертвоприношение часто сопровождалось каннибализмом. В Теночтитлане (столица государства ацтеков) останки жертвы выносили из храма и раздавали простолюдинам, которые варили из них рагу. В Гайане и Бразилии части тел жертв жарили на вертеле, а затем поедали. Каэтес съедали экипажи всех португальских судов, терпевших крушение у побережья Бразилии. Как пишет американский антропологи Гарри Терни-Хай (Harry Turney-High), „во время одной из таких трапез они съели первого епископа Байи, двух канонников, прокуратора королевского казначейства Португалии, двух беременных женщин и нескольких детей“».

Потрясённые слушатели молчали. Ван Клиф продолжил выступление, и следующие полчаса все зачарованно слушали его, время от времени подавляя приступы тошноты.

– Многие культурологи, знакомые с этими фактами, обычно возражают, что Европа тоже была достаточно варварской. И это на сто процентов верно. Значит, правильно было бы сделать вывод, что произошло не покорение рая, а покорение одной группой дикарей другой группы дикарей. Но культурология не допускает такого толкования, поскольку считает все культуры, за исключением западной, сияющими примерами плюралистической гармонии, то есть раем, – Ван Клиф презрительно выплёвывал слова.

– И в этом раю творились невообразимые вещи. Один историк назвал государство ацтеков «кровавой авторитарной империей». Она занимала всю территорию современной центральной Мексики и держалась на военной силе и сборе дани. Жертвоприношения совершались раз в сезон, то есть четыре раза в год, а также по особым случаям. Примерно в течение полугода воины Теночтитлана совершали нападения на близлежащие поселения с целью захвата жертв. Предпочтение отдавалось воинам других племён, поскольку они были самыми важными членами своего общества, а значит, с их помощью было проще всего умилостивить богов (один культуролог как-то умилялся плюралистической доброте ацтекских воинов: они сражались, стараясь не убить противника), но нередко в жертву приносили рабов, женщин и детей. Хотя, по мнению некоторых исследователей, в результате жертвоприношений ежегодно погибало около 100 000 человек, более достоверные оценки говорят о нескольких тысячах жертв.

– Чаще всего жертвы приносили богу земли Тескатлипоке и мексиканскому племенному божеству, богу войны и солнца Уицилопочтли. «Жертвоприношения», – объясняет Клендиннен, – «должны были служить доказательством превосходства Мексики и её божества-покровителя: их демонстрация в государстве-театре силы наполняла благоговейным ужасом зрителей – мексиканцев и чужаков, среди которых непременно присутствовали правители других, более мелких, союзных и вражеских городов».