Том 14. Убийство - завтра! - Браун Картер - Страница 12

— Неужели мы пробыли здесь всего лишь двадцать четыре часа? — спросил Карл. Он неожиданно усмехнулся. — Мне кажется, что я торчу здесь двадцать четыре дня!

— После случившегося сегодня ночью, — невозмутимо продолжал адвокат, — я самовольно решил прочитать это завещание сейчас. Полагаю, что так будет честнее в отношении всех вас.

— Вы, разумеется, — резким голосом заговорил Дон, — знали о существовании второго завещания. Лично меня интересует его достоверность.

— Это юридически правомочный документ, — холодно ответил Фейбиан. — Ничто не запрещает человеку оставить два завещания, второе аннулирует первое. Если вы помните, Дон, в первом завещании Рэндольф не дал указаний в отношении своего имущества. Лишь упомянул о том, что часть его состояния передается Карлу, Ванде и вам.

Дон хмыкнул и откинулся на спинку кресла. Я видела, как на лице Ванды появилась торжествующая улыбка, когда она взглянула на него.

— Беспокоишься, дорогой братец, что твоя доля во втором варианте не такая большая?

— В чем в точности различие? — с нарочитым безразличием спросил Карл.

— Инструкция Рэндольфа предписывает прочитать вам весь этот документ, — сказал адвокат. — Я сейчас это и сделаю.

— Вот что мне нравится в твоем старике, — закудахтал мистер Лимбо. — Он умер, но не желает угомониться.

— Не начинай сызнова эту ерунду! — воскликнула Ванда. — Этого я не вынесу!

Фейбиан снова откашлялся и начал читать текст завещания.

— «Я, Рэндольф Ирвинг Эбхарт, будучи в здравом уме, объявляю свою последнюю волю».

— Ну что же, это уже лучше, — снова захихикал мистер Лимбо, — а то я забеспокоился, не будет ли это походить на радиосериал, которому и конца не видно! Каждый день продолжение!

— Заткнись! — яростно воскликнула Ванда. — Продолжайте, Фейбиан.

Бумаги зашуршали в руках адвоката.

— «Надеюсь, вы разрешите мне кое-какие раздумья высказать из могилы… Если только Смерть не вмешается, вокруг стола соберутся два моих сына и дочь. Экономка и мой поверенный. Там также будет присутствовать жена моего старшего сына (он, конечно, женился в соответствии с условиями моего первого завещания, чтобы обеспечить себе наследство). Возможно, Карл и Ванда тоже вступили в брак, и их респектабельные „поло вины“ сидят за столом.

Я с удовольствием представляю себе эту картину. Не сомневаюсь, что воздух пропитан тревогой. Одно для меня несомненно: прожив несколько лет на скудном содержании, мои дети отчаянно нуждаются в деньгах.

Не менее в них нуждаются моя экономка и мой поверенный…» — Голос адвоката дрогнул, потом он продолжал: — «Учитывая ваши экстравагантные и весьма дорогостоящие вкусы, которые мне вполне известны, интересно знать, Фейбиан, сколько денег из моего состояния вы растратили к этому времени? Эдвина, в доме еще осталось какое-то серебро?

Дон, сколько ты задолжал под свое наследство? Карл, сколько твоих рискованных затей требуют немедленных денежных вложений? Ванда, сколько ты выплатила за эти годы шантажистам? И каков твой долг на сегодняшний день?

Я уверен, что вы все страшно нуждаетесь в деньгах. За прошедшие годы вы, скорее всего, позабыли о моих истинных чувствах ко всем вам. Мне трудно подобрать слова, чтобы выразить их. Во-первых, я вас презираю, во-вторых, вы мне смешны. Я был несчастлив в своих двух женитьбах, но еще более разочаровали меня мои дети».

Фейбиан на мгновение остановился и закурил сигарету, на лбу у него поблескивали капельки пота.

— Подобной гадости еще много? — осведомилась пронзительным голосом Ванда. — Сомневаюсь, что я это выдержу.

— Осталось совсем немного, — вкрадчиво ответил адвокат. — Могу я продолжать дальше?

— Конечно, — буркнул Дон, — Если ее тошнит, пусть не слушает.

И вновь воцарилась тишина, нарушаемая лишь легким шуршанием бумаги. Фейбиан нашел то место, где он остановился.

— «Условия окончательного завещания просты. Первое: девять десятых моего состояния идут на благотворительные цели, ниже переименованные». — Он поднял глаза. — Желаете выслушать список благотворительных учреждений, которые получат крупные пожертвования?

— Девять десятых? — в ярости пробормотал Дон. — Он ненормальный! Я опротестую его завещание через Верховный суд, я…

— Это невозможно, — покачал головой адвокат. — Все законно. Рэндольф советовался с лучшими специалистами в стране, прежде чем составить свое второе завещание.

— Такая пакость как раз в духе нашего старика, — сказал Карл. — Уж тебе, Дон, это должно быть известно.

— Девять десятых! — повторил Дон с ошеломленным видом. — Значит, остается в лучшем случае всего миллион?

— Кто-нибудь получит хотя бы по десять центов? — спросил мистер Лимбо. — Чтобы хватило на чашечку кофе?

— Давайте же выслушаем до конца, — заговорила Ванда. — Не мог же он нас вообще обойти?

Фейбиан кивнул.

— Сейчас дочитаю. «Оставшаяся десятая часть моего состояния должна быть поделена поровну между моими детьми, их женами и мужьями, моей экономкой и моим поверенным. При условии, что все пункты предыдущего завещания будут полностью выполнены».

Вы все останетесь еще на сорок восемь часов в имении «Толедо», чтобы весь срок пребывания в нем составил семьдесят два часа. Б полночь последнего дня вы все пройдете в склеп и пробудете там тридцать минут, чтобы отдать должное моему праху. Мой дух будет присутствовать при этом.

Если кто-то из вас умрет или уже до этого момента умер, их доля должна быть поделена поровну между оставшимися в живых.

Теперь я оставлю вас подумать о том, насколько справедливо с вами обошлись. Напоминаю вам, что состояние Эбхартов было создано на основе формулы «выживают сильнейшие».

В комнате какое-то время царила тишина. Дон вытер лоб дрожащей рукой.

— Я хочу внести в данное дело полную ясность, — хрипло сказал он. — Что это означает для нас, Фейбиан, в деньгах?

Тот оперся руками на стол.

— Означает, что сейчас нас осталось шестеро на одну десятую его состояния, — ответил он. — Каждая доля равняется примерно двумстам тысячам долларов.

Неожиданно рассмеялась Ванда, смех у нее был резкий, надрывный.

— Верьте отцу! — горько произнесла она. — Он действительно знал нас. Знал, как глубоко мы закопаемся, думая, что в недалеком будущем унаследуем состояние. Даже если бы Дон получил львиную долю, нам бы с Карлом достался миллион. А теперь нам придется удовольствоваться пятой частью от него.

— Это все же большие деньги, — примирительно сказал Фейбиан.

— Вам хватит на покрытие того, что вы растратили из доверенных вам капиталов? — хихикнул мистер Лимбо.

Лицо Фейбиана потемнело.

— Не больше, чем вам, чтобы вы откупились от кредиторов за свои бредовые финансовые операции!

— Зачем заострять внимание только на нас с вами? — не унимался мистер Лимбо. — Разве достаточно этих средств, чтобы Ванда удовлетворила всех своих вымогателей, а Дон вернул все то, что успел взять в долг?

— Замолчи! — холодно произнес Дон. — Черт возьми, какой прок от того, что мы станем оскорблять друг друга и ссориться? Фейбиан утверждает, что завещание нельзя опротестовать, и этим все сказано. Мы должны пережить еще сорокавосьмичасовой фарс. Очевидно, тут уж ничего не поделаешь!

— Отдать должное его праху! — злобно воскликнула Ванда. — Я бы с наслаждением подожгла его склеп!

— Интересно, — вкрадчиво заговорил Карл, — неужели вы все не разобрались в сути данного завещания или только притворяетесь?

— Что вы имеете в виду? — спросил Грегори Пейтон.

— «Выживают сильнейшие», — негромко пояснил Карл. — Нам всем нужно больше того, что мы сейчас получили. И старик предусмотрел единственную возможность для нас получить больше.

— Продолжай! — сказал Дон.

— Оставшаяся часть состояния отца делится между теми, кто останется в живых еще сорок восемь часов начиная с этого момента… Чем меньше нас останется, тем большая доля придется на каждого.

— Итак? — напряженно произнес Дон.