Искусственный отбор - Джевага Сергей - Страница 89

Изгоя напоили, засунули в воздушно-вихревую душевую капсулу, чтобы сбить сажу. Затем перевязали самые глубокие раны, помогли надеть чистый комбинезон военного образца и отдали на попечение двоих конвоиров-модов. Те же против ожиданий не потащили сразу на допрос, а отвели в сторону от напоминающего разворошенный муравейник лагеря. Усадили на травку и снабдили целым контейнером сухих пайков, несколькими флягами с водой.

Возможно, кто-нибудь другой и протестовал бы, стремясь выяснить дальнейшую судьбу. Но не Миронов.

Во-первых, законник не торопился попадаться на глаза Герингу. Тот явно не забыл поражения. И судя по злости, сверкнувшей в глазах, воспринял неудачу как личное оскорбление, полыхал жаждой мести. Убить не убьет, но покалечит и смешает с дерьмом, дабы потешить ущемленное эго.

Во-вторых, его отвлекла война, бушующая сразу за пластиковым тентом палатки. Крики, лязг металла и скрежет хитина, лица, суета, дым и кровь. Бегающие между тентами солдаты, рыскающие над головой дроны-стрекозы, надрывающие глотки командиры – обычная возня в обычном лагере во время боевых действий.

На скальной площадке невдалеке садились и взлетали десантные транспорты и грузовые вертолеты, орбитальные челноки, штурмовики. Одни отряды выгружались и сразу уходили в леса на склонах окрестных гор, другие – потрепанные, окровавленные и покрытые сажей, – устало тащились к госпиталю. Техники заправляли и заряжали орудия, медики таскали носилки.

А на заднем плане виднелся выжженный и разбитый склон горы. Там зияла гигантская воронка, из бездонного провала поднимался столб жирного черного дыма, подпирал небеса. В пропасть то и дело ныряли ощетинившиеся стволами боевые машины, спускались мехи, изредка из запредельной выси падали самолеты, с ювелирной точностью метали ракеты. Земля гудела, подрагивала…

ПСБ взялось за дело основательно. С помощью боевого спутника продолбили дыру в горе и теперь планомерно выжигали тайное логово корпораций. Еще больше удивляло то, что мобилизовали столь крупные силы в малый, почти мизерный срок.

Хотя ответ прост. Они знали. Они ждали. Война назревала давно.

От мыслей и наблюдения за Разломом отвлек вид еды. Игорь распотрошил ящик, любезно доставленный одним из солдат, обложился со всех сторон упаковками и предался обжорству как никогда в жизни. Буквально загружал в себя пищу, а желудок казалось, разогрелся как доменная печь, плавил на подходе, делил на белки и жиры, аминокислоты, витамины.

А потом бывший агент просто упал на траву под раскидистым кедром, закрыл глаза и скользнул взглядом внутрь себя. Ниточки жара разрослись, превратились в широкие потоки, устремившиеся к поврежденным тканям и органам…

В первый раз он очнулся от невыносимого зуда. Сел и, мельком заметив удивление в глазах конвоиров, принялся с воем и проклятиями чесаться. Стащил комбинезон и повязки, терся о шершавую кору кедра, драл по спине и груди когтями, срывая целые лоскуты отмершей кожи. Когда приступ прошел, поел еще, оделся и опять разлегся на траве. Думал, размышлял, пытаясь уместить в себе новое знание, смириться с тем, что способен теперь заживлять раны и выращивать новые органы, изменяться.

Это и радовало, так как в противном случае давно подох бы. И устрашало. Как все неведомое, странное и непознанное.

Но мысли постепенно ушли. Игорь слишком устал, чтобы предаваться бесполезным рефлексиям или составлять планы побега. Реагент, Коллектив, загадочные Странники казались далекими и пока неважными. Он просто лежал и выздоравливал, слушая дрожь земли, далекий рокот взрывов, вдыхая запах гари. Светило солнце, шелестела листва, с неба падали ломкие клочья пепла, покрывая мокрую траву серой грязью.

Во второй раз изгой пробудился от звуков шагов. Пробудился резко, как хищник, почуявший опасность, прислушался к голосам невдалеке. Кто-то ожесточенно спорил.

– …Не отдам! Не отдам, и не проси. Ты не представляешь, сколько крови он мне попортил, сколько пришлось гоняться по Пангее и окрестностям. Я и от Центрального Координатора выговор получил. Не замечание! Выговор! Еще два – и сошлют в какую-нибудь Тмутаракань, а то и в Зону – дуболомов дрессировать. И когда получил шанс исправить положение, появляешься ты, заявляешь, что хочешь его забрать.

– Артур, ты б угомонился, а? Или решил – если не аргументами, то криком? Я прекрасно понимаю, что значит для тебя карьера и репутация. В вашем ведомстве сложно: с населением вплотную работать, дерьмо разгребать. Но пойми и меня. Миронов важен. Важнее, чем можешь вообразить.

– Почему? Дело в вашем проклятом Номере Два? В Составе? Что это вообще такое?

– Возможно. Но ты ведь в курсе, информация засекречена. Если скажу, в ссылку отправят уже меня.

– Да плевать!

– Не сомневаюсь. Но мне все равно нужен этот человек. Немедленно. Обещаю, завтра же придет приказ о переводе пленника, тебе выпишут премию и аннулируют выговор.

– А не слишком ли много на себя берешь? Ты всего лишь Наблюдатель.

– Точно. Наблюдатель с расширенными правами и десятым уровнем допуска. От тринадцатого отдела.

Долгая пауза. Череда взрывов на заднем фоне, лязг и скрип, топот пробегающего мимо меха. И голос резидента ПСБ, теперь потише:

– Не надо тут полномочиями бряцать. И прозрачно намекать на неприятности не стоит. По Протоколу пока нет официального приказа, пленник мой. И никто меня не осудит.

Вновь пауза. И спокойный голос со знакомыми интонациями ледяного превосходства:

– Ты не потому уперся, что так уж следуешь правилам, Артур. И не задницу прикрыть хочешь. Миронов тебе оскорбление нанес. Как же, великого железного Геринга обвели вокруг пальца, ухо отстрелили.

– Как… Я не знаю, о чем ты говоришь.

– Действительно? Слушай меня внимательно – я подчинюсь Протоколу, черт с тобой. Но если с головы Игоря упадет хоть волос, пеняй на себя. Причем не я тебя прикопаю, а начальство. И допрашивать тоже запрещаю.

– Ким, дорогой, а запрещалка выросла? Наблюдатель не имеет права вмешиваться и приказывать Оперативнику.

– Тогда настоятельно советую. Поверь, сейчас как раз такой случай, когда информационная безопасность важнее Протокола и Устава. И ты в курсе, что случается, если командование решает, будто агент превысил допуск.

– Я тебя услышал, уважаемый.

– Замечательно. Как только подготовят один из челноков, отправлюсь в штаб-квартиру. Но предварительно мне необходимо поговорить с задержанным.

– Исключено. Ты к нему не подойдешь.

– Параграф тридцать, пункт два Устава. Наблюдатель тринадцатого отдела в исключительных случаях имеет приоритетное право…

– Можешь поговорить.

– Я знал, мы придем к взаимопониманию.

Дремоту смахнуло как снег с веток. В голове молоточками застучала кровь, мускулы невольно напряглись. Злость и обида требовали вскочить и схватить Кима за горло, выдавить истину как влагу из мокрой губки. Миронов с трудом расслабил натянутые струнами мышцы, глубоко вздохнул.

Не сейчас.

Зато он мог собой гордиться, уловка с телефоном сработала, Ким примчался вместе с войсками. И предположил верно – бывший командир действительно работал на ПСБ. Правда, в Уставе безопасников записано, что отделов двенадцать, а не тринадцать. Но это как раз и объясняло исключительные полномочия, секреты и прочее. Неизвестная организация, где работал и Виктор, и Алекс оказалась глубоко законспирированным отделением Службы.

Уже кое-что. А еще кореец заикнулся об орбитальном челноке. Следовательно, штаб-квартира подразделения на другом континенте. В Антарктиде? Или в Америке?..

Но вопрос по большому счету являлся риторическим. Если уж и простые резиденты относятся к цифре тринадцать настороженно, то логично предположить – знают мало. А если знают мало, то и видели столько же. Вывод? Конечно, Америка.

Шаги стали громче. Но бывший агент продолжал валяться с закрытыми глазами, даже когда Геринг изрек:

– Пикник развели какой-то… Стоп! Что за дрянь? Я же его из-под земли тащил, живого места не было.