Флотская богиня - Сушинский Богдан Иванович - Страница 67

– Как далеко отсюда немецкие заставы? – спросил Корягин, приседая за небольшим холмиком, служившим командовавшему здесь сержанту Ворожкину чем-то вроде наблюдательного и командного пункта.

– К вечеру располагались метрах в двухстах, однако на ночь фрицы наверняка отошли подальше в степь. И потом, кто знает, как по ним прошлись штурмовики. Одно ясно: утром немцы опять двинутся к косе, так что в покое нас не оставят.

Словно бы подтверждая его предположение, в ствол ивы, чуть выше головы Евдокимки, врезалась пуля, выпущенная наобум кем-то из врагов.

– Известно, где сейчас могут базироваться группы заслона? – поинтересовался капитан, посоветовав ефрейтору Гайдуку пригнуться.

Прежде чем ответить, сержант осмотрел десантников, собравшихся у завала, словно на берегу Рубикона. Он как бы прикидывал, достаточно ли их, чтобы бросить и свою группу на соприкосновение с врагом.

– Недалеко отсюда, на меже степи и плавней, находится хутор Якорный. Там они и кучкуются, выбив нас оттуда и загнав на эти вот болота. А лейтенант наш, орден ему посмертно, правильно мыслил: «Кто владеет хутором, тот владеет плавнями». Взяли нас, ясное дело, числом, но все равно обидно…

– Теперь мы их погоним, – решительно прервала сержанта Евдокимка, упреждая комбата. – Есть там поблизости деревья? Мне бы только повыше взобраться, половину фрицов-хуторян еще издали уложу.

– Снайпер, что ли? – уважительно удивился Ворожкин.

– Еще какой! – заверил капитан. – Взвода стоит. Поднимай своих храбрецов! Сейчас мы вернем тебе хутор; принимай и властвуй.

24

Роль женщины, готовой собственным грехопадением купить себе расположение мужчины, сорокадевятилетняя Жерми сыграла в лучших традициях придворных театров. Так же убедительно предстала она затем и в роли вовремя опомнившейся курсистки института благородных девиц, оказавшей яростное сопротивление насильнику.

И ничего, что остатки одежд Анна срывала, уже вырвавшись из кабинета особиста, когда тот корчился на полу от боли. Зато сколько благородного гнева! И как театрально тот преподносился публике! Да и в обморок на ступеньках крыльца она падала в лучшей дворянской манере. Аншлага в тот вечер, конечно, не предвиделось, зато немногочисленная публика, тут же собравшаяся у крыльца этих импровизированных монастырских «подмостков», оказалась воистину благодарной.

Увидев утром на своем столе сразу два гневных рапорта – Жерми и Квасютиной – начальник школы Волынцев вздрогнул в предчувствии: только этого ему не хватало в день приезда генерала! Зная об отношении к «белогвардейке» Шербетова, скрыть от него эти скандальные рапорты начальник не решился.

– По капитану Карданову мы вопрос решим, – мрачно заверил Анну генерал, как только пригласил ее в кабинет для разговора. – Пока что полковник Волынцев посадил его на гауптвахту, чтобы немного остыл.

– Мне кажется, что далее терпеть выходки этого кретина не стоит. Тем более что на эту должность есть прекрасная кандидатура – подполковник Гайдук.

Шербетов хитро взглянул на Жерми и вместо ответа произнес:

– Принято решение вернуть вас в Степногорск. Путь к Лихтенштейну, а еще лучше – к Берлину, начнете со своего родного городка.

– Ход правильный, – спокойно отреагировала Анна. – Начинать восхождение лучше всего с мест, где тебя хорошо знают. Это оптимальный способ внедрения. Когда начнем переправляться?

– Возможно, уже через неделю.

Брови Анны удивленно поползли вверх, такой поспешности она явно не ожидала. Тем не менее выдержка ее не подвела:

– Ну, если уж так решено…

– Я сказал: «Возможно». Чем раньше вы объявитесь в Степногорске, тем меньше подозрений вызовет ваше возвращение. Местная власть в городке окончательно не сформирована, а многие беженцы, не успевшие вырваться из окружения, возвращаются в родные места…

– В этом есть свой резон.

– «Агенты сопровождения» будут переброшены позже, когда вы сумеете войти в доверие. К тому же они не должны знать вас ни по имени, ни в лицо. Общаться сможете через условные «почтовые ящики» или через проверенное лицо, которое, в случае угрозы провала, следует нейтрализовать. Радисток, обучающихся вместе с вами, мы решили пока законсервировать. Для них поступит отдельный приказ.

– Мне самой хотелось просить вас об этом. Слишком уж велика опасность провала.

– Вот-вот. Над вашей личной легендой мы работаем. Но уже сейчас пришли к выводу, что перебрасывать вас следует на правобережье Ингульца, неподалеку от впадения его в Днепр. Там какое-то время вы пробудете у бывшего механика сейнера, некогда промышлявшего на Днепре, а последние два года трудившегося на местном межколхозном рыбокомбинате. Старостой в поселке – родственник этого рыбака; на советскую власть обижен кровно, однако любит деньги. Наши подпольщики уже сумели найти к нему подход, и теперь держат его на крючке. К тому же – он из белогвардейцев, а значит, общий язык вы с ним найдете.

– Да куда он денется? – заверила генерала Жерми. – Найду: и язык, и все прочее.

Генерал внутренне поморщился, но, в общем-то, ему нравился бойцовский характер этой женщины.

– Как вы уже поняли, первый настоящий оккупационный документ, удостоверяющий личность, вы, Анна Альбертовна, должны получить у него. Он же, вместе с механиком, должен обеспечить вам алиби: вы никогда не оказывались по эту линию фронта, а, являясь любовницей механика, скрывались у него, чтобы в нужное время заявить о себе старосте. Возможно, даже поработаете у старосты секретаршей.

– Обязательно поработаю, – мило улыбнулась Жерми улыбкой знающей себе цену аристократки – вежливой, снисходительной и ничего не говорящей Шербетову.

«Кто знает, что у нее на уме, – подумалось генералу от разведки. – Как она поведет себя, оказавшись в германском тылу; как будет меняться ее мировоззрение, когда графинюшка доберется до Лихтенштейна или соседней Швейцарии? Впрочем, какой смысл загадывать? В случае чего, сдадим ее как агента Кремля, чтобы, таким образом, дискредитировать генерала Подвашецкого и все его окружение. А потом уничтожим».

– Надеюсь, вы не собираетесь использовать меня для подсчета идущих на фронт немецких вагонов?

– Исходя из основной цели операции, вы нужны нам не в Степногорске, а в Западной Европе, в руководящих эмигрантских кругах. Хотя, несомненно, последуют и какие-то конкретные задания, в зависимости от точки вашего базирования и конкретной ситуации.

Жерми уже решила было, что беседа завершена, однако генерал так не считал и велел адъютанту пригласить подполковника Гайдука.

– Товарищ генерал, особый отдел принял, – с порога доложил тот. – Капитан Карданов только что отправлен в машине коменданта гарнизона на гауптвахту. Под охраной.

Шербетов многозначительно взглянул на Жерми: «Как видите, слов на ветер не бросаем-с», – и предложил подполковнику присесть к столу.

– Нам нужно обсудить еще один вопрос, – произнес он, листая свою записную книжку. – Я поручил выяснить судьбу вашей, Дмитрий, племянницы, Евдокии Гайдук. Так вот, теперь она ефрейтор, на фронте, служит в десантной бригаде морской пехоты. Прошла ускоренную десантно-диверсионную подготовку, снайперски стреляет, хладнокровна, владеет первичными навыками рукопашного боя, сейчас находится на задании в тылу врага, командиром батальона характеризуется просто очень-таки положительно.

– Я знал, что этот дьявол в юбке еще проявит себя, – улыбнулся подполковник, но тут же спохватился: – Постойте, ваши сотрудники учли, что она выдает себя за парня?

– Естественно, учли. Запрос шел по поводу ефрейтора Евдокима Гайдука. Это даже хорошо, что она вошла в роль и в боевой обстановке ведет себя соответственно.

– Я так поняла, что эта моя курсистка, Евдокимка, как все мы называли ее в училище, должна будет сопровождать меня? – не удержалась Анна.

– На первом этапе. Пока вы не освоитесь в Заречном, да, – уточнил генерал. – Есть какие-то принципиальные возражения против ее кандидатуры?