Танец отражений. Память - Буджолд Лоис Макмастер - Страница 81

— Хотел бы пройтись с тобой, — признался он и с ужасом услышал, как описывает, коротко и грубо, что еще хотел бы с ней сделать. — А! А! Извините, миледи.

— Ничего, — утешила она, — это суперпентотал.

— Не… этто гормоны.

Она расхохоталась. Это подействовало ободряюще, но ненадолго. Пальцы начали теребить одежду, ноги задергались.

Она хмуро посмотрела на меддисплей:

— Давление у тебя все повышается. Хоть под суперпентоталом ты и очарователен, но реакция у тебя явно атипичная. — Она взяла второй инъектор. — Думаю, нам следует остановиться.

— Я ненормальный. Вы вынете мои мозги? — спросил он с подозрением, глядя на инъектор. И вдруг пришло озарение: — Эй! Я знаю, где я! Это Архипелаг Джексона!

С ужасом посмотрев на нее, он вскочил и бросился к двери.

— Подожди, подожди! — она бросилась за ним. — У тебя реакция на препарат, стой! Давай я ее нейтрализую! Роза, держи его!

Он увернулся от доктора Дюроны с конским хвостом, нырнул в лифтовую шахту и стал карабкаться по запасной лестнице. Все тело невыносимо болело. Мелькающий хаос коридоров, этажей, криков и быстрых шагов вдруг прекратился, и он оказался в знакомом вестибюле.

Он прошмыгнул мимо рабочих, тащивших антигравитационную платформу с ящиками и выскочил за прозрачные двери. На этот раз силовой экран не сработал. Охранник в зеленой куртке повернулся к нему, словно в замедленных съемках, вытаскивая парализатор, и открывал рот, чтобы крикнуть. Крик тек медленно, как патока.

Беспомощно моргая глазами в слепящем сером свете дня, он разглядел эстакаду, стоянку, грязный снег. Гравий и лед больно врезались в ноги, но он все равно задыхаясь бежал через стоянку. Перед ним стена. В стене ворота открытые, а в воротах охрана.

— Не парализуйте его! — услышал он женский голос.

Он вырвался на грязную улицу, увернулся от какой-то машины. Слепящие серо-белые пятна чередовались с цветными. Открытое пространство по другую сторону улицы усеяно голыми черными деревьями. За стеной дальше по улице — еще здания, громадные и пугающие. Все кругом чужое, незнакомое. Он бросился туда, к деревьям. Глаза заволокло сиренево-серой пеленой. Холодный воздух обжигал легкие. Он споткнулся и упал на спину.

Полдюжины Дюрон набросились на него, как стая волков на добычу. Схватив за руки и за ноги, его подняли со снега. Подбежала перепуганная Вербена. Зашипел инъектор. Его, как овцу, поволокли через улицу и быстренько втащили в большое белое здание. В голове немного прояснилось, но грудь болела так, словно ее сжимали тисками. К тому моменту, как его уложили на кровать в подземной больнице, ложная паранойя, вызванная препаратом, развеялась, сменившись вполне реальной.

— Как ты думаешь, его видели? — озабоченно спросил грудной голос.

— Охрана ворот, — коротко ответил другой голос. — Посыльные.

— Еще кто-нибудь?

— Не знаю, — пропыхтела Вербена. — Пока мы за ним бежали, проехало штук пять автомобилей. В парке я никого не видела.

— А я видела вдали парочку, — сообщила еще одна доктор Дюрона. — Вдалеке, по ту сторону озера. Они на нас смотрели, но сомневаюсь, чтобы что-то разглядели.

— Да уж, посмотреть было на что…

— А что случилось на этот раз, Вербена? — устало спросила седовласая доктор Дюрона. Она прошаркала поближе и уставилась на него, тяжело опираясь на резную палку. Похоже, это не для форсу. Все ее слушались. Может, это и есть таинственная Лилли?

— Я ввела ему дозу суперпентотала, — сдержанно доложила Вербена, — чтобы попробовать включить память. Иногда криооживленным это помогает. Но у него началась реакция. Подскочило давление, накатила паранойя, и он кинулся бежать, словно борзая. Мы не могли его догнать, пока он сам не свалился в парке.

Боль немного отступила, и он заметил, что Вербена все еще не отдышалась.

Старая доктор Дюрона хмыкнула:

— И как суперпентотал, помог?

Вербена неуверенно сказала:

— Кое-что странное он вспомнил. Мне надо поговорить с Лилли.

— Да, да и как можно скорее, — согласилась старая доктор Дюрона (значит, все-таки не Лилли). — Я…

Но тут его попытки говорить, заикание и дрожь вызвали конвульсии. Мир рассыпался на тысячи осколков. Очнувшись, он увидел, что две женщины удерживают его на постели, Вербена склонилась над ним, давая какие-то указания, а остальные Дюроны расходятся кто куда.

— Приду, как только смогу, — с отчаянием бросила через плечо Вербена. — Сейчас его оставить нельзя.

Старая Дюрона кивнула и ушла. Вербена отстранила поданный кем-то инъектор с противосудорожным средством.

— Запишите в его истории: этому человеку не вводить ничего, предварительно не проверив реакцию.

Она отослала почти всех помощников, и в палате стало темно, тихо и тепло. Постепенно дыхание выровнялось, но его все еще подташнивало.

— Извини, — сказала она, — я не думала, что суперпентотал приведет к такому.

Он попытался сказать: «Ты не виновата», но дар речи снова покинул его.

— И-и-йа. Делал. Плохо?

Она слишком долго не отвечала, а потом наконец сказала:

— Может, все обойдется.

Через два часа за ним пришли с антигравитационной платформой и перевели из палаты.

— К нам поступают новые больные, — невозмутимо сообщила доктор Астра с короткой стрижкой. — Им нужна твоя палата.

Ложь? Полуправда?

Больше всего его озадачило то, куда они его перевели. Ему виделись запертые камеры, а вместо этого его подняли в грузовом лифте и уложили на раскладушку в личных комнатах Вербены. В коридоре целый ряд одинаковых дверей — видимо, на этом этаже жилые помещения Дюрон. Вербене были отведены гостиная (она же кабинет), спальня и ванная комната. Он ощущал себя не столько узником, сколько собачонкой, которую тайком поселили в женском общежитии. Хотя он заметил еще один мужской вариант доктора Дюроны, мужчину лет тридцати. Доктор Астра назвала его Ястребом. Цветы и птицы. В этой бетонной клетке все — цветы и птицы.

Еще чуть позже какая-то юная Дюрона принесла ему поднос с обедом, и он поел вместе с Вербеной за небольшим столиком, наблюдая, как за окном опускаются сумерки. Надо полагать, в его статусе пациента-пленного изменений не произошло, но было приятно выбраться из больничной палаты, освободиться от датчиков и грозного медицинского оборудования. И заниматься чем-то столь прозаическим, как обед с подругой.

Когда они поели, он обследовал гостиную.

— Можно посмотреть ваши вещи?

— Пожалуйста. Если у тебя что-то сработает, дай мне знать.

Она по-прежнему ничего не говорила о нем самом, но по крайней мере была готова говорить о себе. Во время разговора его внутреннее видение мира вдруг изменилось. «Почему у меня в голове сидят карты п-в-туннелей?» Может, его восстановление пойдет по трудному пути: сначала он узнает все, что есть во Вселенной, а то, что останется, дырка в форме карлика, методом исключения станет им. Пугающая перспектива.

Он посмотрел сквозь стекло на чуть заметное сияние, повисшее в воздухе, — словно тонкая золотая пыль. Теперь он опознал силовое поле — шаг вперед по сравнению с первым столкновением. Силовой экран был военного образца. Непроницаем ни для чего, начиная с вирусов и молекул газа и кончая… чем? Конечно, снарядами и плазменным огнем. Где-то поблизости должен находиться мощнейший генератор. Защита была явно позднейшей добавкой — первоначальная архитектура на силовой экран не рассчитана. За этим что-то кроется…

— Так мы и правда на Архипелаге Джексона? — спросил он.

— Да. О чем тебе это говорит?

— Опасность. Что-то нехорошее. А это что за место?

— Клиника Дюрона.

— Да, так? Чем занимаетесь? Почему я тут?

— Мы — личная клиника дома Фелл. Выполняем то, что им необходимо.

— Дом Фелл. Оружие. — Ассоциация пришла автоматически. Он обвиняюще добавил: — Биологическое оружие.

— Иногда, — признала она. — И биологическая защита тоже.

Может, он солдат дома Фелл? Или взятый в плен вражеский солдат? Но какая армия возьмет в солдаты карлика-полукалеку?