Уловка (Держи меня крепко, Прайм-тайм, Последнее интервью) - Браун Сандра - Страница 12

Энди чувствовала, как ее душат слезы, глаза стали мокрыми, она была рада, что темнота скрывает ее от Лайона.

— И не смей больше меня касаться. — Она с силой стряхнула его руку, зажавшую в клещи ее предплечье.

— Будьте уверены, — подчеркнуто бесстрастно сказал он. — Один поцелуй в темноте еще не делает вас женщиной, мисс Малоун. Вы амбициозны, изворотливы, упрямы — вы просто мужик в женском теле, в вас нет ни мягкости, ни нежности, ни доброты, присущей вашему полу.

Его слова задевали, жгли. Сколько лет она прожила в своей раковине именно такой, как он описал? Она гневно запротестовала:

— Это не так. Не так.

— С моей помощью вам этого доказать не удастся.

— Я не хочу ничего вам доказывать. — Но ей хотелось, и этот унизительный факт оставлял во рту отвратительный привкус горькой пилюли. Энди развернулась и пошла к дому.

Особняк утопал в тишине. В патио стоял обещанный Грэйси кофе, теперь уже никому не нужный. Не включая света, Энди поднялась к себе на второй этаж. Она тихо порадовалась, что никого не встретила. Надеясь, что вода смоет с нее воспоминания о часе, проведенном с Лайоном, она приняла горячую ванную. Конечно, одной ванной здесь не отделаться. Все еще раздраженная, она натянула халат и вышла в коридор, чтобы позвонить Лесу.

— Я тебя не разбудила? — сказала она в трубку.

— Хотелось бы мне, чтоб это так и было, черт возьми. Я тут напиваюсь и пока что только в середине пути. А середина — это не дело.

— Что такое? Отменилось свидание?

— Моя лучшая подружка не в городе, — проворчал Лес.

Он был не серьезен, и Энди рассмеялась:

— Тебе просто нужно немного материнской заботы.

— Знаешь, Энди Малоун, в отношении тебя у меня может развиться комплекс Эдипа. — Он вздохнул, и она живо представила, как он запускает руку в свою густую рыжую шевелюру. — Держу пари, ты там уже соблазнила всех ковбоев в округе.

Она проигнорировала его шутку. Он понятия не имел, насколько близок к правде. Лайон целовал ее с такой нежностью, с такой страстью. Как он мог…? Она сглотнула подступающие слезы.

— Значит, тебе будет не очень интересно узнать, что я гостья на ранчо Рэтлифов?

— Ты что… — послышался сильный шум на другом конце линии, потом ругательства, и голос Леса вернулся, на сей раз гораздо более сосредоточенный и серьезный. Она его отрезвила.

— Я уронил телефон. Так что ты говоришь? Ты там живешь? Вместе со стариком? Ты его уже видела? Что его сын?

— По порядку, Лес, не все сразу. Да, по приглашению генерала я живу в его доме. Съемочная группа тоже остановится на ранчо. В их распоряжении будет домик для рабочих.

— Я знал, что ты это сможешь, лапушка, черт тебя дери.

— Генерал Рэтлиф — настоящий джентльмен. Он согласился на интервью, но нам надо быть осторожными, чтобы не переутомить его. Он очень слаб, Лес.

— Но он ведь согласился, так?

— Да.

— А его сын?

Если бы Лес не был так взбудоражен новостями, он бы заметил значительную паузу.

— Он не так… воодушевлен. Но, думаю, он не станет нам мешать.

— Восхитительно, поразительно, волшебно. Если бы я был рядом сейчас, я бы поцеловал тебя так, что у тебя бы в ушах зазвенело и пальцы свело.

Она задрожала. Сегодня ее так уже целовали. Это был первый поцелуй, который возымел на нее подобное действие. Она была целиком поглощена Лайоном, его губами, его вкусом, запахом, прикосновениями, его телом, прижимающимся к ней. Они с Робертом были страстной парой… вначале, но…

— Энди, детка, ты еще здесь?

— Д-да.

— Ну так расскажи мне обо всем, куколка.

— Генерал очень добр. Я чувствую себя с ним как с собственным дедушкой. Он сказал, я могу спрашивать о чем угодно, кроме отдельных боев. Его…

— Воу, воу, погоди. Что это было про отдельные бои?

— Он сказал, он не станет отвечать на вопросы относительно определенных битв, только о войне в целом.

— Это становится любопытным.

— Почему?

— Ты когда-нибудь слыхала о военном, особенно о генерале, который не хотел бы рассказывать истории о войне? Думаешь, старому скряге есть что скрывать?

Она ощутила укол раздражения: Лес не просто заподозрил генерала во лжи, но походя его обозвал.

— Нет, — сказала она резко. — Я так не думаю. Я перебрала сегодня кучу газетных вырезок, датированных самым разным временем, вплоть до его отставки. Там не было ни одного намека на какой-либо скандал.

— Все-таки стоит об этом поразмыслить.

Она вовсе не собиралась об этом думать. Если в прошлом генерала Рэтлифа не все гладко, то она ничего не желает об этом знать.

— Сегодня я осмотрела дом — очень красивый, надо сказать, — и выбрала несколько мест для съемок. Мы проведем интервью в комнатах, которые удобны для генерала. Еще я хотела бы сделать несколько сюжетов на натуре. Будь добр, скажи Джилу взять какой-нибудь фильтр, чтобы мы могли приглушить шум воды.

— Воды? Какой еще, к черту, воды?

— В реке.

— В реке. Ладно. Что еще? Я сделаю список.

Она продиктовала ему весь список необходимой техники и оснащения, которое может понадобиться съемочной группе.

— Думаю, это все, — подытожила она, пройдясь по всем заметкам у себя в блокноте.

— Не совсем, — ответил Лес.

— Что еще?

— Ты могла бы рассказать мне, почему у тебя голос как у старшеклассницы, которая накануне веселого уик-энда обнаружила, что у нее закончились противозачаточные таблетки.

— Лес, — простонала она. Наверное, ей никогда не привыкнуть к его вульгарным шуточкам. — Все в порядке. Здесь ужасная жара…

— Во Флориде тоже было жарко, когда ты делала интервью с кубинскими беженцами. Тогда, помнится, ты не могла скрыть восторга. Слушай, что там у тебя происходит?

Последнее, в чем она нуждалась, был Лесов нос, который вырастал длиной в милю, когда дело касалось любых нестыковок и тайн. Только его вмешательства в их неоднозначные отношения с Лайоном ей и не хватало. Однако босса всегда можно было отвлечь толикой лести.

— А тебе не приходило в голову, что я скучаю по дому и по тебе?

— Ну да, как собака скучает по блохам.

— Да нет же…

— Вернемся к этому позже. Меня больше волнует отказ генерала говорить на тему конкретных боев.

— Лес, прошу тебя. Это ерунда. Вероятнее всего, он просто не хочет воскрешать в памяти войну в деталях, вот и все.

— Как насчет сына? Может, он что-нибудь расскажет?

— Нет, — резко ответила она.

— Ого, похоже, я угодил в больное место. Что этот сын вообще собой представляет?

— Он… Да ничего он не представляет. То есть я хочу сказать, он неглупый бизнесмен-фермер, у которого нет никакого интереса к военным делам. Он сам мне так сказал.

— Но у него есть интерес к своему старику. А если старику есть что скрывать, то сын об этом знает. Как думаешь, сможешь это из него вытянуть?

— Нет, Лес. Я не стала бы пытаться, даже если бы было что-то, чего — я уверена — нет.

— Да ладно, Энди. Прекрати изображать из себя святую простоту. Ты прекрасно знаешь, что у всех есть секреты. Поработай над сыном. Боже святый, да если бы ты использовала десятую часть своей техники на мне, я зажурчал бы, как ручей весной.

— Нет у меня никакой техники.

— У тебя она есть, черт побери, в глубине души ты это прекрасно знаешь. — Он дал ей время переварить его слова. — В любом случае будь потеплее с сыночком, ради меня. Договорились? Вполне возможно, что ты права и никаких секретов тут нет, но ведь никогда не помешает завести новых друзей, м? Пообещай, что ты опробуешь на нем парочку своих приемов… Лайон, да? Хорошо?

— Ладно, ладно… Я посмотрю, что могу сделать.

У нее было достаточно причин держаться как можно дальше от Лайона Рэтлифа, так что она просто говорила Лесу то, что он хотел услышать.

— Мне пора идти, Лес.

— Детка, ты спасла меня от чудовищного похмелья. Как я могу тебя отблагодарить?

— Придумай что-нибудь, — сухо ответила она.

— Уже придумал, но ты на это никогда не согласишься. Ты ведь знаешь, что я люблю тебя, правда?