Праздник Святой Дженис - Суэнвик Майкл - Страница 3

– Это твой фан, Мэгги. Из Африки.

Каплан слегка подтолкнул Вольфа. Тот нерешительно подошел, улыбкой извиняясь перед теми, кого пришлось потеснить.

– Приветик! – прокричала Мэгги. Сделав глоток из бутылки, она подошла к нему. – Ну как, лох, делишки? Бледноват ты для африканца.

– Моя мать происходит от немецких поселенцев. – Считалось, что чувствительные американцы лучше отнесутся к посланцу с более светлой кожей, но Вольф об этом промолчал.

– А звать-то тебя, лох, как?

– Вольф.

– Вольф! – воскликнула Мэгги. – Да ты, цыпа, настоящий покоритель сердец. Лучше мне держаться от тебя подальше, а? Того и гляди набросишься на меня и лишишь невинности. – Она подтолкнула его локтем. – Шучу, лох.

Вольф был очарован. Мэгги была живая, в десять раз живее, чем те, кто ее окружал. Рядом с ней они напоминали зомби. Вольф даже немного ее побаивался.

– Слышь, что скажешь о моем пении?

– Это было замечательно, – отвечал Вольф. – Это было... – Он не мог подобрать слов. – В моей стране музыка намного спокойнее, там нет такой страсти.

– Да, я сегодня круто выдавала, в полный улет. Голос у меня как никогда. Каплан, скажи этим, из Хопкинса, скажи им, что я стою ихних сраных денег.

– Ну конечно, стоишь, – сказал Каплан.

– Еще бы! А вы, гопники, чего сидите тут как задроченные? Пошлем на хрен эту контору и рванем по барам. Оттянемся по-крутому!

Она буквально выгнала всех из комнаты, из дома, на темные улицы. Маленькая шумная компания, будоража город своими криками, направилась на поиски баров.

– Здесь есть один рядом, – сказала Мэгги. – Завалим туда. Эй, лох, познакомься с Синтией. Син, это Вольф. Мы с Син вроде как один человек в двух шкурах. Скольким мужикам на пару давали – и не сосчитать, верно? – Она хихикнула и хлопнула Синтию по заду.

– Брось, Мэгги, – улыбнулась Синтия, высокая, стройная и привлекательная женщина.

– Да что он, этот город, сдох, что ли? – Мэгги прокричала последнее слово и движением руки приказала всем замолчать. Секунду все стояли в тишине, прислушиваясь к эху.

– Да вот же он, – кивнула она, и вся компания налетела на первый бар.

Вольф перестал что-либо соображать уже после третьего бара. В какой-то момент он сдался и, сбежав от шумной компании, поплелся в гостиницу. Последнее, что он помнил, была Мэгги, кричавшая ему вслед:

– Эй, лох, да не будь же ты таким кайфоломом! – А потом:

– Мать твою, да ты хоть завтра-то приходи!

Весь следующий день Вольф провел в своей комнате, пил воду и отсыпался. К вечеру, когда жара начала спадать, его похмелье наконец прошло. Он вспомнил вчерашнее полусерьезное приглашение Мэгги, отбросил его и решил сходить в клуб.

Когда он подходил к клубу «Ухуру»[02], тот уже сиял огнями: маяк в темном океане города. Завсегдатаями клуба были все африканские дипломаты, туда приходили и представители различных торговых фирм, которых гнала в клуб грубость американской публики и потребность в приятной беседе. Здесь de facto не действовали жесткие принудительные законы, управляющие жизнью туземцев.

– Мбикана! Сюда, дружище, присаживайся, выпей чего-нибудь. – Ннамди из консульства уже махал ему рукой. Вольф подошел к нему, чувствуя на себе всеобщее внимание. Его кожа здесь выделялась. Даже слуги-американцы были черными. Был ли это знак уважения или презрения со стороны местных властей, Вольф не знал.

– Говорят, ты провел целый день наедине с Инспектором. – Ннамди предложил ему джин с тоником. Вольф ненавидел этот напиток, но дипломаты, похоже, ничего другого не пили. – Ну, давай расскажи какую-нибудь сплетню.

Вокруг них уже собиралась кучка слушателей. Эти люди кормились слухами и сплетнями.

Вольф вкратце пересказал разговор с Инспектором, и Ннамди захлопал:

– Целый день с Паучьим Королем! И после такого у тебя даже яйца целы! Великолепное начало!

– Паучий Король?

– Тебе, конечно, рассказывали об автономии районов – о том, как страна была разбита на куски, когда не могла больше управляться из единого центра? В этих местах нет никого выше Ди Стефано.

– Бостон, – фыркнула Аджиджи. Подобно большинству изгнанников, она была неудачницей, но не в пример многим этого от себя не скрывала. – Чего же еще можно ожидать от этих дикарей?

– Ну, Аджиджи, – мягко проговорил Ннамди. – Вряд ли этих людей можно назвать дикарями. Перед Крушением они послали человека на Луну.

– Техника! Мощная техника, вот и все. Та самая, которой они нас всех чуть не уничтожили. Посмотри лучше, как они живут! Эти – янки, – она прошипела это слово, чтобы подчеркнуть всю его омерзительность, – живут в полном убожестве. У них мерзкие улицы, мерзкие города, и сами они мерзкие, даже те, у кого нормальные гены. Приучать к чистоте надо с детства. Как еще можно их назвать?

– Людьми, Аджиджи.

– Отбросами, Ннамди.

Вольф слушал этот спор с возрастающим отвращением. Он с детства привык к достойному поведению людей своего круга. Слушать разговор, полный площадной брани и глупых предрассудков, было почти невыносимо. Вдруг это стало невыносимо. Он поднялся, нарочито громко стукнул, когда вставал, табуретом и, повернувшись ко всем спиной, вышел.

– Мбикана, ты не должен... – крикнул ему вслед Ннамди.

– Пусть уходит, – вмешалась Аджиджи и добавила удовлетворенно, – чего еще от него ждать. В конце концов, он ведь один из них.

Что ж, может, она и права.

Вольф осознал, куда шел, только когда очутился возле кабаре «Пибодиз». Он обошел здание кругом и оказался возле черного входа. Дверная ручка легко поворачивалась в своем гнезде, но ничего не открывала. Затем дверь распахнулась. Мощный бородатый мужчина в комбинезоне хмуро посмотрел на него:

– Что?

– Э-э... Мэгги Горовиц сказала, что я могу к ней заглянуть.

– Послушай, странник. Куча народу пытается пролезть за кулисы. Моя работа – не пускать незнакомых рож. Твою я не знаю.

Вольф попробовал придумать ответ, но не смог. Он уже собрался уходить, когда чей-то голос сказал:

– Пусть войдет, Деке.

Это была Синтия.

– Посторонись, – сказала она раздраженно. – Не загораживай проход.

Привратник отодвинулся, и Вольф смог протиснуться внутрь.

– Спасибо, – поблагодарил он.

– Nada[03], как сказала бы Мэгги, – ответила Синтия. – Ее комната вон там, странник.

– Вольф, цыпа! – воскликнула Мэгги. – Как дела, лох? Видел шоу?

– Нет, я...

– А надо было. Это было здорово. Правда, здорово. Сама Дженис не смогла бы лучше. Эй, хватит нам здесь торчать. Пойдем куда-нибудь, попрыгаем, порезвимся.

В конце концов их компания, в которой было уже человек двадцать, оккупировала один из баров за пределами зоны электрического освещения. Некоторые из них принесли с собой инструменты и, спросив у хозяина разрешения, принялись играть.

Мелодия была тягучей и монотонной. Мэгги слушала с видом знатока, усмехаясь и качая головой в такт музыке.

– Ну как тебе это, лох? Здорово, да? Это называется мертвая музыка.

– Подходящее название, – покачал головой Вольф.

– Эй, слышали, ребята? Вот этот, Вольф, только что пошутил. Ты еще не безнадежен, дорогуша. – Она вздохнула. – Не можешь понять эту музыку, а? Жаль, мой мальчик. Я хочу сказать, что тогда, раньше, у них была настоящая музыка. А мы... мы только эхо, парень. Только и можем повторять их старые песни, а у самих нет ни одной стоящей.

– И поэтому ты работаешь в этом шоу? – полюбопытствовал Вольф.

– Да нет же, черт возьми, – засмеялась Мэгги. – Я здесь потому, что подвернулся шанс. Со мной связался Ди Стефано и...

– Ди Стефано? Инспектор?

– Один из его парней. Они все это придумали, и им нужен был кто-нибудь на роль Дженис. Для этого запросили компьютер, и он выдал мое имя. Мне предложили деньги, я проторчала месяц или два в Хопкинсе, пока надо мной работали, и вот я здесь. На пути к славе и бессмертию. – Ее голос становился все звучнее и громче, передразнивая сам себя на последней фразе.