Великие химики. Том 1 - Манолов К. - Страница 61

Шеврель почти не слушал оратора. Глаза ученого были полны слез, а мысли перенесли его в далекое прошлое, в родной Анжер.

Как давно это было, а кажется, что лишь вчера он еще бегал по лугам в буйных играх со своими друзьями — мальчишками из центральной школы Анжера. Мишель рос не по годам развитым и любознательным ребенком. «Почему?» — было его любимым словом, и мать всегда старалась ответить на вопросы сына. Госпожа Шеврель — в девичестве Этинет Мадлен Башелье — была крупной хорошо сложенной женщиной. Ее широкие и крепкие плечи, румяное полное лицо, пышные волосы — все свидетельствовало о прекрасном здоровье. Маленькому Мишелю здоровья тоже было не занимать, и это немало способствовало его отличной учебе в школе. Он всегда был любимцем учителей, так как много знал и примерно учился.

Стремление к знаниям привело семнадцатилетнего Шевреля в Париж. В 1803 году он поступил в Коллеж де Франс, где получил первые систематические знания по химии. Немалая заслуга в этом принадлежала, однако, Луи Никола Воклену, ассистенту профессора Антуана Франсуа Фуркруа. Лекции профессора Фуркруа были очень интересными, но главным для молодого студента была работа в лаборатории. Здесь не было необходимости представлять себе химические процессы. Достаточно было провести опыт, чтобы непосредственно наблюдать их. Опыты, опыты, опыты… Надо много, очень много работать… И только тогда можно было надеяться стать хорошим химиком, настоящим ученым.

Страстное увлечение Шевреля химией не прошло незамеченным. Воклен давно уже следил за становлением будущего ученого, постоянно ставил перед ним все более сложные задачи, с которыми Шеврель, однако, справлялся отлично.

— Это один из самых сложных анализов, Шеврель, — сказал как-то Воклен. Но вы сделали все аккуратнейшим образом. Поздравляю!

Шеврель смущенно опустил голову. Он не любил, когда его хвалили: всегда чувствовал при этом какую-то неприятную скованность.

— Чем мне теперь заняться? — спросил Шеврель, помолчав немного.

— Я дам вам задачу, которая выходит за рамки обучения в коллеже. — Воклен открыл шкаф и вынул оттуда небольшой деревянный ящик. — Это кости доисторического животного. Их нашли летом во время экспедиции в долинах Мены и Луары. Вы должны провести анализ этих костей. Это будет ваша первая научная работа.

Шеврель поставил ящик на стол, где он обычно работал, и начал готовить необходимую для анализов посуду: предстояло выполнить интересное задание. Вот этот кусочек кости был когда-то частью позвоночника огромного динозавра. Десятки тысяч лет назад это гигантское животное бродило по нашей Земле. А теперь кость динозавра должна пролить свет на многие еще не изученные проблемы.

Шеврель работал с увлечением. Открытия, которые ему предстояло сделать, сложные анализы и исследования — все представлялось ему удивительно романтичным, своего рода поэзией.

Его первую статью напечатали в журнале «Летописи по физике и химии» в 1806 году. В том же году Воклен и Шеврель приступили к анализу человеческих волос. Совместная работа сблизила ученых, они стали впоследствии большими друзьями, несмотря на разницу в возрасте.

— Эту работу я закончу через десять дней, — сказал Шеврель. — А сейчас придется прервать ее и начать подготовку к последнему экзамену.

— Считайте, что экзамен вы уже сдали, — сказал Воклен, — Сдали здесь, у меня в лаборатории, и сдали блестяще. Остальное только формальность. Я совсем недавно говорил с профессором Фуркруа. Вы остаетесь в Париже и будете заведовать исследовательской лабораторией в Коллеж де Франс.

— Это для меня неожиданная, хотя и очень радостная новость!

— Но вполне заслуженная. Мы с профессором Фуркруа наблюдали за вами более трех лет. Такой талант, как ваш, необходимо беречь от всяких случайностей. Вы будете работать рядом с нами. Это принесет пользу науке.

Спустя несколько недель Шеврель возглавил лабораторию, и теперь под его руководством проводились разнообразные и сложные исследования.

— Проблема индиго все еще не решена, — озабоченно говорил Воклен. — Правда, природа до бесконечности разнообразна, и это дает нам возможность добывать множество веществ, однако разнообразие создает и огромные трудности. Получить какое-нибудь вещество в чистом виде — иногда задача весьма сложная. Для нас сейчас главная проблема — индиго. До сих пор вы им не занимались, поэтому я хочу ознакомить вас кое с чем. Вон в той колбе синевато-черный порошок. Это индиго. Если его нагреть, появляются красные пары.

— Вы считаете, что в индиго содержатся примеси неизвестного пурпурно-красного красящего вещества? — спросил Шеврель.

— Вполне возможно. — Воклен помолчал. — Если мы сумеем исследовать эти красные пары, если откроем состав пурпурной краски, то это будет большим успехом.

Шеврель приступил к изучению индиго. Ученый произвел тщательную очистку, устранил примеси, в которых, возможно, оставалась пурпурная краска. Продолжительная обработка водой, спиртом, соляной кислотой… Однако очищенный продукт продолжал при нагревании выделять пурпурные пары, причем в еще большем количестве, и пары казались более плотными. Пары, конденсируясь на холодных стенках колбы, образовывали тонкий слой вещества, окрашенного в ярко-красный цвет.

— Чистое индиго является красным, а не синим, — сделал, вывод Шеврель. — Его можно очистить сублимацией и перекристаллизацией.

— Но ведь индиго окрашивает ткань в синий цвет, — заметил Воклен. — Разве синий цвет вызывается примесями?

— Не знаю. Трудно сейчас ответить на этот вопрос. Анализ дает совершенно одинаковые результаты как для синего, так и для красного индиго.

— А вы не пробовали окрасить хлопок красным индиго?

— Пробовал. Вот, посмотрите. Материал, конечно, пурпурно-красный.

— Странно! Нет ли ошибок в анализах?

— Нет, я совершенно уверен в них.

В то время еще очень мало знали об органических веществах и никто не подозревал о существовании явления изомерии. Позже, в результате исследовательской работы ряда ученых, было установлено, что синее и красное индиго — всего лишь две изомерные формы одного и того же вещества. Конечно, исследования Шевреля не остались бесполезными. Кроме разделения двух видов индиго, ему удалось уточнить условия, при которых они превращались в бесцветное, растворимое в воде соединение. Это вещество имело способность прочно фиксироваться волокнами, а потом при окислении воздухом изменять свой первоначальный цвет. Шеврель назвал бесцветное соединение лейкоиндиго.

Интерес ученого к природным красителям год от года возрастал. Потребность в красивых, ярких тканях диктовала необходимость поисков и новых источников красок. Корабли доставляли из далекой Бразилии бразильское, кампешевое и другие деревья, которые использовались на текстильных фабриках как сырье для окрашивания хлопчатобумажных тканей. Получали красные и синие оттенки хорошего качества. Вставал вопрос, нет ли среди этих красителей подобных индиго?

Шеврель с увлечением приступил к новым исследованиям. Прежде всего эти вещества надо было извлечь из измельченной древесины. Потом следовали операции очистки полученных растворов, анализа содержащихся в них веществ, определения условий качественного крашения… Результаты показывали, что это иные, отличные от индиго красители. Их фиксация на тканях проводилась иным способом, отличающимся от окраски с помощью индиго. Правда, цвет проявлялся после того, как материал подвергался окислительному действию воздуха, но перед погружением ткани в красильный чан ее нужно было пропитать раствором квасцов. Только это давало возможность прочно закрепить краситель на волокне. Новые красящие вещества Шеврель назвал бразилином (красное) и гематоксилином (синее).

В середине 1809 года в лабораторию принесли пробу мягкого мыла. В письме, приложенном к пробе, говорилось:

«Это мыло использовалось для изготовления аппретовых смесей[371] на нашей текстильной фабрике. Просим вас произвести его полный анализ, чтобы определить составные части. Если нам удастся организовать производство аппретового мыла, мы надеемся получить значительный дополнительный доход».