Великие химики. Том 1 - Манолов К. - Страница 47

— Прошу вас извинить меня, — бормотал он смущенно. — Я достану вам новые сосуды. Жаль только, что труд пропал даром.

— Не беда. Еще раз проведем опыты, только и всего. Я хотел бы посмотреть, как будет действовать этот газ, если его вдыхать длительное время. Вот здесь…

Дэви не удалось продолжить свою мысль. Глаза его расширились от удивления. Доктор Беддоис, слывший очень замкнутым и сухим человеком, неожиданно воззрился на него с непонятной улыбкой.

— Гэмфри, вы большой шутник. Как вы могли поставить железный штатив рядом со склянками. Ну как же громко они зазвенели! — И он разразился смехом на всю лабораторию.

— Действительно, веселая история, — поддержал его Дэви я тоже начал смеяться.

Ученые стояли друг против друга и не могли успокоиться от хохота. Необычный шум привлек внимание ассистента из соседней лаборатории. Открыв дверь, он замер на пороге: «Они что, потеряли разум?» Ассистент зажал рукой нос и крикнул:

— Скорее выходите! Вам необходим свежий воздух. Вы же отравились!

На воздухе Беддоис и Дэви действительно понемногу пришли в себя. Однако головная боль не проходила и говорила о том, что этот «безвредный газ» оказал сильное действие на их организм[305].

— Ваш газ ужасно меня развеселил, а теперь вот голова трещит от боли.

— Надо погулять еще немного на воздухе. Но все же в этом неприятном происшествии есть и польза, мы открыли новое свойство этого газа. Надо только хорошенько проветрить лабораторию.

Дэви отправился в дом Беддоиса, где ему были отведены две комнаты. В одной он устроил себе спальню, в другой — кабинет для работы, где он проводил долгие часы, сочиняя поэмы и сонеты и находя в этом отдохновение. Немалая заслуга в том, что Дэви по-прежнему увлекался поэзией, принадлежала миссис Беддоис. Нередко в ее доме собирались известные в то время английские поэты и писатели, которые оценили незаурядные литературные способности ученого и приняли его в свою среду. Самуэль Колридж, Роберт Саути и Уильям Вордсворт[306]помогли Дэви опубликовать многие его стихи. И все-таки он больше всего на свете любил химию, находя в неутомимых исследованиях свою особую поэзию.

— Мистер Дэви, тут напечатана интересная статья. Доктор Беддоис просил вас ознакомиться с ней, — сказал ему помощник, подавая последний номер «Трудов Королевского общества».

Дэви углубился в чтение. Его внимание привлекла публикация Николсона и Карлайла «Разложение воды электрическим током гальванического элемента»[307].

— Том, а ведь действительно интересно! Ученые получают водород и кислород, разлагая воду. Значит, и другие вещества можно также разлагать электрическим током. А не удастся ли нам, используя этот же метод, получить другие, еще не известные вещества?

— Как они делали это? — спросил Том.

— Попробуем повторить. Принеси-ка гальваническую батарею, которую приготовили для доктора Беддоиса.

Работа увлекла Дэви. Теперь его интересовало только действие электрического тока на различные вещества. Он изготовил специальные сосуды, куда помещал вещества и пропускал через них ток. Заказал специальные формы, в которые запрессовал электроды. Первые результаты настолько ободрили его, что он бы еще долгие годы работал над этой проблемой, не появись однажды в его лаборатории граф Румфорд[308].

— Мы создаем институт, — сказал он, — который будет находиться в Лондоне. Мы решили назвать его Институтом развития науки и распространения полезных знаний. Мы предполагаем не только читать лекции студентам, но и вести научно-исследовательские работы.

— Мне неловко подводить доктора Беддоиса, с которым я проработал немалое время, однако предложение ваше заманчиво, и, думаю, он меня поймет.

— Вы будете занимать должность ассистента по химии.

Дэви, выросший на ферме и не очень-то сведущий в изысканных манерах высшего общества, поначалу не понравился графу. Однако очень скоро он понял, что первое впечатление об ученом обмануло его. Долгая беседа, которая скорее походила на мучительный экзамен, убедила графа Румфорда, что перед ним человек незаурядного таланта и исключительного красноречия.

В начале 1801 года Дэви переехал в Лондон и занял скромную должность ассистента. А на следующий год он стал уже профессором. Первые же лекции, которые читались им в переполненных аудиториях, снискали ему славу блестящего оратора. За короткое время Дэви стал одним из самых популярных людей в Лондоне. Королевский институт превратился в место паломничества не только студентов, ученых и любителей науки. Сюда съезжались и самые красивые женщины Лондона, которые с восхищением слушали известного лектора, хотя и не понимали ни слова из того, о чем он говорил.

Ученого желали видеть повсюду: на премьерах в театре и на официальных приемах, в литературных салонах и в респектабельных домах английских красавиц, устраивавших в его честь званые обеды. Но вся эта суета не вскружила голову молодого ученого. Дэви по-прежнему читал лекции по прикладной химии и агрохимии, вел исследовательскую работу по минералогии, металлургии, кожевенному делу, агрохимии. Но не всегда ему на поприще науки сопутствовала удача. У Дэви не было хорошей школы, заложенной в детстве; в юности ему самому порой приходилось докапываться до прописных истин. И он отказался от исследований по минералогии, так как в этой области необходимы были серьезные знания по аналитической химии, которых ему недоставало. От исследований в области кожевенного дела ему также пришлось отказаться. Зато он преуспел в работах по агрохимии. Его давний знакомый сэр Томас Бернард, владевший большими наделами земли, предложил ему земельный участок для проверки некоторых предположений неподалеку от своего родового имения в Раухэмптоне. Дэви часто ездил туда, чтобы лично убедиться в результатах, полученных сотрудниками его лаборатории.

— Ралф, чем удобряли эту грядку? И почему нет на ней таблички с названием удобрения? — спросил он как-то помощника, приехав из Лондона.

— Табличка была, мистер Дэви, но, вероятно, куда-то затерялась. Этот овес удобряли древесной золой. Посмотрите, как буйно поднялись колосья.

— Отлично. Вот уже несколько лет наши опыты дают хорошие результаты. Мы научились управлять ростом растений, добавляя в почву нужные им вещества.

— Вчера сюда приезжал мистер Мекероу. Он остался доволен урожаем ячменя, сказав, что обязан этим профессору Дэви. Он хочет непременно встретиться с вами.

Я тоже хочу встретиться, но не только с ним, а и с другими фермерами, которые и нам дали полезные советы по удобрению почвы. Нужно собрать у них подробные сведения. А потом я составлю учебник по агрохимии.

Кроме агрохимии, он продолжал интересоваться проблемами химического действия электричества. Опыты, начатые в Клифтоне, дали весьма обнадеживающие результаты, и он намеревался продолжить исследования. Однако Дэви был ограничен временем и не сумел осуществить своих планов. Лишь в 1806 году ему удалось систематизировать свои наблюдения в этой области. Он изложил их в лекции «О некоторых химических действиях электричества», с которой выступил перед Королевским обществом и которая принесла ему новый успех.

О Дэви заговорили как об авторе великого открытия. Поистине неслыханная сенсация — электричество в химии!

Окрыленный своими достижениями и всеобщим признанием, ученый развернул обширные работы в лаборатории. Первые исследования помогли ему открыть два новых металла[309], но этого было не достаточно. Дэви почти ничего не знал об их свойствах, так как не мог получить эти металлы в больших количествах. Новые металлы, калий и натрий[310], отличались чрезвычайно высокой реакционной способностью.