Просто не забывай дышать (ЛП) - Шиэн-Майлса Чарльза - Страница 44

В этот момент выходит из кабинета отец.

— Джулия, приятно видеть тебя, — говорит он и обнимает ее. Затем он поворачивается, как всегда немного смутившись, и протягивает руку: — Крэнк, — говорит он, его тон осторожный.

— Привет, пап, — говорит Крэнк, усмехаясь и хватая моего отца в медвежьи объятия. Мы с Кэрри обмениваемся взглядами широко раскрытых глаз, когда Джулия немного хихикает.

Когда они разрывают рукопожатие, глаза отца опускаются на Сару. Я жду взрыва.

— Сара, — говорит он. — Пожалуйста, поднимись наверх и переоденься перед обедом.

Она смотрит на него, и в ее глазах вспыхивает неповиновение.

— Но Крэнк одет неофициально! Я не хочу одевать платье, — говорит она.

— Если бы Крэнк был в платье, я мог бы попросить его переодеться. Но то, что делает Крэнк — не имеет значения, юная леди. Крэнк профессионал, который сам себя содержит, и может одеваться неуместно, как захочет. Ты, напротив, все еще учишься в школе. И я плачу за твою еду и жилье, по крайней мере, ближайшие несколько лет. Так что, если я говорю тебя переодеться, ты идешь переодеваться. Больше по этому вопросу я ничего не скажу.

Она бросает взгляд на отца, бормоча «Боже!», затем топает наверх.

— Что ж, — говорит отец формальным тоном, который всегда использует. — Давайте перейдем в столовую, и, возможно, Сара присоединится к нам позже.

Он идет в столовую, Джулия и Крэнк идут прямо за ним, а мы с Джессикой следом. Столовая обставлена маминым лучшим фарфором, который отец купил для нее в те два года, что мы жили в Пекине, прежде чем я пошла в среднюю школу.

Мама вышла из другого входа. Она накрывала на стол, приносила еду, затем выходила «освежиться», как она любит говорить. Теперь она носится над нами, корректируя размещение за столом.

Обычно отец сидит во главе стола, а мама на другом конце. Крэнк и Джулия ближе всего к отцу, лицом друг к другу. Мы с Кэрри занимаем два места в центре, а близнецы сидят со стороны мамы.

К сожалению, похоже, война, бушующая между близнецами, перевернула все. Чтобы свести конфликт к минимуму, Сара сидит слева от меня, рядом с отцом, а Кэрри справа от меня. Напротив нас Джессика рядом с мамой, в другом конце стола от своей близняшки, и Крэнк с Джулией рядом друг с другом.

Джулия встречается со мной глазами, когда мы садимся, и одаряет улыбкой. Крэнк, сидящий напротив пустого места, куда сядет Сара, ухмыляется и пускается в разговор с моим отцом о внешней политике. Если бы он начал разговор с нейрохирургом, разговаривая о строении мозга, я была бы не сильно удивлена.

То, что происходит дальше, удивляет меня больше. Мой отец отвечает ему не только спокойным и рассудительным тоном, но на самом деле в довольно теплой манере. В течение нескольких минут они погружены в обсуждение экономической политики Китая, на которой специализировался мой отец.

— Что ж, — говорит маме Кэрри. — Неужели это не мило? Дадим Саре еще пару минут и накрываем на стол.

Вместо того чтобы организовать третий разговор за столом, мы с Джулией остаемся относительно спокойными.

Затем входит Сара.

Она переоделась в платье, как просил отец. Но я не думаю, что это то, что он имел в виду. Во-первых, она нанесла макияж. Толстая черная подводка для глаз, черные тени для век и черная помада. Она одета в черное кружевное платье, которое одевала на похороны дяди Рафаэля два года назад, и которое точно не подходит ей сейчас. Ее грудь практически вываливается из платья, и прекрасно видно, что она надела черный кружевной бюстгальтер под платье.

Я затаила дыхание, ожидая неизбежного взрыва. Мой отец награждает ее колким взглядом, но ничего не говорит, вместо этого возвращается к своей беседе с Крэнком, который поднял проблему группы: подделка сувениров в огромных количествах, которые производятся в Китае и продаются по всему миру. Проблема исчерпана после того, как второй альбом группы стал золотым.

— Я понимаю незначительное пиратство, знаете ли, — отвечает Крэнк. — Я из бедных. Но речь идет не о нескольких копиях альбомов, а о целых заводах, изготавливающих те же самые предметы, что и у нас. А это большая часть того, что мы делаем в нашей жизни.

Отец кивает.

— Действительно, это самая большая проблема, с которой я сталкивался в последние годы дипломатической службы. Это одна из причин, почему я был назначен на должность посла. Но я скажу тебе, правительство Китая на самом деле не заинтересовано в сотрудничестве.

Сара подавлена. Достаточно ясно, чего она ожидала, даже хотела — скандала. Вместо этого, и отец, и мать проигнорировали ее. Когда она зашла в комнату и села на место, Джессика глумилась над ней.

Сара награждает Джессику неодобрительным взглядом и занимает место слева от меня. Но Крэнк исправляет это одним легким движением. Он награждает Сару улыбкой и подмигивает. Она мгновенно оживляется, к большому неудовольствию моих родителей.

— Что ж, — говорит отец. — Давайте есть. Аделина, произнесешь молитву?

Мы беремся за руки, и мать произносит короткую молитву. Мы все говорим или бормочем в конце: «Аминь».

Отец передает блюда. Я наклоняюсь к Кэрри и шепчу:

— Папа и Крэнк выглядят более… общительными.

Она шепчет:

— Я думаю, Джулия дала отцу проверить банковский счет Крэнка после последнего альбома.

Я усмехаюсь, и мама говорит:

— Девушки, я понимаю, что вы были в колледже, но не забывайте о манерах.

Я киваю, извиняясь. Кэрри двадцать шесть лет, кандидат в крупном университете со значительным количеством собственным публикаций. Я уверена, что она нигде не идентифицируется как «девушка», за исключением этого стола.

Почему-то не так уж и обидно сидеть за одним столом с Кэрри.

— Аделина, сегодня утром я слышал тревожные новости. Сына Брюеров, Рэндела, арестовали.

Я замираю на месте, и Кэрри под столом хватает меня за бедро. Напротив Кэрри, расширяются глаза Джессики.

— Боже мой! — говорит мама. — Что произошло?

— Похоже, что его обвиняют в изнасиловании. Я уверен, это не правда… возможно, это один из тех случаев, когда они были слишком пьяны, и она пожалела об этом позже.

Я замираю, не в силах думать, не в силах дышать.

— Это ужасно, — говорит отец. — После обеда, думаю, будет для всех разумно навестить Брюеров. Мы давно с ними не виделись, и было бы хорошо отплатить уважением и помочь им, чем сможем.

— Нет, — говорю я, слово вылетает из моего рта.

Кэрри сильнее сжимает мое бедро, Джессика открывает рот в изумлении. Джулия и Крэнк уставились на меня, а отец внимательно разглядывает. Однако моя мать та, кто говорит.

— Александра, я понимаю, что, не смотря на наши усилия, тебе никогда не нравился Рэнди. Но ты будешь вежлива за этим столом. И поедешь с нами, как предложил твой отец. Он хороший молодой человек. Я уверена это обвинение не что иное, как ложь.

Я наклоняюсь вперед на своем стуле, мой желудок сводит судорогой, и стискиваю зубы, пытаясь сдержать ярость, которую я прежде не ощущала. Я могу чувствовать, как она устремляется по моему телу, и на секунду я хочу что-нибудь разбить, все что угодно.

— Твоя мать права, — говорит отец. — Если бы это зависело от меня, ты бы отказалась от щенячьей любви к этому солдату и вышла замуж за Рэнди.

Я парализована. Не могу ничего сказать, потому что если начну, то не буду в состоянии остановиться. Я протягиваю руку, пытаясь взять свой бокал, и в конечном итоге проливаю его содержимое. Теперь все члены моей семьи смотрят на меня, шокированные моим странным поведением, или в случае Джессики и Кэрри — в ужасе.

Моя мать вскакивает на ноги, хватает несколько салфеток, которые мы используем, чтобы впитать пролитое вино. Как только мы заканчиваем, отец говорит:

— Надеюсь, разговор окончен.

Я качаю головой.

— Прости?

Я смотрю на него, не в состоянии держать все внутри. Слезы текут по моему лицу.

— Я не поеду никуда к его родителями. Или к нему домой. Понимаешь меня? — ярость и горечь в моем голосе удивляет даже меня.