Чужая глубина - Нормаер Константин - Страница 19

Новость не произвела на Хоакима никакого впечатления. Он словно ожидал подобного ответа и воспринял информацию как источник для новых вопросов.

— Ничего не понимаю, — лишь сказал он. Тихий спокойный голос. И вновь череда несостыковок, которые пришли в голову не только стрелку. — Скажи, зачем тогда мы прёмся в Чет, к эти простодушным ихтианам? Разве нельзя поговорить с Ануком, показать ему карты, приблизительные ориентиры, и он сам отведет нас к Псиону. К чему такие сложности? И еще, разъясните мне неучу, каким образом нам удастся вытащить огромный шелф из каменных тисков?

— Думаю, нам не придётся этого делать. И еще, хочешь знать моё мнение, если нам удастся добраться до обломков батисферы, найдём разве что обуглившиеся останки, — быстро произнёс Кимпл и, немного помолчав, добавил: — Больше у меня нет для тебя ответов. Но скажу одно — пока находимся в подчинение ренегата Крошина, мы обязаны выполнять его приказы. И действовать чётко, согласно подводному уставу. Ошибки обсудим потом, когда закончится рейд.

— Получается, ты просто слепо доверяешь адмиралтейской мурене? — удивился Хоаким.

— Пока да. Но знаешь, у меня существует великое желание избавиться от поводыря и прозреть.

— Ну-ну, посмотрим. Только вот опасаюсь я, а что если ты обретёшь свои зенки слишком поздно, когда твоя самонадеянность заведёт нас в такие дебри, что обратно пути уже не будет…

— Боишься смерти? — прищурился Кимпл.

— Боюсь не достигнуть намеченной цели!.. — рявкнул Хоаким и сплюнул себе под ноги.

Путь тянулся между огромными сталактитами, огибал опасные грани сталагмитов и упирался в висячие мостики, помогающие перебраться через ледяные воды рек Подземья. А мощные поручни, скованные между собой ржавой металлической цепью, наводили на мысль, что ихтианы достаточно трудолюбивы. Иначе никак нельзя было объяснить четкие границы тропки, указатели со странными символами, а также бесчисленное множество гигантских горшков, в которых росли новые элюмины. Рассадники ставили в тех местах, где начинался полумрак. Отжившим свой срок кораллам для перерождения необходимо было, по меньшей мере, три-четыре десятка часов, чтобы на каменных стенах появлялись первые ростки святящихся граней.

Анук не замолкал ни на минуту, демонстрируя гостям особенности своего мира. Правда, его рассказ вскоре потерял содержательность и стал довольно утомительным, чтобы слушать его дальше, но достаточно быстрым, чтобы исхитриться прервать ихтиана хотя бы на минуту. Или перевести разговор в иное русло. Хотя назвать эту трескотню беседой было бы неправильным. Кимпл слышал исключительно голос Анука, и лишь иногда его перебивал осторожный вопрос Крошина. Судя по всему, ренегат мирился с непривычной для него ролью вечного слушателя, но даже у самого уравновешенного человека, в отличие от ихтианов, наступает предел. И тогда…

Крик ренегата оказался таким пронзительным, что Анук быстро ретировался и, совершив три огромных прыжка, очутился рядом с Кимплом.

— Что это с ним? — как ни в чем не бывало поинтересовался ихтиан.

— А как ты думаешь? — без особого энтузиазма, ответил Кимпл.

— Даже предположить не могу. Вы люди такие странные. То просите рассказать о Подземье, то орете, словно пучеглазые руллы.

— Кто? — не понял бригадир.

— Ну, руллы! Помнишь, я тебе рассказывал? Часов двести назад, при нашей последней встрече.

Об исключительной памяти ихтианов у глубинщиков ходили настоящие легенды. Спроси у нечеловека, что было с ним тысячу часов назад, — и он расскажет тебе всё до мельчайших подробностей, даже не запнувшись. Поинтересуйся у ихтианов, как жили их предки, и они припомнят тебе сотни лет бытия предков.

— Прости Анук, но я…

— Я знаю, что у вас, людей, память короче, чем у рыб. Да и неважно, — похоже, ихтиан сегодня был в ударе и не собирался останавливаться на достигнутом. Выставив вперед свою перепончатую лапу, он указал куда-то вдаль и весело выкрикнул: — Тогда посмотри и убедись — наши руллы самые пучеглазые руллы в мире!

Небольшой навес, примитивная деревянная утварь и маленькая горка костей. Таким, как выяснилось, был дом пресловутых руллов. Совершенно не обращая внимания на присутствие чужеземцев, двое абсолютно бесцветных, будто вываленных в крахмале, представителей низшего звена ихтианов занимались нехитрым делом — с жадность пожирали крохотных ракообразных. Выглядели они один в один как Анук, а вот вели себя достаточно примитивно. Издавая какие-то странные, похожие на уханье совы звуки, они больше напоминали приматов, чем действительно разумных существ.

— Насколько они опасны? — после короткого наблюдения, внеся очередную пометку, уточнил Крошин.

— Не опаснее острохвостого гарагула, — отмахнулся Анук.

— Бригадир, поговорите с нашим проводником. Пусть либо молчит, либо научится в нашем обществе выражаться более яснее, — нарочито обратился Крошин к Кимплу, а не к ихтиану.

— Попрошу его при первой же возможности, — откликнулся Кимпл. Ему совсем не хотелось принимать высокомерную игру Крошина. Но в противном случае, он чувствовал, как в любую минуту может разгореться ссора. А нагнетать обстановку в Подземье было подобно смерти.

Кимпл знал на собственном опыте — безобидными руллами незнакомый мир не ограничивается. В шахтах, разломах, залах и полумраках туннелей обитают существа куда опаснее, чем простодушные пожиратели ракообразных. И от них не скроешься за каменной преградой, не остановишь острыми болтами. Для них даже гарпуны вряд ли станут серьезной помехой. А желание добраться до аппетитных чужаков, пахнущих незнакомым надводным миром, может стать отличной мотивацией для начала охоты.

— Но почему они такие беспомощные? — Ольга подошла почти вплотную к ихтианам и, присев, попыталась получше рассмотреть их белесые морды.

— Таково их предназначение, — откликнулся Анук. — При распределении им досталась именно участь руллов и никак иначе.

— Как это досталась? — не понял Крошин. — Им что же, просто не повезло?

— Что такое везение? — Анук смешно выставил вперед губы, и почесал затылок. — Не понимаю этого слова. У нас все одинаково. Родился ихтиан или ихтианка, это хорошо. Воспитываются они одинаково, пока не достигнут первого рождения. А потом приходит Алр, слуга холодных Норн, и говорит, кто кем должен стать в единой цепи развития.

Крошин нахмурился и пару минут переваривал полученную информацию, а затем вновь обратился к бригадиру:

— Ради всего святого, Кимпл, переведи эту белиберду.

Тот в ответ только кивнул:

— Анук хочет сказать, что Алр, по-нашему священник, заранее знает, кто кем должен стать. Ему об это сообщают три сестры Норн — местные божества. Поэтому у них нет понятия везение. Каждый из них занимает определенное место в жизни и не может ничего поменять. Как звенья цепи…Понимаете?

— Великой цепи, — внимательно слушая речь бригадира, поправил того Анук.

— Прости. Великой цепи!

— Получается, в вашем случае выгоднее всего стать этим самым Алром, — усмехнулся Большой Ух.

Анук в ответ надул щеки и деловито заявил:

— Выгоднее всего быть рыбешкой. Ей не приходится думать, и она умеет плавать в большой воде сама по себе, без помощи бульба-бамы.

— Кажется, я сойду с ума от такого бредового объяснения, — не выдержал Жуй Крошин и, отойдя в сторону, ехидно подметил: — И еще бригадир, если я не ошибаюсь, не так давно вы пытались убедить меня, что у нас катастрофически мало времени. Но, между тем, при любом удобном случае вы пытаетесь затормозить рейд. Советую вам быть порасторопней. В противном случае, у вас не будет возможности переложить вину на других. Уж я за этим прослежу.

— Нисколько в этом не сомневаюсь, сэрг, — пропустил выпущенную в него шпильку Кимпл.

И уже совсем тихо, ренегат шепнул бригадиру на ухо:

— Запомни, со мной лучше дружить, а не враждовать.

Точный механизм часов, которые Большой Ух получил в знак поощрения во времена службы адъютантом у одного старого отставного аншеф-адмирала, виделся ему неким вечным двигателем, способным работать всегда и везде, только не забывай покручивать коронованное колесико заводки. Дорогая вещь. Да что там дорогая, самое настоящее состояние, умещающееся в нагрудном кармане офицерской куртки. Ни вода, ни пыль, ничто на свете не способно уничтожить этот идеальный механизм. Именно с этим тикающим оплотом силы и уверенности ассоциировал самого себя Гилфрид. Когда-нибудь, благодаря изворотливости и природной расчетливости, он станет таким же непробиваемым и совершенным во всех отношениях. Только нужно придерживаться трех основных правил: действуй четко, своевременно и просчитывай все заранее. Прямо как часовой механизм.