Периодическая таблица научной фантастики - Суэнвик Майкл - Страница 8

В пользу ванадия можно сказать так мало! Это мягкий и ковкий белый металл. Ну и что? Его точка кипения – 3450 градусов. Кого это волнует? У него нет никаких желаемых свойств и, что хуже, он не стремится их приобрести. Вот и все, и так оно и останется. Я уже потратил на него времени более чем достаточно. Навеки умываю руки!

Ванадий – существенный элемент в куриной диете.

24, Cr, Хром, 51.996

Крошка

Она была двухкулачковой Шевроле 57 года с процессором Пентиум 88, наклонными хвостовыми плавниками и хромированная с ног до головы. Она опустила верх, когда увидела, что я иду, и я запрыгнул через борт на водительское сиденье. Она облегла меня, словно перчатка.

– Куда, босс? – спросила она.

– Куда пожелаешь, Крошка. Давай покатаемся.

И мы погнали. Верх опущен, надрывается радио, и большая жирная полная луна гонится за нами в ночи.

Мы были где-то в Северной Оклахоме, когда бледно-белый кабриолет промелькнул мимо нас, словно мы стояли на месте. Его вела женщина с длинными светлыми волосами, которые развевались за ней подобно флагу. Она была молода, и у нее была классная грудь. Я мог судить об этом, потому что на ней не было блузки. Она показала нам палец, проревев мимо.

К багажнику была прикреплена сделанная от руки надпись: «Поймаешь меня – сможешь поиметь».

– Как cчитаешь, Крошка? Сможем ее поймать?

– Она так же хороша, как и ты, босс.

Крошка рванула вперед.

Тремя штатами и столькими же часами позже мы нагнали бледный кабриолет. Крошка сделала финт влево, затем двинулась вправо и обошла его по обочине. Она оказалась прямо перед нашей добычей, а затем прижала ее прямо к краю Великого Каньона.

Я получил свою награду на заднем сиденье машины незнакомки. Искусственный интеллект кабриолета не был запрограммирован как личность и не возражал против отключения, чтобы оставить нас наедине. После мы говорили.

Девушку звали Селеста. Мы и вправду поладили. Мы были родственными душами. К тому времени, как рассвет воцарил над Каньоном, мы были по уши влюблены.

У меня не было постоянного жилья, поэтому Селеста предложила мне пожить с ней. Я решил, что возможно настало время покончить со своим скитальческим образом жизни, и я сказал «да». Мы договорились, что я поведу, а ее машина последует до дома за нами. Я сорвал надпись с ее багажника и выбросил ее.

Но когда я вернулся к Крошке, верх был поднят, и она не открывала двери.

– Брось, – сказал я. – Хватит шуточек.

– Как ты мог? – начала кричать крошка. – Разве не я всегда была с тобой? Что эта шлюшка может предложить такого, чего я не могу?

– Ну, видишь ли, когда мужчина и женщина...

– Дело в сексе, не так ли? Вечно секс! Проклятье, любовь – это больше, чем просто стыкующиеся части тела. Любовь – это духовное единение верных сердец и верных умов. Я думала, у нас оно есть! Я думала, у нас что-то особенное.

– Ну, не будь такой, – сказал я, смущаясь. – Я не собираюсь от тебя избавляться или что-то в этом роде. Селеста и я...

– Я не буду делить тебя! Не буду!

Визжа колесами, Крошка дала задний ход. Затем она остановилась, догнала движок до крика и рванула вперед.

– Селеста, – завопил я. – Беги!

Но она вовсе не пыталась задавить Селесту либо меня. Она набрала полную скорость и спрыгнула с края Великого Каньона. Какое-то время она летела.

Ударившись о дно, она взорвалась в пламени.

Селеста нежно обвила рукой мою талию. Я печально покачал головой.

– Женщины, – сказал я. – Кто их поймет?

25, Mn, Марганец, 54.9380

Граффити

Художники Ласко использовали марганцевую руду и древесный уголь, чтобы смешивать свои черные краски. Художники Ренессанса использовали оксид марганца для обогащения коричневого в своей умбре. Марганцевая голубая краска исчезла в двадцатом веке. В двадцатом и двадцать первом веках было МНОГО художников, большинство из которых были паршивыми, но все они хотели самые лучшие краски. К тому времени, как человечество основало свои первые колонии в глубоком космосе, все лучшие натуральные пигменты на поверхности Земли были исчерпаны.

Бамворт был астероидом из внешнего пояса, настолько отдаленным от Земли, что когда Сэм Эверсонг на него приземлился, он находился в пути уже три месяца. Крайне-дистанционный анализ, проведенный «Высококлассными Рудами Саммергарден» выявил, что Бамворт богат марганцем и оксидом железа. Сэма послали, потому что он был не против одиночества. Он провел три месяца, рисуя на своем электронном холсте. Это было все, что имело для него значение.

Анализ оказался верным. Сэм потратил еще один месяц на добычу лучших натуральных пигментов, с которыми он когда-либо имел удовольствие работать. Когда грузовой отсек корабля был полон, он пристегнул себя к месту пилота и включил двигатель Кили.

Вспыхнув, трубка Исли взорвалась.

Двигатель умер.

Поскольку все системы жизнеобеспечения были продублированы, ОНИ были в порядке. Поскольку у Сэма был годовой запас продуктов и кислорода, ОН был в порядке. Но корабль никуда бы не полетел без новой трубки Исли, а на нем, естественно, не было запасной. Так что Сэм вызвал базу. Они пообещали прислать спасательного робота немедленно.

– Просто продержись три месяца, – сказал Саммергарденовский диспетчер. – И все будет отлично.

– Без проблем.

Сэм подобрал свой электронный холст. Он не включился. Он заряжался, когда взорвалась трубка. Его сжег перепад напряжения.

– Ну и какого черта я буду делать ТЕПЕРЬ? – спросил он себя. Он выглянул из бокового люка на поверхность астероида. Гладкая и манящая, словно лист бумаги. Он подумал о всех тех пигментах в грузовом отсеке.

Три месяца спустя, когда прибыл с новой трубкой Исли спасательный робот, грузовой отсек был почти пуст, а весь астероид покрыт громадными рисунками. Бизон! Лошади! Космический корабль! Киты!

Сэм вернулся на Землю, где и был уволен без увольнительного пособия.

Сто лет спустя Бамворт (к тому времени переименованный в Эверсонг) был объявлен Культурным Достоянием Солнечной Системы.

Тысячу лет спустя несмотря на серьезные возражения со стороны местного населения, он был перемещен на орбиту Планеты Мира, столицу Конфедерации Миров Млечного Пути, где он мог быть оценен по достоинству.

Сегодня это единственный уцелевший артефакт интригующей расы, когда-то известной как Человечество.

Сэм получил работу уборщика. Это была легкая работа, оставляющая ему ночью много времени для рисования. Он был счастлив.