Над Тиссой (иллюстрации Г. Балашова) - Авдеенко Александр Остапович - Страница 17

Шапошников, подумав мгновение, ответил:

— Соблазнительна вот эта глухая лощина: густой кустарник, неглубокий ручей с твердым дном. Ведет к автомобильной дороге.

— Да, и на мой взгляд это наиболее вероятное направление лазутчиков. Нацельте наряд на верхний конец лощины. И сейчас же, немедленно пошлите дозор на левый фланг. Лучше всего, если вы займетесь этим лично. Не исключена еще какая-нибудь неожиданность.

Отдавая последнее приказание, Громада исходил из того, что в то время, когда одна группа нарушителей прошла на правом фланге заставы, другая могла продвигаться на левом. Иногда граница демонстративно нарушалась сразу на двух направлениях, с тем чтобы добиться успеха на третьем, якобы менее важном направлении, куда и устремлялся главный нарушитель.

На дворе заставы, за туманным окном послышался топот разгоряченных коней, возбужденный лай сторожевых собак, сдержанные голоса пограничников.

Застава, как обычно в подобных случаях, точно действовала по приказу, отданному капитаном Шапошниковым.

Группа пограничников с розыскной собакой пошла по следу нарушителей, другая — параллельно, третья спешила отрезать врагу пути возможного выхода в населенные пункты, к шоссейной и железной дорогам. Фланги прикрывали соседние заставы. Граница на всем этом участке была закрыта — отрезался обратный путь врагу на тот случай, если он попытается вернуться туда, откуда пришел.

Подвижные, хорошо вооруженные пограничные наряды должны в самое короткое время сомкнуть петлю вокруг нарушителей.

Опыт Громады, однако, говорил о том, что первое кольцо окружения, сделанное только силами заставы, не всегда обеспечивает победу над нарушителями. Необходимо создать кольцо окружения на значительно большей площади и большей плотности, чтобы исключить всякие случайности.

Генерал приказал по телефону своему штабу ввести в действие резервные подразделения. Громада тщательно подсчитывал, куда может, перейдя границу, добраться за один час или, скажем, за пять часов самый ловкий, изощренный лазутчик.

С каждой минутой все туже и туже сжималась петля вокруг врага.

Стрелка часов подходила к цифре, когда, по расчетам генерала и по результативным данным операций такого же характера, нарушители должны были быть схвачены.

Громада ждал…

…Тщательно изучив следы, Смолярчук вернулся к собаке.

Витязь успел отдохнуть и успокоиться. Взяв его за поводок, старшина спокойным, но властным голосом отдал команду:

— Нюхай! След!

Витязь возбужденно нагнул голову, энергично обнюхал следы и рванулся вперед.

— Хорошо! Хорошо! — одобрял старшина собаку и, чуть сдерживая ее на поводке, бежал за ней.

Степанов следовал на расстоянии видимости. Рядом с ним, почти плечо к плечу, — Каблуков.

Смолярчук бежал расчетливо, без слепого азарта, губительного для дальнего преследования. Его поведение передавалось Витязю. Собака уверенно шла по следу — сначала по заросшей бурьяном лощине, потом по горному склону, по дну лесного оврага. Густой туман не служил ей препятствием.

Все, чем обладал Витязь: смелость, выносливость, отвращение к пище из чужих рук, злоба к посторонним людям, обостренное обоняние, тонкий, натренированный слух, уменье лазить по лестницам, прыгать через изгороди, преданность своему хозяину, — все, решительно все было привито ему человеком. Сотни, тысячи километров проделал Смолярчук с Витязем в часы тренировок. Лесом и оврагами, степью и болотами. Днем и ночью. До ста километров на север, на восток и на северо-восток исходили Смолярчук и Витязь яворскую округу. Вот и здесь, где они сейчас находятся, тоже побывали не раз.

Из-за туч вышла луна. Чем круче к северу поднимались горные склоны, тем прозрачнее становился туман. Вот уже сквозь бледную кисею стали видны деревья, каждое в отдельности, а через некоторое время лес стал проглядываться в глубину. Теперь, несмотря на резкое возвышение местности, бежать было легче.

Смолярчук оглянулся. Каблуков не отставал ни на шаг. Он по-прежнему бежал слева от старшины, чуть позади. Поверх плеча ефрейтора Смолярчук увидел скуластое, раскрасневшееся, исполненное решимости лицо Степанова.

Где-то слева и справа от пути преследования Смолярчука шло параллельное преследование. Далеко впереди, там, в горах, к узлам дорог и перевалам скакали верховые пограничники, спешившие наперерез врагу. Смолярчук пока не видел ни одного пограничника из этих групп, но он твердо знал, что начальник заставы послал ему помощь. И мысль о том, что его товарищи по оружию, его друзья — вся родная пятая застава поднята по тревоге, что все поддерживают его, вместе с ним разделяют ответственность за поимку нарушителей, — мысль эта придавала Смолярчуку силы, укрепляла уверенность в себе.

Витязь равномерно тянул поводок. В заболоченной низине, которая возникла внезапно, следы вдруг исчезли. Нет, они не исчезли, это твердо знал Смолярчук, они есть, но Витязь их не находил под водой.

Вверх или вниз по течению заболоченного ручья направились нарушители? Конечно, им выгоднее выйти вон туда, в березник, растущий на противоположном, сухом конце низины. Богатый опыт борьбы с нарушителями, знание их тактики помогли Смолярчуку угадать уловку врага, сэкономить время, сократить путь преследования. Витязь, как и ожидал Смолярчук, быстро нашел продолжение следа на той стороне ручья, в березнике. Петляя, следы потянулись в гору, потом вывели на светлую поляну, а оттуда снова в густой и сырой лес, куда почти не проникал лунный свет.

Витязь рвался вперед и визжал. Обычно такое поведение собаки означает, что поблизости затаились нарушители. Смолярчук не останавливался, зная, что в лесу на влажной мшистой почве и вследствие малоподвижности воздуха свежий след сохраняется очень долго. Витязь возбужден именно по этой причине — свежее, «горячее» стал след.

Опыт подсказывал Смолярчуку также, что нарушители приложили все силы, использовали каждую минуту, чтобы как можно дальше уйти от границы, как можно скорее выбраться из запретной зоны на простор. Значит, можно преследовать смелее, не растрачивая драгоценного времени на предосторожности. Пока они излишни. Пока!

Собака живет в мире запахов. В лесу этот мир исключительно многообразен и сложен. Человек не улавливает и сотой доли того, что доступно собаке. На пути Витязя витало множество запахов — эфирных масел, корней многолетних растений, мхов, поврежденного почвенного покрова, прелых листьев, разных лесных обитателей. Витязь различал среди них тот единственный запах следов нарушителей, который учуял на исходном рубеже. Даже боковой ветер не мог до конца уничтожить этот индивидуальный, неповторимый запах разыскиваемых.

— Хорошо! Хорошо! — подбадривал друга Смолярчук.

Вдруг Витязь возбужденно взвизгнул, резко остановился. Старшина отпустил поводок. Собака стремительно бросилась в сторону. Пробежав несколько метров, она остановилась под деревом у брошенного нарушителями ранца немецкого образца. Смолярчук поднял его, передал Каблукову и побежал дальше, вслед за собакой.

Дорога! Витязь нерешительно остановился. Простым глазом было видно, как много здесь, по дороге, прошло людей, коров, лошадей. На влажной земле хорошо отпечатались обувь, копыта, колесные шины.

Нерешительность собаки возросла бы, позволь Смолярчук хоть на минуту усомниться в ее способностях. Стоило старшине нервно дернуть поводок — и она могла бы мгновенно «забыть» след.

— Ищи, ищи след! — повелительно подал он команду.

И Витязь вновь пошел вперед.

Пробежав метров двести по дороге, Витязь остановился, усиленно принюхиваясь. Потом он резко, под прямым углом, свернул вправо, потащил старшину в лес и вывел на поляну, в центре которой были сложены штабеля березовых дров. С подветренной стороны поленницы поднимался дым костра и доносились голоса.

«Они!» — подумал Смолярчук и, оглянувшись на Степанова и Каблукова, положил палец на спуск пистолета. Но странное дело: Витязь не проявлял особенного беспокойства. Поведение собаки смущало старшину. Не на ложном ли следу Витязь?