Ради острых ощущений. Гремучая смесь - Никольская Наталья - Страница 4

Если бы не бабушка, то я просто не знаю, как бы мама нас выходила. Надо сказать, что Ираида Сергеевна — человек своеобразный и вполне самодостаточный. Двойня на руках молодой женщины, которая только-только начала находить вкус в жизни, да еще в отсутствие мужа — это испытание, которое под силу не каждому. Матушка сперва пыталась найти нового мужа через брачные агентства, но, запутавшись в объявлениях и анализе достоинств и недостатков женихов, временно прекратила эти попытки. Однако она периодически возобновляла их даже сейчас, когда выгоняла очередного бой-френда и оказывалось вакантное место.

В общем, в дело нашего воспитания вынуждена была включиться бабушка со стороны отца. Впрочем, я не права, «вынуждена» — это из другой оперы. Евгения Михайловна взялась за наше воспитание не из чувства долга, не принося себя в жертву, а просто потому, что ей так хотелось. И могу сейчас сказать положа руку на сердце — всем хорошим, что во мне есть, я обязана ей. Думаю, что тут и Ольга меня поддержит.

Евгения Михайловна была, что называется, «из бывших», и это до сих пор сквозило в ее поведении. Даже курила она как-то по-особенному. В чем тут секрет — не пойму, но в манере — додержать папиросу, затягиваться и выпускать дым чувствовалась порода.

Наверное, тут сказывались материнские гены — отец Евгении Михайловны был из купцов, а в жены взял себе девушку из обедневшего дворянского рода. Жизнь жестоко обошлась с бабушкиными родными — отец пропал в революцию, мужа в тридцатых годах посадили, и домой он так и не вернулся. Впрочем, и возвращаться уже было некуда — бабушка вместе с малолетним Андреем долгое время скиталась по знакомым, пока ей не перепала комнатушка.

Как Евгения Михайловна умудрилась уцелеть среди этой жуткой круговерти — ума не приложу. Повернись ее судьба по-другому, не миновать бы лагеря и ей, а сыну (то есть нашему отцу) светила бы прямая дорога в детский дом на социалистическую перековку.

Когда я приехала к Евгении Михайловне, то попала прямо за стол — у бабушки был гость, — явление довольно странное. Обычно круг ее общения ограничивался соседями и нашими визитами. А тут сидит у неЬ какой-то подозрительный тип с выправкой военного и держит себя так, словно бабушка ему чем-то обязана. И в разговор со мной гость вступает нехотя, на вопросы отвечает «да», «нет», слова лишнего не скажет.

Ну и денек, однако, выдался. Куда не зайдешь — кругом незнакомые люди! Ладно, думаю, сиди, раз пришел. Бабушка знает, что делает, она не Ольга, у Евгении Михайловны голова неплохо варит, несмотря на солидный возраст (она ведь 1912 года!).

— А Ира уже у меня побывала, — сказала бабушка, отхлебывая чай и хитро прищуриваясь. — Сама понимаешь, в каком она состоянии.

— Очень вкусный чай, бабуля, — невозмутимо отозвалась я. — Это с мятой?

Задавая этот вопрос, я незаметно скосила глаза на гостя — стоит ли обсуждать наши семейные проблемы в присутствии посторонних?

Бабушка поняла мой маневр. Она вернулась к разговору с посетителем и дала понять, что его визит подходит к концу. Тот стал быстро откланиваться, бабушка проводила его до передней, и мне было слышно, как они о чем-то договаривались между собой. Наконец дверь хлопнула, и бабушка вернулась в гостиную.

— Так что там у вас? — спросила бабушка с добродушным вздохом.

Я в двух словах изложила историю о Вале, стараясь не нагнетать напряжения, но и ни о чем не умалчивая — бабушка должна знать всю правду, а мои эмоции тут в расчет не принимались.

— Понятно, — кивнула бабушка. — Вот что значит внятный рассказ. А то Ира кричала, руками махала, и я так ничего и не поняла, хотя она просидела у меня с полчаса. Да что я говорю — «просидела»! Бегала по комнате, словно мышь в ловушке!

— Ну и что ты теперь обо всем этом думаешь? — спросила я Евгению Михайловну.

Когда я задавала этот вопрос, мной двигало отнюдь не чувство вежливости. Дело в том, что бабушка обладала потрясающим — думаю, врожденным, если такое бывает, — чувством здравого смысла и умением оценить ситуацию с наиболее верной точки зрения.

— Я тебе так скажу, — начала бабушка, с удовольствием разминая папироску и вставляя ее в длинный янтарный мундштук, — ты Оле не мешай. Погоди, не перебивай, я еще не закончила. Твоя сестра все делает правильно. Ей сейчас надо о ком-то заботиться, понимаешь? Дети — разговор особый, я уже договорилась с Ирой, что ребята поживут у нее на даче недель-ку-другую.

Бабушка словно бы предупреждала мои вопросы, отвечая на них еще до того, как я собиралась их задать. Я чувствовала сердцем, что Евгения Михайловна права, но мой рассудок отказывался это принимать.

— Ну ладно, раз ты так считаешь, — пожала я плечами, — то пока закроем эту тему. Скажи-ка мне лучше, что это за гость у тебя был?

— Это психотерапевт, — быстро ответила Евгения Михайловна.

Я совершенно ясно видела, что бабушка не очень настроена говорить со мной о своем визитере, и это обеспокоило меня еще больше. Ей-то зачем психотерапевт? Ей, у которой я просто отдыхаю душой и к которой я приехала набираться доброй энергии, как выражается моя прибабахнутая на эзотерике сестрица?

Евгения Михайловна поняла, что так просто от меня не отделаешься, и вынуждена была объяснить причину появления в ее доме столь странного специалиста. То, что она сказала, несказанно удивило меня.

— Видишь ли, Поля, — начала она неторопливо, тщательно подбирая слова, — меня много лет подряд преследует один и тот же сон. Да-да, это так, и дело тут не в возрасте и не в старческих причудах. Я понимаю, что это звучит смешно, но порой многие наши чувства кажутся смешными, когда мы пробуем их описать, правда?

Я внимательно слушала Евгению Михайловну, тщательно следя за тем, что она говорит и как она это делает. Нет, никаких признаков, прости господи, маразма. Все очень здраво, четко и убедительно.

— Меня с поразительной настойчивостью посещает одно и то же видение, — продолжала бабушка. — Обычно это бывает под утро. Я вижу все так ясно, как будто это происходит наяву. Снится мне детская в старом особняке, где мы раньше жили. Все очень явственно, очень четкие краски, лица, как на фотографиях. Даже звуки, представляешь! Вот я слышу шорох, вот няня на сундуке храпит…

Выражение ее лица при этом было настолько выразительным, а взгляд таким глубоким, что в эту минуту мне показалось, что я на секунду заглянула в ее сон. От бабушки не укрылась моя заинтересованность, и в уголках ее морщинистого рта мелькнула улыбка.

— Я — маленькая и лежу в своей кроватке. Надо мной склоняются лица, я вижу мать и отца. Того самого купца Снегирева — помнишь я тебе говорила? — который сгинул невесть куда в восемнадцатом. Я притворяюсь, что сплю, и они, кажется, не подозревают, что я наблюдаю за ними сквозь неплотно сомкнутые ресницы. Они отходят от кровати, и я их больше не вижу. Только по отблескам понимаю, что мама держит в руке свечу, прикрывая пламя ладонью. И они что-то делают в комнате. Мне очень страшно, и я боюсь пошевельнуться, так как знаю, что если они поймут, что не сплю, то будут сильно меня ругать.

— И что же дальше?

— Это все, — с какой-то подавленной грустью улыбнулась бабушка. — Я не знаю, как тебе это объяснить, но сон этот для меня очень страшный. Тени, отблески свечного пламени на подвесках люстры под потолком, какие-то шорохи…

— Понять стороннему слушателю действительно трудновато, но мне кажется, я что-то почувствовала, — сказала я, с трудом переводя дух, так на меня подействовал рассказ бабушки. — Скажи, бабуля, ты думаешь, что тут кроется какая-то тайна, да?

— Это первое, что приходит на ум, — кивнула Евгения Михайловна. — Да, можно предположить, что этот сон что-то означает. Это может быть какой-то намек, причем зашифрованный, какое-то сообщение моего мозга, которое я не могу внятно растолковать.

— А ты пробовала заглядывать в какие-нибудь сонники? — сразу предложила я выход, но бабушка лишь скептически усмехнулась на мои слова.

— Если под пятницу вам приснился присяжный поверенный, то это к свадьбе, — иронически проговорила бабушка. — Или что-нибудь более современное, ведь должны же составители учитывать современные реалии. Например: если приснилось, что у вас завис компьютер, то это к тому, что введут почасовую оплату телефонных услуг.