Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Дедушка и внучка - Мид-Смит Элизабет Томазина - Страница 18


18
Изменить размер шрифта:
– «И золотистые лучи, скользившие в окно».

– О, дедуля, как хорошо – «золотистые лучи». Знаешь, мы жили в таком доме – папа, мама и я, – это был маленький-маленький домик, и солнышко любило заглядывать в него. Я, бывало, говорила: «Здравствуй, солнышко!» – и посылала ему воздушные поцелуи. Давай продолжать, дедуля. Это, оказывается, не наказание, а, напротив, громадное удовольствие. Теперь прочти следующую строчку.

Я хочу услышать, как будет звучать твой голос. Погромче, дедушка, погромче!

– «И красно солнце по утрам
Всегда спешило в гости к нам».

– Чудесно, чудесно! Ура, дедуля, продолжай же!

– «И приносило чудный день.
И светлые мечты»…

– О, дедуля, дедуля!

– «Теперь, увы, нередко я
Прошу, чтобы в ночи
Ко мне пришел глубокий сон,
И мне помог забыться он».

– Я думаю, тот, кто говорит такие слова, хочет, чтобы к нему пришел доктор Иисус Христос, – вдруг серьезно промолвила Дороти.

Она прижала личико к груди деда и горячо поцеловала его.

– У тебя такой красивый голос! Теперь перейди к номеру второму, читай дальше.

Если бы только сэр Роджер Сезиджер прежде мог себе вообразить, что он когда-нибудь при каких-нибудь обстоятельствах будет ради удовольствия маленького ребенка повторять строки, написанные Гудом[10], он подумал бы, что помешался. Тем не менее в данное время старик был совершенно здоров, бодр и, как ни странно, наслаждался едва ли не больше малышки Дороти. Ее восхищенные слова, искренние похвалы казались ему волшебным напитком. Он старался читать все лучше и лучше.

– «Я помню, помню, как в саду
Кивали нам цветы,
Прекрасных ярких алых роз
И белых роз венцы.
Простой фиалки нежный цвет
Блистал, как солнца слабый свет.
Я помню светлую сирень,
А в ней гнездо щегла,
И тот чудесный майский день,
Когда она цвела,
И братика невдалеке,
И саженцы в его руке».

– На этом месте хочется плакать, тут стихи становятся печальными, – сказала Дороти.

– Да, дитя мое, все это стихотворение печально. Сколько строф тебе задано выучить?

– Тетя сказала две; она думает, что две – достаточно большое наказание. Я думаю, если ты придешь на урок и расскажешь их вместо меня, это будет хорошо. Как ты считаешь, дедуля?

– Нет, нет, ни за что.

– Ты что, разве не хочешь это сделать для меня?

– Не могу, дитя, и не хочу. Ну все, с меня довольно стихов. Ты читаешь достаточно хорошо и можешь рассказать наизусть. Только вот понять их ты не в состоянии. Их не поймет ни один ребенок. Только в конце жизни человек может вполне проникнуться ими.

Дороти серьезно посмотрела на деда.

– У тебя был брат? – спросила она. – Ты, может быть, тоже сажал с ним деревце? И он ушел в небесную страну? К Иисусу Христу, да, дедушка? А живо ли еще дерево?

– Ах, Дороти, Дороти. Я никогда не видывал такой странной девочки, как ты. Право, ты умеешь заглядывать в сердце. Да, да, у меня был брат… И он умер. Неважно как, неважно когда. Когда мне было десять, а ему восемь лет, мы с ним посадили дерево. Пойдем со мной. Я тебе покажу его.

Глава X

Северный лес

Мисс Сезиджер не привыкла много ходить и была сильно взволнована. Правда, она хорошо знала Сторм и все угодья своего отца; знала каждый акр этого имения, бывала в лугах, осматривала фермы. Тут не было ни кусочка земли, незнакомого ей.

Но прошло много лет, с тех пор как мисс Доротея бродила по окрестностям старинной усадьбы. Ах, тогда ее всегда сопровождал брат, молодой, веселый, сильный человек, который теперь, по каким-то непонятным причинам, хотел, чтобы его считали мертвым, хотя был жив и здоров.

Ферма Хоум располагалась за густым лесом, где накануне «шествовала» маленькая Дороти. За лесом тянулась пустошь, по которой стелился низкий кустарник. Дойти до фермы можно было и обогнув чащу и шагая по большой дороге до длинного и покатого спуска. А дальше начинались северные леса. Их было три, все очень старые, дремучие, разделялись они полями и считались драгоценными, потому что в них водилось много дичи, кроме того, они состояли из прекрасных строевых деревьев.

Верхний лес был сосновый и, как все хвойные леса, походил на притворы больших соборов с длинными рядами высоких стройных колонн. За этим первым сосновым лесом и стояла ферма Хоум, одна из лучших во владениях Сторма. Низкий каменный дом окружало около сотни акров превосходного пастбища.

Когда мисс Сезиджер была совсем юной, ферму Хоум арендовало семейство по фамилии Честер. Дети хозяина Сторма были знакомы с детьми Честеров и очень любили навещать их. Часто они проводили в Хоуме целый день и все вместе отправлялись в сосновый лес на пикник, с чаем и закусками.

Но после смерти жены в уме сэра Роджера Сезиджера произошли странные перемены. Как он выражался, его сын стал никуда не годным человеком, а сам он принялся копить деньги и увеличил арендную плату за все фермы. Многие отличные фермеры вынуждены были уехать. Семья Честеров тоже предпочла переселиться подальше, настолько непосильными были новые условия. Несколько лет ферма пустовала, и только недавно ее арендовал человек по имени Бардвел. Его никто хорошенько не знал, однако управляющий Сторма, мистер Хэзелтон, был доволен новым арендатором, а сэру Роджеру Бардвел был совершенно безразличен, он никогда не задумывался о нем.

Поколебавшись некоторое время, мисс Доротея решила, что пойдет к плоскому камню не по дороге, а через густые кусты, проскользнув таким образом из одной части леса в другую. Она боялась, что ее заметят, сердце тревожно прыгало в груди, как будто она делала что-то непозволительное. Письмо, лежавшее в кармане и написанное измененным почерком, чтобы никто не признал руку мисс Доротеи, и цветы, сорванные маленькой Дороти, представлялись ей ужасной тайной. У бедной тетушки Доротеи была робкая, слабая душа. Впрочем, никто из людей, питавшихся так, как питались в Сторме, не мог бы чувствовать себя сильным и бодрым.

Она медленно брела по лесу, все время думала о своем брате Роджере и всей душой желала повидаться с ним. В то же время бедняжка смертельно боялась этого. Доротея чувствовала, что может не выдержать потрясения, если снова взглянет в лицо брата и встретится с ним глазами. Кто знает, не упадет ли она даже в обморок? А это было бы слишком опасно, думалось ей. Ведь если кто-нибудь откроет тайну, которую ей доверил брат, горе бедной маленькой Дороти! И горе самой Доротее. Она боялась, что если тайна Роджера откроется, это убьет старого отца.

Осторожно двигаясь по длинному крутому спуску, она чувствовала страшную усталость, а когда наконец дошла до нужного места и отыскала плоский камень с глубоко вырезанной буквой «Р», то задрожала так сильно, что ей пришлось сесть и минуту или две не двигаться, чтобы немного прийти в себя.

Кругом не было ни души. Стоял жаркий день. Мисс Доротея вынула из кармана платок и отерла пот, выступивший на лице. Будет ли у нее достаточно сил, чтобы поднять камень и положить под него письмо? До этой минуты она даже не решалась взглянуть на ферму Бардвела. Брат написал, что в том случае, если он будет дома, в одном из окон, выходящих на юг, окажется маленький красный флаг. Доротея так волновалась, и ее смущение было так велико, что она не решалась посмотреть, не виднеется ли там красного лоскутка.

вернуться

10

Томас Гуд (1799–1845) – английский поэт.