Семь молоденьких девиц, или Дом вверх дном - Мид-Смит Элизабет Томазина - Страница 23

Вайолет тотчас же побежала вниз, чтобы переговорить с матерью.

Не успела она удалиться, как миссис Мартин подошла ко мне и, глядя прямо в лицо, спросила:

– Так вы и есть та самая мисс Маргарет Гильярд, которая дружит с маленькой дочерью лесничего Ферфакса?

– Да, но почему, вы задаете мне этот вопрос? – удивилась я. – И откуда вам известно о моем знакомстве с Сесилией Ферфакс?

– Я многое чего знаю, мисс Гильярд, недаром я долго живу на свете. Я, конечно, ничего худого не могу сказать про Сесилию, но как же это вы хотите быть подругой моей молоденькой барышни и в то же время дружить и с Сесилией? Скажу вам откровенно, что вчера я заходила к ее матери, и та жаловалась на вас, что вы уговорили Сесилию идти куда-то очень далеко, так что девочка вернулась домой совсем измученной. Я ничего не знаю, что и как, но мать Сесилии подозревает, что между вами есть какая-то тайна. Моя же барышня воспитана так, что у нее все начистоту; если же вы, мисс Гильярд, имеете привычку заводить какие-то секреты с вашими подругами, то лучше уж вам с самого начала отстраниться от моей милой барышни.

– Милая миссис Мартин, – попросила я, – пожалуйста, доверьтесь мне! Я ничем не наврежу Вайолет; я слишком дорожу ее дружбой.

– Я верю, что вы чистосердечно полюбили ее; но, во всяком случае, я хотела предупредить вас, так как знаю, как строго леди Пенроуз относится к подругам своей дочери.

Я не сдержалась и разрыдалась горькими слезами. В глубине души я понимала, что старая няня права. Но сильнее всего меня мучило сознание, что я одинока и несчастна, хотя и по своей собственной вине. Я молчала и плакала.

Тронутая моими слезами, миссис Мартин принялась ухаживать за мной; она даже дала мне какой-то порошок для успокоения моих нервов.

Когда вернулась Вайолет, я уже была спокойнее, и мы с ней принялись за вкусный завтрак, который по распоряжению леди Пенроуз все-таки был подан наверх. Скоро я совсем развеселилась и смогла принять участие в обсуждении планов нашего времяпровождения на оставшуюся часть дня. Я узнала, что предполагается устроить катание на лодке по озеру до маленького острова, где нас будет ожидать чай и десерт.

Пока я приводила в порядок свой туалет, Вайолет расспрашивала меня о предстоящем базаре. Зашла речь и о моем участии в спектакле, устраиваемом Джулией и Аделью.

– Какую же роль вы будете играть? – полюбопытствовала Вайолет.

– Ах, что об этом говорить! – воскликнула я. – Противные американки! Они ставят эту пьесу только для того, чтобы себя показать. Мне же они навязали роль глупой служанки.

– Но что ж тут такого, – засмеялась Вайолет, – я сама охотно взялась бы за роль служанки, это всегда выходит так комично!

Когда мы подошли к озеру, все наши уже были в сборе. Скоро мы отчалили от пристани. Я поместилась у кормы вместе с Вайолет, которая мастерски управляла рулем.

Джек то и дело посматривал на меня с усмешкой, и я поняла, что его забавляет моя внезапная дружба с Вайолет. Слезы досады выступили у меня на глазах, я про себя мечтала, чтобы Вайолет была сдержаннее в изъявлениях своей дружбы.

Но не только Джек обратил внимание на мои отношения с Вайолет. Вскоре после возвращения домой из замка Джулия, улучив момент, озадачила меня вопросом:

– Скажите, пожалуйста, что значат все эти глупости?

– Что вы хотите этим сказать? – высокомерно ответила я.

– Я хочу знать, почему Вайолет так возится с вами? Разве вы уже давно знакомы? Она обращается с вами как с самой близкой подругой.

– Она просто полюбила меня, и ей приятно проводить со мной время.

– Но вы должны помнить, Маргарет, что вы ни с кем не можете дружить так, как со мной. Мы ведь с вами связаны тонкой, но прочной цепью, как я вам уже говорила раньше. Есть вещи, касающиеся вас, которые я знаю и о которых Вайолет вовсе не следовало бы знать, так как едва ли они смогут ей понравиться; эти вещи могли бы сильно повлиять на вашу внезапно возникшую дружбу. Мне нет надобности напоминать, что именно я имею в виду, – вы и сами отлично знаете, на что я намекаю. И кстати, Маргарет, я хотела спросить вас еще об одном.

– О чем же именно? – спокойно уточнила я, но сердце мое дрогнуло от страха.

– Сейчас я вам скажу: вы подслушали мой разговор с Джеком в подземелье, не так ли?

– Да, я слышала все ваши изъявления дружбы и прочее, и я нахожу, что по отношению ко мне вы с ним поступили самым бессовестным образом!

– Тише, тише! Не горячитесь. Ваши слова не вполне уместны. Джек рассказал мне много интересных вещей, в том числе, между прочим, и о вашей щедрости. А так как мне хорошо известно, что вы еще недавно сами очень нуждались в деньгах, то мне весьма любопытно было бы узнать, каким образом вам удалось раздобыть золотой, который вы дали вашему брату? Может быть, вы не откажетесь раскрыть мне эту тайну?

– Я могла бы ответить на ваш вопрос, но не желаю говорить с вами об этом, – сильно покраснев, ответила я.

– Это как вам угодно; но все-таки я должна вам сообщить еще кое-что. Сегодня утром мы получили письмо из Лондона от миссис Джефферсон. Что это вы вдруг так побледнели, Маргарет? Вы, должно быть, сильно ушиблись, когда ударились головой в подземелье. Да, так вот, слушайте дальше. Миссис Джефферсон пишет, что очень удивлена, потому что до сих пор не получила от нас ответа на ее последнее письмо к нам; она говорит, что в то письмо были вложены три чека по двадцать шиллингов каждый, то есть ровно три соверена. И представьте, мы этого письма вовсе не получали! Это очень, очень странно, не правда ли?

– Да, очень странно, – подтвердила я.

– Мы этого дела так не оставим. Мы непременно добьемся истины и узнаем, кто бы это мог украсть наши деньги. Вот, пока все, что я хотела вам сообщить. Кроме того, помните, что Вайолет может быть только вторым вашим другом – после меня, но никак не первым.

Тем и кончился наш разговор. Как же он меня расстроил! Я поняла, что Джулия прямо подозревает меня в присвоении ее денег. «Чем же все это кончится?» – задавала я себе вопрос и ломала голову, как бы мне выпутаться изо всей этой истории. Я чувствовала себя, как мошка в паутине…

Погода стояла великолепная; мы занимались приготовлениями к базару. Ожидался большой съезд посетителей, в том числе леди Пенроуз с Вайолет и других знатных лиц, проживавших по соседству. Никогда, кажется, раньше наш базар не возбуждал такого интереса, как в этом году: повсюду говорили о спектакле, затеянном молодыми американками, и всем захотелось полюбоваться их представлением. Таким образом, пребывание в нашем доме этих девушек должно было, по-видимому, способствовать небывалому успеху базара.

Обычно в день базара еще рано утром к нам приходила Сесилия Ферфакс, чтобы помогать мне. У нас всегда был свой отдельный стол, за которым мы с ней вдвоем продавали разные безделушки. На этот раз, однако, я хотя и понимала, что очень огорчу бедную Сесилию, вынуждена была сторониться ее, так как предчувствовала, что Джулия будет зорко следить за мной; кроме того, мне надо было уделить время и Вайолет Пенроуз.

Наконец все было готово. Ко времени прибытия семейства Пенроузов все палатки были в полном порядке, прилавки великолепно украшены, а деревенский оркестр наигрывал веселые мелодии. Сэр Уолтер Пенроуз произнес соответствовавшую случаю речь и объявил базар открытым. В проходе между палатками был устроен длинный стол, уставленный прохладительными напитками и закусками; распорядительницами у этого стола были Джулия, Адель и Люси. Джек усердно им помогал. Для этого случая американки нарядились в костюмы швейцарских крестьянок; им как нельзя лучше шли эти черные бархатные лифы с массивными серебряными украшениями. В волосы Джулии была воткнута большая серебряная шпилька, а Адель с высокой гребенкой в золотистых волосах была просто очаровательна. Они привлекали к себе внимание всех присутствующих.

Джек был до такой степени занят Джулией, что ни на шаг не отходил от нее. А в былое время в таких случаях он всегда был моим неизменным и покорным помощником!