История первого дракона (СИ) - Кузнецова Дарья Андреевна - Страница 40

— То, чему давно следовало произойти, — со всё той же довольной улыбкой ответил он. — Порядок.

— Э-э-э? — недоверчиво протянула я. По мне, на порядок это мельтешение походило мало. А, впрочем, приглядевшись, я поняла, что имел в виду шаман. Все метания взмыленных эльфов имели вполне определённую цель: на корабле происходила генеральная уборка. Кто-то драил палубу, кто-то исчезал за углами и в люках и возникал будто из воздуха с непонятными верёвками, ящиками и ящичками, пустыми и полными вёдрами в руках. — И часто тут такое?

— Первый раз, — с удовольствием откликнулся мой собеседник. — Я, конечно, с уважением отношусь к Рему, он действительно хороший капитан. Но слишком уж он безалаберный раздолбай.

— А где он сам, кстати? — спохватилась я.

— Я бы предположил, что на мостике, но это вряд ли. Скорее всего, или где-то прячется, или не успел своевременно спрятаться и был привлечён к какому-нибудь полезному занятию. В обоих случаях искать его бесполезно. В первом — о его местонахождении знает только Элу, во втором — он сам рано или поздно пробежит мимо.

— Кому же он позволил устроить тут… такое? — недоумённо оглядевшись в очередной раз, поинтересовалась я.

— Ей попробуй запрети, — улыбка шамана стала мечтательной.

Очередной вопль на эльфийском прозвучал совсем рядом, и откуда-то сверху, мягко приземлившись на ноги, спрыгнула… наверное, это всё-таки была эльфийка. Вот только неординарная даже по сравнению со всеми остальными обитателями корабля.

Длинные огненно-рыжие волосы, вьющиеся мелким бесом, были собраны в небрежный хвост. В левой ноздре поблёскивало небольшое серебряное колечко, в правой брови — ещё несколько, около десятка разнообразных серёжек в ушах. Посреди лба какой-то тонкий изумрудно-зелёный узор, спускающийся на переносицу — не то татуировка, не то просто рисунок. Синие глаза горели задором, красиво очерченные губы, перечёркнутые тонким шрамом, кривились в ухмылке. Наряд её был скромен: явно с чужого плеча рубаха с оторванными рукавами, подпоясанная куском обычной верёвки, да короткие сапожки на плоской подошве с частой шнуровкой.

— Тхамалу! — рявкнула девушка. — Талу, ты какого рваного демона тут завис? Я тебе где сказала быть? — она подошла вплотную к шаману, ткнув тонким изящным пальцем куда-то в солнечное сплетение. Меня рыжая пока игнорировала, хотя и переключилась на понятный диалект.

— Дословно? — усмехнувшись, флегматично поинтересовался не соизволивший даже пошевелиться мужчина. — [Цензура] с глаз моих, [цензура] [цензура], не путайся под ногами! А то полетишь за борт, к [цензура] морским на [цензура]. Ну, ты это на эльфийском говорила, я просто перевёл — а то неприлично как-то при даме, не знающей языка, что-то на нём обсуждать. М-да. А грязно материться при даме, по его мнению, прилично?

Я задумчиво почесала кончик носа.

— Тьфу! — рыжая сплюнула в сторону. — Вот и [цензура] с глаз моих!

— Тут я уж точно тебе под ногами не мешаюсь. А смотреть ты можешь и в сторону. Последовавший за этим удар вынес шамана далеко за борт. По красивой параболе кричащий что-то неразборчивое мужчина улетел в воду.

— За…ли, — прокомментировала рыжая и окинула меня с ног до головы взглядом. — А ты у нас кто?

— Я… Вася, — растерянно ответила я, бездумно глядя в горизонт. Весил коренастый плотный шаман килограммов восемьдесят, по горизонтали от борта улетел метров на пятнадцать. Может, посчитать, какой силы был удар?

— А! Так ты та девка, которую этот придурок в клан принял, — подбоченившись, она принялась придирчиво меня оглядывать, бесцеремонно поворачивая за плечо. Хватка у незнакомки была железная. — М-да, — хмыкнула она не то удовлетворённо, не то скептически.

— Вы… вы… — я, наконец, очнулась от оцепенения, и теперь пыталась подобрать слова, чтобы выразить всю глубину своего возмущения таким отношением. Процесс особенно осложнялся всё ещё стоящим перед глазами коротким полётом шамана; повторять его не хотелось. Если местные эльфы народ крепкий (как мне кажется), то мне такой удар будет стоить жизни: грудина очень близко познакомится с позвоночником.

— Да не дёргайся, не обижу, — она ободряюще хлопнула меня по плечу. Синяк будет. Большой. Откуда в столь тщедушном теле такая сила? — Мне это не выгодно, — и она громко расхохоталась, запрокинув голову.

— А вы… Лу? — внезапно озарило меня.

— Ишь ты, догада, — фыркнула рыжая. — Я, я. Что, не похожи мы с сеструхой? — она задорно подмигнула. Я молча тряхнула головой. — Пошли, дело есть, — и она, покровительственно обняв за плечи, потащила меня к лестнице на мостик. — И давай на «ты». Это [цензура] выканье меня [цензура].

— А-а… — вопросительно протянула я, махнув рукой за спину.

— Что ещё? — раздражённо рыкнула она, и рука с плеча переместилась на шею.

— Шаман. Ты не будешь его подбирать? — выпалила я, инстинктивно втягивая голову в плечи.

— А, этот, — она поморщилась и тряхнула головой. За нашей спиной тут же раздался плеск, грохот и возмущённая ругань упомянутого. Я на всякий случай обернулась и удостоверилась, что лысый эльф поднимается на ноги посреди большой лужи; видимо, богиня, не мудрствуя лукаво, зачерпнула его вместе с изрядным количеством воды и выплеснула на палубу.

— Я так вижу, вы уже познакомились? — поприветствовал нас сияющий улыбкой Рем.

— Зубы подбери, — рыкнула на него Лу. — Пока они ещё есть. Где этот [цензура], молнию ему в задницу?

— Который именно? — осторожно уточнил Рем. Что характерно, улыбку с лица он послушно стёр.

— Стерх, — зыркнув исподлобья, Лу подошла к штурвалу, от которого капитан корабля без слов отодвинулся. Тонкие загорелые пальцы едва коснулись ручки штурвала, как Элу вздрогнула от киля до кончиков мачт и рванула вперёд с удвоенной скоростью. Рем при всей эльфийской реакции едва успел уцепиться за фальшборт и подхватить меня. На губах глядящей вперёд богини появилась задумчивая полуулыбка.

— Наверное, где-то прячется, как делают все разумные существа на этом корабле, — без тени иронии или насмешки ответил капитан. За что был одарен задумчиво-оценивающим взглядом.

— Не надо так давить на мозги, сестрёнка, — раздался от лестницы голос сероглазого воина. — Я уже заметил, что ты закончила с уборкой и добралась до штурвала.

— Не смей называть меня сестрёнкой, [цензура] безрукая! — прошипела богиня. Однако, в отличие от шамана, Стерх был готов к нападению, поэтому отправленный рыжей сгусток чего-то зеленовато-коричневого безвестно сгинул в морской пучине, а его предполагаемая цель успела занять позицию «упор лёжа».

— Ты, пожалуйста, поаккуратнее, — невозмутимо поднимаясь на ноги, сообщил воин. — Я, если ты не заметила, уже вполне себе смертный. А, учитывая, что я не твой верующий, воскресить меня у тебя вряд ли получится.

— Я не переживу этой трагедии, — фыркнула она. — Какой твой план действий?

— Я бы не хотел это обсуждать вслух.

— Значит, ты тупой [цензура], - богиня, оставив штурвал, подошла вплотную к Стерху, со снисходительным презрением разглядывая мужчину. Как у неё это получалось — для меня, например, загадка, учитывая разницу в росте отнюдь не в её пользу: эльфийская богиня смерти уступала даже моим ста шестидесяти сантиметрам. — Лапшу про пытки оставь этим [цензура] доверчивым. В Хаосе любой из нас вспомнит даже то, что никогда не знал, лишь бы его отпустили — что бог, что смертный. Это во-первых. Во-вторых, любой более-менее вменяемый противник не будет тратить время на всякие глупости, а сразу займётся ей, — она кивнула в мою сторону, — и тогда ты, опять же, вспомнишь даже то, чего не знал, лишь бы её оставили в покое. На свою [цензура] крутизну и [цензура] железные нервы можешь даже не рассчитывать: это ты свои ощущения можешь подавить и игнорировать, а вот когда приходит [цензура] чему-то другому… А, впрочем, что я [цензура] тут вещаю? Это будет выглядеть примерно так.

Я всю свою жизнь наивно полагала, что порог чувствительности к боли у меня весьма высокий. Правда, полагала я это с разумной осторожностью, помня, что всё в мире относительно. Дедушка Эйнштейн, наверное, очень громко икнул на том свете, когда я медленно приходила в себя. Очень, очень медленно, с недоверчивой осторожностью привыкая вновь к этому блаженному ощущению, когда ничего и нигде не болит.