История первого дракона (СИ) - Кузнецова Дарья Андреевна - Страница 33

Да и колдует он странно. Честно говоря, я видела это всего один раз, да и то мельком. Вот бы узнать, как местная магия работает! А то вдруг, я тоже маг?

— Зойр, — позвала я, когда завтрак оказался съеден, и организм сделал попытку вернуться к прежнему сонливому состоянию. Маг без особого удовольствия потягивал травяной отвар, как не слишком противное, но уже надоевшее лекарство. Он поднял на меня вопросительный взгляд. — А что нужно, чтобы стать магом?

— Отсутствие близких родственников и инстинкта самосохранения, — он хмыкнул. — А тебе зачем?

— А вдруг из меня тоже маг получится, — честно пожала плечами я. — Только про родственников я не очень поняла.

— Чтоб некому было оплакивать и жалеть.

— Это так опасно? — опешила я.

— Из вступивших на путь обучения заканчивают его меньше половины. И только около трети выживших достигают этого счастливого мига более-менее здоровыми. Я вот как раз из тех счастливчиков.

— А рука? — в моём представлении подобное увечье как-то не вязалось с понятием «более-менее здоровый».

— А что рука? — он пожал плечами. — Главное, голова здоровая. А у большинства моих коллег с этим обстоит похуже.

— Кто же тогда идёт в маги? — растерянно поинтересовалась я.

— Я же с самого начала сказал. Ещё идут те, у кого выбор простой: или умереть, или в маги. Если повезёт выжить, то с деньгами проблем не будет никогда. Я в школу попал мальчишкой; что склонность к магии была, это один проезжий чародей совсем давно сказал. Не собирался поначалу. А потом год голодный пришёл, мне лет восемь было, и нас в семье пятнадцать детей. В школе кормили. Ладно, пойдём, а то нас и так ждут.

— Скорее, меня, — я вздохнула, поднимаясь из-за стола и закидывая на плечо свои немудрёные пожитки. Рюкзак быстро отобрали, оценив его вместительность, взамен выдав под личные вещи чересседельные сумки из тяжёлой грубой кожи. Я не сопротивлялась: рюкзаки удобнее вешать в паре, а не пристраивать по одному. И они уже давно нашли своё место позади Михаэля на лошадином крупе. Высокий жеребец сначала нервно взбрыкивал, но потом освоился и лишь недовольно отмахивался от них хвостом.

— Нас, — с усмешкой повторил маг. — Я тоже утром тяжело встаю.

Во дворе уже навьюченные лошади стояли тесной кучкой, прядали ушами, лениво переступая с ноги на ногу, поскрипывая сёдлами и периодически тычась друг в друга мордами, будто шушукаясь. Прах вальяжно развалился в седле, меланхолично озираясь по сторонам и придерживая поводья всех лошадей. Михаэль бродил вокруг, осматривая лошадиные копыта. При виде него я хихикнула: очень уж он напоминал автолюбителя, постукивающего по шинам автомобиля перед стартом. Да и скучающее выражение физиономии Праха прибавило веселья, когда я пришла к выводу, что для полноты картины ему не хватает только начать вылизываться.

Сержа со Стерхом поблизости не наблюдалось.

— А, Вася, — улыбнулся мне Михаэль. — Ты видела, у твоей кобылы скоро подкова отвалится?

— Где? — искренне удивилась я, подходя. Парень забрал у меня сумку, в два быстрых движения закрепил на положенном месте и вернулся к растерянно оглядывающей лошадиные ноги мне.

— Смотри, — он присел на корточки и, погладив и похлопав кобылу по ноге, уговорил поднять правую переднюю ногу. Я склонилась к копыту, приготовившись внимать. — Вот здесь и здесь гвоздь есть, а вот тут двух не хватает. Надо к кузнецу завернуть, а то захромает.

— Замечательно, — вздохнула я, с любопытством изучая конечность четвероногой подруги. С этого ракурса я лошадь ещё не разглядывала. — Это надолго? А то мы, как я поня-а-ай! — я резко вскинулась от звонкого шлепка пониже спины, влетев лбом в широкую лошадиную грудь, и возмущённо обернулась.

Стерх, проверяющий подпруги своего седла, радостно скалился, не оставляя никаких сомнений в личности неожиданного хулигана. Серж, тоже нарисовавшийся из ниоткуда, с укором, пытаясь сдержать улыбку (что жутковато смотрелось на его теперешней физиономии), прилаживал к седлу свою железную орясину.

— Ну, что ты, как маленький, в самом деле? — обратился он к расшалившемуся уволенному божеству. — Ещё бы за косичку дёрнул.

— Насчёт косички не знаю, а тут просто не удержался, рука сама дёрнулась — уж больно удачная поза! К тому же, она мне сама разрешила.

— Что?! — возмутилась я, держась за пострадавшую часть тела. Наверное, он шлёпал ласково, но сил несколько не рассчитал. А мне ещё на этом, между прочим, весь день в седле трястись!

— Вася? — удивлённо вскинув брови, уставился на меня друг детства.

— Ты ему верь больше! — взвыла я. — Ничего я тебе такого не разрешала, не ври! Кем бы ты там ни был, это не даёт никакого права…

— Сама же возмущалась вчера моим занудством, — фыркнул Стерх.

— Что, это повод себе такое позволять?! — я уже почти шипела. — Что?! — резко обернулась к ткнувшему меня в плечо Михаэлю. Тот также молча указал на седло. — Да что вы все такие довольные, будто сметаны объелись?! — пропыхтела я, вскарабкавшись на лошадь. — Спелись, значит! Мужская солидарность! А что вы вчера друг на друга волками смотрели? Прах, не принимай на свой счёт.

— А я тут причём? — удивился кот.

— Вот я и говорю, не принимай, ты не причём. А эти…

В общем, в таком духе наш путь и продолжался несколько дней. Стерх изменился настолько кардинально и вдруг, что мне даже жутко стало. Причём одной только мне; Михаэль с Зойром синхронно отмахивались — мол, он же бог, хоть и бывший, кто его знает, и вообще прекрати, с ним так гораздо интереснее ехать. Серж только плечами пожимал и утверждал, что, может, Стерх просто тогда после боя отходил; ну да, ему легко говорить, он всего остального не знает. А сам сероглазый неизменно отвечал, что он вообще талантливый.

Вскоре я имела возможность наблюдать, насколько хороший из бывшего бога воин, когда выяснилось, что он взялся поднатаскать Сержа. Правда, сама бы я оценить не смогла, если бы не восхищённые комментарии Михаэля при виде тренировки. Но мне хватило бы уже той лёгкости, с которой не такой уж высокий жилистый мужчина обращался с многокилограммовой железякой. Это в здоровенных лапищах Сержа подобное оружие смотрелось гармонично, а вот Стерх с ним не сочетался.

По его собственному признанию, в двуручниках он был не силён, а на вопрос, в чём же силён, так и не ответил, чем подарил нам с Михаэлем ещё одну интересную тему для разговора. Мы перебирали возможные виды оружия и пытались представить, что если вот это — «не силён», то что же будет, если дать ему его любимое оружие? Впрочем, удивляться подобному профессионализму глупо: за столько лет (кстати, интересно, за сколько именно? А то сам он отмалчивался) можно было и выучиться. И вообще, если он бог, неизвестно, с какими умениями появился на свет. И каким образом.

Мы двигались по оживлённым трактам, останавливаясь то на постоялых дворах, то под открытым небом. Перемены наметились, когда с основной дороги мы вдруг свернули на какой-то неприметный отвилок. Здесь явственно чувствовалось дыхание моря, холмы стали выше и кое-где прореживались скалами, но воды за этими самыми холмами и лесом видно ещё не было.

— Эй, Стерх, а мы куда? — удивлённо окликнул нашего новоявленного командира Михаэль, подбодрил жеребца пятками и нагнал едущих впереди сероглазого с Сержем. Они остановились, подтянулись и все остальные. Прах с Зойром тоже удивлённо переглядывались, озираясь.

— Нас корабль ждёт, — усмехнулся он. — Вернее, пока ещё не ждёт, будет завтра. И не в городе.

— Что за корабль? — влезла я.

— Хороший корабль, — был невозмутимый ответ. — Главное, капитан проверенный, и повезёт нас туда, куда нам будет надо, — и он пустил коня шагом, давая понять, что разговор окончен.

Раздражённо зыркнув в спину Стерха, я смиренно вздохнула. Мучайся теперь от любопытства.

Место стоянки настолько мне понравилось, что всё утро я просидела почти неподвижно, любуясь пейзажем. Высокая скала, обрывающаяся в море, имела спуск к расположенному по правую руку песчаному пляжу в форме полумесяца, зажатому в своеобразном углу береговой линии: между той скалой, на которой остановились мы, и далеко выдающимся вперёд скалистым мысом. Неподалёку слева, где берег плавно загибался назад, в море обрывался миниатюрный водопад, в который превращалась тонкая ниточка ручья. А прямо, теряясь в смутной туманной дымке, простиралась серовато-синяя морская гладь, покрытая нервной рябью. Сумрачное небо, сеющее в море редкие капли дождя, отлично оттеняло голые клыки скал, цепочкой естественного волнореза уходящие вдоль мыса далеко в море. Нелюдимое, дикое и пустынное место.